***

В первый раз она сбилась, досчитав до тысячи трехста пятидесяти одного щелка. Глупое это все таки занятие! Но другого у нее не нашлось, и, посидев какое-то время без дела на полу, потаращившись в пустоту, принялась считать заново.

В следующий раз, на отметке в две тысячи пятьсот восемнадцать, она решила прогуляться. Девушка добралась до стеллажей, на сей раз ухитрившись ни на что не натолкнуться и не удариться, и принялась снова рыться на полках и ящиках. В одном из них она обнаружила клубок железных цепей и веревок. Она тут же приспособила находку себе по благо, натянув цепь у нижних ступеней ведущей на свободу лестницы. Если ловушка сработает, у нее будет больше времени, чтобы убежать из подвала, когда за ней кто-нибудь явится. Ведь явится же, должны явиться! Или... или если ее бросили в этом подвале навсегда? Что, если никто не знает о том, что она здесь, и вокруг нет ни одного человека? Кто знает, где находится эта кладовая, может быть, в середине густого леса, или в заброшенной шахте?

Еще три тысячи. Она перекусила апельсином, колбасой и яблоком. Возможно, все эти запасы удастся растянуть на несколько дней, или даже на пару недель. Но все равно, когда-нибудь они закончатся, и она умрет от голода или жажды, если не сойдет раньше с ума от темноты и одиночества. Эти мысли зрели в ее голове тысячи две щелчков, и она решила попробовать люк на прочность. Тщетно. Он был сделан на совесть. И почему среди всех этих ножей и топоров нет хорошего ломика, а еще лучше - кувалды?

Она посидела без дела еще немного, и сама не заметила, как вновь начала перебирать четки и считать. Нет, нужно заканчивать с этим. Я уже схожу с ума. Она еще раз пошла на прогулку, порылась на полках, в ящиках, но не нашла ничего интересного - какой-то самый обыкновенный хозяйственный скарб, мыло, тарелки, кастрюли... Скука, скука, скука! Это было ужасно. Раньше она была уверена, что наверху кто-то есть - ну или по крайней мере скоро появится - и готовилась к встрече с ним, но что, если никакой встречи не будет? И не к чему готовиться, не с чем бороться?

Она вернулась к своему гнезду, свитому из найденных ранее тут и там одеял, покрывал и постельного белья, куда она уже успела стащить и провизию, и сумку, и нож, и все, что могло ей пригодится. Она выпила немного вина, и, досчитав до двух тысяч щелков, погрузилась в беспокойный, то и дело прерывающийся сон.

***

Ярин гостил у Орейлии уже четыре недели. Он надеялся, что кто-то близкий, кто-то, кому он был нужен - ведь такой человек обязательно должен найтись! - явится за ним к Орейлии, но этого не произошло. Впрочем, возможно, это было временно - зима, начавшаяся в день Яринова появления, развернулась в полную силу, лес за окном завалило снегом, который доходил парню до пояса, так что любые поиски пришлось отложить.

Этот тихий вечер Ярин проводил за постижением таинств волшебства - также, как и десятки уже минувших вечеров. Он читал очередную толстую книгу из библиотеки Орейлии. Его расписание дня уже давно устоялось - чтение по вечерам, упражнения - днем, и помощь по хозяйству - утром. Впрочем, помогал он скорее потому, что пытался выразить делом искреннюю, глубокую благодарность к приютившей его доброй женщине, а не потому, что Орейлия и вправду в этом нуждалась. Она отлично справлялась сама. Да и с чем тут не справиться? Достать из погреба припасов, засыпать их в волшебный горшочек - вот тебе и суп, и каша, и корм для кур и кроликов; повернуть разок, без всяких усилий, рукоять заговоренного колодца - и вода в кухне и ванной сама из-под земли поднимется, а если постирать что-нибудь нужно, то для этого специальная машина есть. Со всей тяжелой и грязной работой справлялось ее колдовство, а сама Орейлия была занята вещами творческими и лично ей интересными: вязанием, выпечкой и вычесыванием господина Мырка, здоровенного дымчато-серого котяры с хищными зелеными глазами. Уж это она бы Ярину ни за что не доверила! Так что ему оставалось мытье полов, да небольшой ремонт в доме тут и там.

Ну ничего, весной от меня будет больше пользы, - думал Ярин. Ему предстояло вскопать огород - не лопатой, конечно, а самоходным плугом, но все же это было непросто. И из деревни припасов разных натащить... Хотя с этим Орейлии помогали сталкинские мужики.

- Как же вы с ними расплачивались? - спросил Ярин, - неужто и деньги сами чеканите?

- Можно и так сказать, - усмехнулась Орейлия и продемонстрировала Ярину странное сооружение, напоминавшее железную бочку с обилием торчащих из нее длинных витых стеклянных трубок, - это получше любой чеканки будет. Самогон в наших краях - дороже денег, за него все, что угодно, выручить можно: и помощников, и ткани, и мяса деревенского. Но только летом, а на зиму запасы приходится делать: по такому снегу никто до сюда не доберется.

Так, книжка, - Ярин в очередной раз вернулся к фолианту. Он уже, наверное, полчаса пытался вникнуть в большой, подробный и невероятно запутанный рисунок со множеством мелких штрихов и деталей, занимающий половину страницы. У Ярина никак не получалось уместить его в своем сознании целиком. Согласно подписи, адский агрегат, изображенный на чертеже, трансмутировал силу вращения в силу перемещения. Ну почему колдовство обязательно должно быть таким сложным? Все эти рисунки и книжные поучения казались довольно абстрактными, но, к счастью, перед глазами у Ярина хватало образцов: все эти хозяйственные штучки вокруг непрестанно внутри себя что-то трансмутировали, и оттого жужжали, постукивали, посвистывали и изредка изрыгали клубы пара из своих недр. Ярин не сразу смог поверить и в то, что Орейлия сама создала все это своими заклинаниями, но быстро убедился, что женщина и впрямь в совершенстве владела силами огня и пара. Впрочем, по ее словам, именно такое мастерство подобало потомственной чародейке.

Орейлия уже успела поделится с парнем кое-чем из своих познаний. Чувствовалось, что роль наставницы была ей не слишком знакома, но пришлась по душе. Изобретения вокруг были историей ее личных успехов и побед, и она рассказывала о каждом из них с той же гордостью, что испытывает рыбак, хвастающийся выловленным сомом невиданных размеров. Впрочем, в отличие от рыбы, полноценно оценить магические достижения, понять всю замысловатость и хитроумность решения можно было, лишь обладая собственными глубокими знаниями. Поэтому парень и корпел над толстенными книгами с мудреными рисунками и инструкциями: силы огня и пара были значительно более скучными, чем представлялось поначалу.

Сперва Ярин думал, что научится летать, или превращаться в волка, или еще что-нибудь эдакое, но Орейлия объявила все это сказками. На подобное были способны разве что легендарные джены, боги-чародеи древности. "Слова не могут коснуться реальности," - частенько повторяла она. Огонь, пар и металл, с другой стороны, могли, и именно они в свое время позволили вывести народы Сегая из беспросветной нищеты, войн, дикости и варварства.

Еще одно усилие - и Ярин снова читал книгу. За рисунком следовало несколько абзацев пояснений о том, каким образом призвать трансмутатор в реальность. Обычный человеческий язык, именуемый в Империи Общим наречьем, перемежался в этих инструкциях со странными словами, которые Орейлия называла варгами. Эти слова не позволяли обсудить последние новости или ожидаемую погоду, но, будучи вплетенными в заклинания, они призывали к жизни иллюзии, подобные карте, созданной в свое время для него Орейлией. Домашние приспособления, конечно, были совсем неиллюзорны - они были сделаны из настоящих, надежных дерева и металла, но Орейлия говорила, что самое главное и самое сложное - это в совершенстве освоить искусство иллюзий, а призыв их во плоти - дело ремесленное и в любом случае нехитрое.

Решив, что достаточно хорошо усвоил урок, Ярин медленно, по слогам, произнес длинное заклинание, сконцентрировавшись на внутреннем устройстве трансмутатора, и... ничего не произошло. Разве что перед его глазами ненадолго собралась серебристая дымка, блеснувшая пару раз всполохами искр и после этого истаявшая.