Киммериец переместился.

«Брошу вызов судьбе. Сначала нападу, потом вырвусь из оцепления.»

Несмотря на возникший воинственный настрой, ему не удалось сделать ни единого шага. Туман охватил варвара. Словно скользкие змеи опутали его торс, руки и ноги. Киммериец не мог пошевелиться, не мог дышать. Попробовал позвать Кьяру, но желеобразная масса забила рот. Всё ещё сохраняя сознание, Конан рухнул наземь. Часть вооруженных людей бросились к нему, окружили и подняли на плечи и потащили вдоль стены до тоннеля, ведущего в просторный двор.

Место окружали с трёх сторон каменные дома, а с четвёртой — возвышался высоченный дворец с чёрными стенами, удлиненными окнами, его крыша скрывалась высоко за туманными облаками. С балкона с полуразрушенными колоннами взирал высокий человек, восседающий на троне из золота и кости. У него было бледное лицо и выпирающие скулы, придающие отдаленное сходство с вороном в обличье человека.

Солдаты ещё удерживали неподвижного Конана наверху, и поэтому он смог разглядеть это всё сам.

Однако сами солдаты опустились вниз на колени, сложили руки и троекратно дотронулись до разбитой мостовой, демонстрируя исходящий из них религиозный экстаз, покорность, боязливость и ужас.

— О, великий и могущественный правитель, славный Фериас, — сказал один воин на языке, напоминающем речи северных народов, (Конану он был понятен), — поскольку печёшься о нашем благополучии и заботишься о нас лучше, чем о собственных детях, мы принесли пленника, чтобы доказать верность и преданность. Врага, проникшего в ваши владения. Доказательство этому то, что он убил одно из твоих домашних животных, которое почувствовало зло, исходящее от него. Он очень опасен.

Высокая фигура Фериаса поднялась, выйдя из окружавшей его тени. От окружающих эхом отразился его гулкий голос.

— Вы правы, источается аура зла. Он умрёт! Завтра утром мы принесём жертву древним богам и наполним пустые животы мясом. Готовьте праздник.

Толпа радостно взревела.

Конан безуспешно пытался вырваться из опутавшего тумана, но его путы не ослабевали. Варвар мысленно сыпал проклятиями.

«Куда он попал? Кругом одни сумасшедшие люди. Где Кьяра? Может ей удалось ранее вырваться, или её тоже захватили местные сумасшедшие? Будь у него свободны руки, переломает их кости».

— Умолкните, чтобы завтра мощнее провозглашать мне славу, — Фериас жестом заставил замолчать орущих и пристально-оценивающе посмотрел на киммерийца.

— Ты убил одного из моих домашних животных и заслужил смерть. Теперь необходимо и нет другого выхода как убить тебя. Или медленно и мучительно, или быстро и без страдания. Поэтому я задаю вопрос, и ответ решит, как ты умрёшь. Что выберешь? Говори!

На последнем слове Конан отметил, что может двигать губами и языком, но мускулы по-прежнему остаются скованными.

— Отпусти меня и поговори, как мужчина с мужчиной, — сердито проворчал он. — Дай мне меч и я выпотрошу тебе чрево, выпустив кишки.

— Я не спрашиваю смертных. Ты будешь наказан немедленно, до завтрашней церемонии, получишь для наслаждения от моих друзей сорок болезненных ударов, — загрохотал Фериас в ответ воину, — перенесёшь длительные пытки и долгую порку. Забирайте его в тюрьму. Не хочу его видеть.

В глазах киммерийца засверкали молнии. Опять же, мышцы напряглись. В один миг показалось, что удастся разорвать туманные оковы, но они наоборот, даже усилились, сдавили, ломая ребра. Попытка не удалась и дыхание перехватило. Кроме того, вновь сковало язык и рот.

К варвару подошли двое, укрывающиеся за красными капюшонами на головах, и забросили его на свои плечах. Поволокли к узким дверям, ведущим вниз из дворца.

Палачи спустились вниз по плохо освещаемому полутёмному коридору, минуя лестницу, ведущую в пыточную. От стен к ним тянулись вбитые зазубренные крючья со следами запёкшейся крови, углы затягивала паутина, а потолок затянула зеленоватая плесень. Немного подальше находилась полуразрушившаяся дыба. Вокруг было очень холодно, в кожу словно вонзались морозные иглы.

Палачи остановились у проржавевшей решётки, положив киммерийца на пол. Первый из них достал с пояса связку ключей, подыскивая подходящий. Потом прозвучал щелчок и вход в темницу распахнулся. Тюремщик вернулся, внёс пленника внутрь и крепко связал, надеясь исправить пыточное приспособление, чтобы завтра не сорвать публичные истязания. Вместо ожидаемой рутинной процедуры, киммерийца ожидала неожиданность.

Узник рухнул на пол, куда его швырнули, но встал, раскоряча мощные ноги, с искажённым побагровевшим лицом.

«Безумие. Как же такое возможно? Никто из пленников в камере не очнулся, кругом не было даже шевеления. Что происходит?»

Осознать причины происходящих изменений киммериец не успел. Пленные сразу вдвоём нанесли ему руками тумаки, по силе сопоставимыми с ударами копыт лошади. Нос варвара хрустнул и в глазах потемнело.

«Выстоять. Попробовать подняться на ноги. Опять удары. Боль. Ломают руки и трещит хребет.» — Внутренне стенал Конан из-за охватившей всё тело беспомощности. — «Растерзаю тюремщиков, пусть только приблизятся. Если кого и опасаться, так это здешней магии. Будь он связан так, что не мог шевельнуться — было бы понятно, но для полного обездвиживания, окаменения, явно использовали колдовские средства.»

Внезапно по неизвестной причине туман из камеры начал отступать.

«Скрывается до следующего колдовского заклинания?» — удивился варвар. — «Даже если так, что из этого? — Не буду над этим ломать голову.»

Он свободно пошевелил одной рукой.

«Только бы обрести полную свободу движений и тогда — бежать с острова — из владений помешанных!»

Варвар отправился по коридору назад к выходу.

«Лишь бы добраться до врат дворца, достичь лестницы, ведущей вверх.»

Мороз спадал, и плесень со стен исчезла. Киммериец добрался до ухоженной части дворца и пробирался украдкой, как кошка. Прошмыгнул за угол, освещаемый тлеющим факелом, и ошеломленно застыл.

На полу лежал мертвый стражник. На обезьяноподобном лице застыла ужасная гримаса, конечности были неестественно перекручены и сплетены, позвоночник переломан под прямым углом.

Конан стиснул кулаки. Убийство произошло совсем недавно, так как тело стражника все еще излучало тепло. Убийца — недалеко. Варвар колебался.

«Кто виновен в смерти?» — и осторожно принюхался.

Из коридора тянуло только затхлостью и ароматом женских благовоний.

Ему также необходимо отмыться.

Он забрал меч мертвеца и двинулся дальше, и за дверью, ведущей в соседнюю комнату, наткнулся на следующий труп. Вскоре картина повторилась. Как будто перед ним шествовала одна смерть.

Варвар добрался до покоев, отличающихся определённой благоустроенностью. И тут из-за стены раздался голос, опознанный безошибочно, без сомнений и колебаний.

«Къяра! Как чародейка проникла во дворец! Как это получилось? Или, возможно, она заодно с Фериасом? Нет, этого не может быть!»

Что-то подсказывало, что кровь убитых — на её совести.

Голос привел киммерийца к некогда блестяще обустроенным покоям, недавно превращённым в руины.

Сломанные стулья и стол, расколотые зеркала. На полу валялись книги, вперемежку с осколками керамики и стеклянных ваз.

В комнате возвышались две фигуры — Кьяра и Фериас.

Женщина напоминала своей наготой демона. Стройное тело и развевающиеся волосы, крепкая грудь, гибкие упругие мускулы. Она стояла расставив ноги, сжимая протянутой рукой кинжал. Правитель острова был прижат её коленом. Униженный и оскорбленный, с синяком под глазом и свежими ранами на лбу. И всё же, хотя его шеи и касались остриё кинжала, оставляющее на белой коже кровавые следы, на губах играла безумная улыбка.

Дыхание Конана перехватило.

«Куда он попал?»

Инстинкты предупредил его и, укрывшись за дверными занавесями, варвар, затаясь, прислушивался.

— Я не доставлю тебе радость, умоляя о пощаде, — усмехался Фериас. — Пока не скажешь мне, какой дорогой вошла во дворец. Как ты это сделала?