— Да, — бормочу я. — Я понял.

— Удачи.

Я завершаю звонок и перепроверяю маршрут. Камрин ничем не помогла, но это не имеет значения. Скоро я приеду туда и верну свою женщину назад.

Поэтому я выжимаю педаль газа и мчусь по дороге, приближаясь к тому, что готовит мне будущее.

***

Подъехав к круговой подъездной дорожке перед долбаным особняком, встроенным в склон горы, я еще раз проверяю, не перепутал ли адрес. Кем бы ни был этот Дэвид, судя по всему, он живет на гребаном горнолыжном курорте. И основываясь на отсутствии машин на дороге, я задумываюсь о том, разные ли они с Оливией занимают комнаты… и чем они вообще были заняты все это время.

Поднимаясь по ступенькам, я готовлю себя к тому, что могу обнаружить внутри, но прежде чем успеваю постучать, передо мной распахивается огромная стеклянная дверь. На пороге стоит Оливия, ее глаза пылают от раздражения.

— Как ты мог?! — рявкает она и уносится прочь.

Я следую за ней, отдавая должное роскошному, но уютному интерьеру и изысканной кухне с деревянным столом на десять персон в деревенском стиле.

— Оливия, я...

Она останавливается перед массивным каменным камином, который поднимается к сводчатому потолку.

— Использовать здоровье моего отца в своих эгоистичных целях, — презрительно говорит она. — Для тебя нет ничего святого? — Ее поза непоколебима, но мне видно, как дрожат ее руки.

— Прости.

— Я позвонила ему сразу же после того, как мы закончили разговор. — Она закатывает глаза. — Он отдыхал дома и сказал, что в полном порядке. — На мгновение Оливия опускает взгляд. — Ну, не в порядке, конечно, но ему определенно не стало хуже.

Я подхожу ближе, чтобы взять ее трясущиеся руки в свои.

— Когда все летит к чертям собачьим, ты убегаешь. Как всегда. Именно это ты сделала, когда нам впервые представили контракт. Затем снова на нашей свадьбе, когда Брэд шантажировал тебя. И теперь, когда я облажался. Настоящие пары не убегают от проблем. Нам нужно поработать над этим вместе, а значит, мы должны это обсудить.

— Отлично, — она вырывает свои руки, — я вся во внимании. Не могу дождаться, когда услышу твой рассказ о том, как ты собираешься выйти из этой ситуации.

Я слышу шаги позади нас и наблюдаю за тем, как выражение лица Оливии становится нейтральным, когда она замечает, как я полагаю, Дэвида. Борясь с ухмылкой, я оборачиваюсь.

На вид Дэвид наш ровесник. У него лохматые каштановые волосы и приятная улыбка.

— Привет. Извините, что прерываю. — Он поднимает ладони вверх. — Я Дэвид. Ной, я полагаю?

— Единственный и неповторимый. Тебе понравилась моя жена?

— Не знаю, на что ты намекаешь, — он прищуривается, а его улыбка исчезает, — но Оливия — моя старая подруга еще со времен колледжа. Когда она позвонила и попросила убежище вдали от города на несколько дней, я открыл для нее двери своего дома.

— Не будь придурком, Ной. — Оливия кладет руку мне на плечо, чтобы осадить. — Не уверена даже, что хочу оставаться твоей женой после такого.

Мне становится плохо.

— Отлично, — я сглатываю комок в горле. — Нам пора. — Мне нисколько не интересно болтаться с ее приятелем в его проклятом особняке.

Она пересекает комнату без возражений, хотя я их ожидал, обнимает и целует Дэвида в щеку. Они переговариваются шепотом, и, после того как он обнимает ее в последний раз, Оливия направляется к входной двери, полностью игнорируя меня.

Я следую за ней, коротко кивнув Дэвиду.

Боюсь, это будет долгая молчаливая поездка.

И первые минут пятнадцать так оно и есть. Мы мчимся по шоссе, и единственный звук, который слышим, это тихий гул работающего кондиционера. Километры проносятся незаметно, а Оливия сидит неподвижно рядом со мной, глядя прямо перед собой на задние фары машины, которая едет перед нами. Она не смотрит на меня и избегает моего взгляда, дразня тонким ароматом своих ванильных духов с нотками жимолости.

Я до сих пор еще злюсь, все еще не знаю, как действовать дальше. Не существует руководства, как быть хорошим мужем, и я изрядно облажался. Но мое сердце снова на месте. Тем не менее, оно болит даже еще сильнее, чем я думал, возможно, из-за того, что она сбежала к какому-то другому парню в поисках утешения.

— Ты переспала с ним? — наконец выпаливаю я, нарушая молчание.

— Что? — напрягается она. Затем она отворачивается к боковому окну, не позволяя мне увидеть ее лицо. — Не будь идиотом.

— Ты. Трахалась. С. Ним, — повторяю я, сжимая руль.

— У тебя нет никаких прав спрашивать об этом, — бубнит она себе под нос, — так же, как нет прав на мою матку.

— Блядь, да понимаю я.

Неожиданно она поворачивает голову.

— А что, если да? Это разозлит тебя? Что, если я скажу, что он лизал мою киску и трахал меня, пока я выкрикивала его имя?

Я сбавляю скорость и съезжаю на обочину двухполосного шоссе. Ударяю кулаком по рулю и гневно выдыхаю. Мои ноздри раздуваются.

— Проклятье, Оливия.

— Позволь мне прояснить. Ты злишься на меня? — громко смеется она, скрестив руки на груди. — Ты в курсе, что действуешь мне на нервы?

— Ты побежала к другому за утешением, Снежинка. Как я, по-твоему, должен себя вести? Я твой муж.

Горький смех, больше похожий на визг, срывается с ее губ.

— Да уж, муж. Нужно ли мне напомнить тебе о том, каких дел ты натворил за последние сорок восемь часов?

Я поднимаю руку.

— Пожалуйста, прекрати. Мне очень стыдно, Снежинка. Ты даже представить себе не можешь насколько.

Нечто мелькает в ее глазах, и всего на секунду я вижу… сочувствие? Но потом оно исчезает, сменяясь твердой решимостью. И именно в этот момент я понимаю, что мне конец. Одно дело представлять, как она себя чувствовала, и совсем другое — видеть боль, все еще горящую в ее глазах, слышать желчь в ее голосе. Будет непросто.

— Ты действительно собирался обрюхатить меня без моего согласия?

Я сглатываю и ослабляю хватку на руле.

— Если начистоту, эта мысль приходила мне в голову. Но потом я понял, что не смогу так поступить. Не смогу жить в ладу с собой, если сделаю нечто подобное.

— Но я же застукала тебя в ванной…

— Это был момент помешательства. Слабости. Отчаяния. Но, клянусь, я не стал бы этого делать.

Она кивает, а потом смотрит на руки.

— Просто отвези меня домой.

— У меня есть идея получше.

***

Когда я заворачиваю на парковку перед семейным загородным поместьем Кейнов, Оливия отстегивает ремень безопасности и молча вылезает из машины. По дороге сюда я позвонил Фреду и попросил его и Прескотта о короткой встрече.

Фред встречает нас в фойе. Когда мы приближаемся, он нервно переступает с ноги на ногу.

— Привет, пап, — здоровается Оливия, быстро обнимая его. Она может и сердится на него, но он пожилой больной мужчина, к тому же, еще и ее отец. Что-то подсказывает мне, что она простит его гораздо быстрее, чем меня.

Фред указывает головой в сторону кабинета.

— Пойдемте, присядем. Мы с Прескоттом сейчас придем.

Пока мы идем в его кабинет, я проглатываю остатки гордости, потому что знаю, предстоит трудный разговор. Я воспользовался доверием Фреда и обманул его маленькую девочку. Из-за этого я вдвойне чувствую себя виноватым.

Мы занимаем наши места на противоположных концах стола из красного дерева и начинаем ждать.

Оливия переводит взгляд на меня.

— Почему, ради всего святого, ты трахал меня с презервативом, если предполагалось, что ты должен обрюхатить меня? — шипит она.

— Потому что ты этого хотела, — отвечаю я тихим голосом. Взгляд Оливии насторожен, словно она пытается понять мои истинные мотивы. Ненавижу эту часть наших отношений. Ненавижу, что солгал ей и что не знаю, как это исправить. — Ты просила начать физические отношения. Конечно же, я тоже хотел этого, но ты диктовала свои условия. Я всего лишь пытался дать тебе то, чего ты хотела. И я бы никогда не смог обрюхатить тебя без твоего ведома.

Она сжимает губы. Теперь Оливия не кажется сердитой, скорее смущенной. Затем она опускает взгляд на платиновое обручальное кольцо и, пока мы ждем, крутит его снова и снова.