Бояре, добравшись до лесного гонтища, хлебнули поднесённой Бирючом медовой браги и повалились на лежанки - отсыпаться. Владимир собрался было последовать их примеру, но Добрыня осторожно тронул его за плечо:

- Есть разговор, князь.

От гонтища они отошли разве что шагов на пятьдесят-семьдесят, а там на лесной опушке уже поджидали Владимира несколько человек, среди которых был и кудесник Вадим. Старец сидел на замшелом пне и смотрел мимо подошедшего князя и мимо людей. В пяти шагах от кудесника стоял человек с перекошенным от страха лицом и зыркал по сторонам круглыми глазами.

- Вилюга, - пояснил Добрыня. - Последний из Ярополковых ратников.

- А почему жив?

- Потому что видок и смерти Привала, и боярской поруки на, крови. Ему Ярополк поверит.

Уж слишком хитро играл Добрыня – мало ему столкнуть Владимира с Ярополком, так надо ещё, чтобы Ярополк выступил первым, а Владимира считали пострадавшей стороной.

- Не о том ты думаешь, князь, - неожиданно сказал Вадим. - Пусть Ярополк содрогнётся от твоей решимости и с разбитым сердцем бежит прочь. Пусть знает, что пущен ты к цели Перуновой десницей, а пущенная стрела не знает жалости.

Странные у кудесника глаза, то серые, почти бесцветные, то вдруг заполняются такой синью, что больно становится в них смотреть. Чего хочет этот человек от Владимира, чего добивается в этой жизни?

- Хочу, чтобы стал Перун одной стопой на берегу Волхова, а другой на берегу Днепра и простёр свои длани над всеми землями в округе. Тебе Владимир вести Перуновы рати на град Киев, и пока не просохнет кровь на ваших стопах, Ударяющий будет с вами.

Этот человек умел вселять уверенность в чужие сердца, во всяком случае, Владимир, глядя в сияющие синевой глаза чувствовал необыкновенный прилив сил и твёрдую уверенность в успехе. Сомнения появились потом, когда он оторвался от этих глаз и реально оценил собственные силы и грандиозность стоящих перед ним задач. Можно отобрать у Ярополка стол киевский, собрав вокруг себя всех жаждущих добычи, но вот как потом утвердиться на том столе? С помощью Перуновой длани, в которой сила и страх? Велика утроба Ударяющего бога, и много потребуется крови, чтобы насытить её. Но ведь прав Добрыня - там, где кончается страх, начинается измена.

- Хорошо, - кивнул головой Владимир. - Отправляй ратника к Ярополку - пусть знает.

К ратнику, которого Добрыня назвал Вилюгой, подошёл мечник в волчьей шкуре и слегка тряхнул за ворот. Роста мечник был не слишком высокого, да и шириной плеч не отличался, но в каждом движении его небольшого тела чувствовались уверенность и сила.

- Бакуня, - назвал его Добрыня. - Сквозь стену пройдёт, если понадобится. Он проводит Вилюгу до Киева. У волхвов везде есть свои люди, так что без вестей не останемся.

Вадим поднялся, а следом поднялись и сопровождающие его седобородые ведуны. Все четверо кивнули белыми головами княж Владимиру и скрылись за зелёной завесой. И там, куда они ушли, смолкло птичье пение.

- Союзники нужны, - вздохнул Владимир. - Один в один нам Ярополка не одолеть.

- А Рогволд Полоцкий чем тебе не союзник, - усмехнулся Добрыня.- И дочка у него есть, говорят красавица.

Красавица та дочка или нет, но Рогволда повидать Владимиру надо - идучи на Киев, Полоцка не миновать. А пример Рогволда и на бояр и на князей удельных подействует отрезвляюще. Ну а коли, не захочет князь Полоцкий дружбы Владимира, то тем хуже для него.

Глава 7 Полоцкий торг

С Владимиром в путь отправились два мечника его дружины, Шолох и Нур, варяг Фарлаф, отличающийся бычьей силой и недалёким умом, и три Белых Волка, Ладомир, Ратибор и Войнег, получившие от Бирюча наказ пуще собственной шкуры беречь князя.

Чтобы не привлекать внимание на пристани, торговую ладью перехватили уже в пути, окриком и княжьим велениём заставив приблизиться к берегу.

Гречанин Анкифий, хитроватый мужичонка невеликого роста, с быстрыми тёмными глазами, князя Владимира узнал сразу, но соседству, кажется, не обрадовался.

- Бери нас в дружину, купец, - усмехнулся Владимир. - Пути ныне не безопасны.

В ладье человек за пятьдесят: гребцы и приказчики Анкифьевы. И почти все с оружием - у кого меч, у кого сулица, у кого лук и стрелы. Добра-то на ладье с избытком, а охотников ощипать бела лебедя на путях дорогах из варяг в греки хватает. Храброе сердце у этого мужчонки, коли он с такой малой силой шастает по чужой стороне. Впрочем, удельные князья берегли торговых гостей, поскольку польза от них немалая.

Одежда на князе Владимире простая, бронь скромная, да и люди его одеты ему под стать. Не знай купец в лицо князя, за ровню бы посчитал и в охрану бы нанял без раздумий. Семь молодцов, один к одному, кто ж станет отказываться.

- Про то, кто я такой, никому в Полоцке ни слова, - понизил голос Владимир. - И людям своим накажи, которые меня знают.

Гречанин в растерянности только головой закивал и смешно рукой перед собой затряс.

- Это он чего? - спросил Ладомир князя.

- Крестится, - усмехнулся Владимир. - Вера у него такая. У каждого народа свои боги, Ладомир.

- А какой лучше всех? - спросил Ратибор.

- Тот, который тебе в помощь, - сдвинул брови у переносья князь.

Хитро ответил Владимир. Но на то он и князь, чтобы бога выбирать по выгоде, а Ладомир свой выбор сделал, и отныне пойдёт по той дорожке, на которую ему укажет Перун.

Ладья у грека была поменьше той, что Белые Волки отбили у киевских ратников, но бортами повыше, чтобы вместить побольше товара, и не такая ходкая, несмотря на старательность гребцов. А вообще-то Ладомир весло не любил, от него на ладонях сплошные мозоли. То ли дело конь, свистнул, гикнул и полетел ветром. А тут спина одеревенеет, пока тяжёлой деревяшкой от Волхова отмахнёшься.

- Привыкай, - усмехнулся княжий мечник Шолох. - Воинская удача не только от меча зависит, но и от весла.

Шолох, если верить его словам, успел побывать с князем Владимиром и в землях варяжских, и в землях фряжских, хотя годами он не многим старше Ладомира. Статей мечник не богатырских, но ухватист и в движениях быстр. Нур, тот годами постарше и лицом посмурнее, если и сронит слово, то исключительно в дело. Нурман Фарлаф и вовсе чурка-чуркой, если и бормочет что, так всё равно не понять, но с веслом управляется лихо и способен грести сутки напролёт не разгибаясь.

Князь Владимир гребёт наравне со всеми, и видно, что он к этому делу привычен, а в разговоры вступает редко, всё шарит по берегу глазами, словно потерял там что-то и старается отыскать. Глаза у Владимира синие, волосом он темнорус, в плечах поуже Ладомира, но ростом чуть выше. И по виду не скажешь, что князь - мечник и мечник. Разве что когда сведёт брови у переносья, то лицо у него делается жёстким, почти деревянным, как у идола Перунова.