- Но у маркграфа Зигфрида есть преемник, - напомнил Геро. – Я имею в виду благородного Танкмара.

- Танкмар не тот человек, который может обеспечить спокойствие на славянских землях, - сухо заметил архиепископ. – И ты капитан это знаешь.

- Но я полагал… - начал было Геро.

- Герцог Оттон уже принял решение, - холодно оборвал его Видо. – Маркграфом Мерзебургским после смерти Зигфрида будешь ты, капитан. Я лично заверил благородного Оттона, что лучше тебя нам не найти легата для этих беспокойных и вечно бунтующих земель.

- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать твое доверие, граф Видо, - склонился в поклоне капитан. – Воля короля и герцога Оттона для меня закон.

- Тебе придется постараться, благородный Геро, ибо герцог может изменить свое решение, если ты не справишься с возложенной на тебя задачей. Нам нужен мир и спокойствие как в королевстве, так и в зависимых от него славянских княжествах. Бунт следует подавлять в зародыше, иначе он охватит всю страну. Смерть короля Генриха может послужить поводом к мятежу не только для славян, но и для наших вечно недовольных сеньоров. Усобицу лучше упредить, чем потом расхлебывать кровавую кашу, заваренную глупцами и мерзавцами. Ты меня понял, Геро?

- Да, граф. Я приму меры.

- Аббат Адальберт поможет тебе, капитан, - подал голос архиепископ. – Здесь в Мерзебурге язычники чувствуют себя слишком вольготно и пора положить этому конец.

- Я сделаю все от меня зависящее на благо святой церкви, - с готовностью отозвался Геро.

Нельзя сказать, что для благородного Геро грядущее возвышение оказалось полной неожиданностью. Но все же он полагал, что герцог Оттон не рискнет так сразу подвергать опале своего единокровного брата Танкмара, а попытается приручить его дарами. Конечно, маркграфство Мерзебургское слишком важная в стратегическом отношении земля, чтобы отдавать ее в руки ненадежного человека. А граф Танкмар был ненадежен уже хотя бы в силу своего происхождения, ибо в глазах многих он был жертвой происков христианских епископов, среди которых далеко не последнюю роль играл архиепископ Майнцский. На месте герцога Оттона капитан Геро не оставлял бы без надзора столь опасного соперника и держал бы его постоянно в поле своего зрения. И, скажем, должность маршала при королевском дворе возможно примирила бы Танкмара с братом, а Геро избавила бы от многих хлопот.

- Танкмар – это твоя проблема, благородный Геро, - пристально глянул на капитана граф Видо, - и чем быстрее ты ее решишь, тем лучше будет для всех.

Капитан слегка побледнел, но взгляд графа выдержал и глаз не отвел. Разумеется, он понял какую задачу возлагает на него герцог Оттон и его ближнее окружение, но у него хватило ума не говорить об этом вслух. Танкмар должен уйти, но уйти так, чтобы даже тень подозрения не упала на герцога Оттона, которому еще только предстояло стать королем.

- Из Бранибора прискакал гонец, - сообщил призадумавшимся сеньорам Геро. - К нам направляется посол великого князя Киевского. Возможно ты, благородный Видо, захочешь повидаться с ним.

Граф и архиепископ переглянулись. На лицах обоих отразилось недоумение. Загадочный Киев был настолько далек от мыслей и забот, обуревавших ближников Оттона, что они не враз сообразили, как им реагировать на столь диковинное известие.

- Купец Иегуда прислал мне письмо, в котором просит внимательно отнестись к просьбам и предложениям киевского посла, - спокойно продолжал Геро.

- Наглец, - процедил сквозь зубы архиепископ Гильдеберт, хорошо, видимо, знавший расторопного иудея.

- К сожалению, я должен покинуть завтра Мерзебург, - развел руками граф Видо. – Но, возможно, ты, монсеньор, сочтешь нужным выслушать посла?

- Пожалуй, - задумчиво кивнул головой архиепископ.

- Так я могу рассчитывать на тебя, благородный Геро? – повернулся к капитану граф Видо.

- Вне всякого сомнения, сеньор.

Патрикий Аристарх прибыл в Мерзебург на исходе дня совершенно разбитым. Справедливости ради надо сказать, что саксы встретили киевского посла достаточно гостеприимно и не стали долго томить его и свиту у ворот города. Капитан Геро, приветствовавший Аристарха на торговой площади, был доброжелателен, улыбчив и всем своим цветущим видом начисто опровергал впечатление, сложившееся было у патрикия за время пути, о грубости и неотесанности саксов. К сожалению, маркграф Зигфрид был серьезно болен и не смог принять посла из далекой страны, зато с ним пожелал увидеться архиепископ Майнцский, один из самых близких к королю Генриху людей. Об архиепископе Гильдеберте Аристарх слышал от уважаемого Иегуды, а потому с охотою согласился на эту встречу.

Капитан Геро был настолько любезен, что проводил гостя до дома купца Фридриха, в котором Аристарх решил остановиться по совету все того же Иегуды, у которого с саксом были свои коммерческие дела. Фридрих, тучный, но еще довольно молодой человек, о скором приезде киевского посла был извещен заранее, а потому успел приготовиться к встрече. Аристарх был препровожден в отведенные для него покои, а хлопоты по размещению его свиты взял на себя хозяин. Патрикию дом Фридриха понравился, еще больше поглянулось ему роскошное ложе, предназначенное для его истрепавшегося в дороге тела. Смыв с себя накопившуюся за долгую дорогу грязь, Аристарх с удовольствием раскинулся на пуховиках.

- Если ты не возражаешь, боярин, то двух молодых сеньоров, прибывших с тобой, я размещу поблизости, - с поклоном предложил гостю Фридрих.

- А у тебя дочери есть, уважаемый? – насторожился Аристарх.

- Нет, сеньор, только сыновья, которые сейчас в отъезде.

Патрикий вздохнул с облегчением и вяло махнул рукой:

- Размещай.

Проспал Аристарх едва ли не сутки, но с ложа поднялся не многим бодрее, чем на него ложился. Побаливала спина и покалывало в затылке, что, однако, не помешало патрикию спуститься вниз и присоединиться к трапезе, которую щедрый хозяин предложил своим гостям. Боярин Юрий и княжич Рогволд уже во всю работали зубами, поглощая куски вареной свинины и птицы в поистине устрашающих количествах. О вине они тоже не забывали, но этот довольно крепкий напиток никак не отражался на их самочувствии и умении шевелить языками. Поначалу Аристарх не вникал в суть разговора, который вели между собой Фридрих и его молодые гости. Однако хорошее рейнское вино настолько благотворно подействовало на самочувствие патрикия, принеся облегчение и пояснице и голове, что он стал невольно улавливать отдельные реплики. Разумеется, разговор шел о женщинах. К сожалению Фридрих, по всему видать старый греховодник, охотно делился с любопытными гостями сведениями о сеньорах Мерзебурга. Аристарх одного не мог понять, когда и где эти два блудодея успели рассмотреть местных женщин, что позволило им вести разговор не вообще, а вполне конкретно.

- Сеньорита Мария – дочь маркграфа Зигфрида и невеста капитана Геро. Сеньора Гертруда – жена центенария Арнульфа, мажордома маркграфа. Что касается сеньоры Матильды, то она находится под покровительством монсеньора Гильдеберта, с которым вам скоро предстоит встретится.

- Это как – под покровительством? – полюбопытствовал княжич Рогволд.

- Как бы это помягче выразиться… - задумчиво протянул Фридрих.

- Потаскушка, в общем, - пришел ему на помощь Юрий.

- Это слишком резко, юноша, - осудил гостя купец. – Монсеньор Гильдеберт весьма достойный и уважаемый человек.

- Так я ведь не о монсеньоре, - вскинул невинные глаза Юрий. – Я о его содержанке.

- И тем не менее, я считаю необходимым предостеречь вас, сеньоры, от слишком поспешных выводов в отношении доступности тех или иных особ. Чрезмерное внимание к сеньоре Матильде может вызвать гнев монсеньора, с весьма печальными для вас последствиями.

- Мы будем иметь это в виду. – Боярин Юрий прижал правую руку к сердцу, выражая тем самым признательность уважаемому Фридриху за проявленную заботу. Лицемер! Конечно патрикий Аристарх с готовностью присоединился бы к предостережением Фридриха, если бы у него была хотя бы самая малая надежда на то, что молодые люди задумаются и перестанут заглядывать под любой подол, встречающийся на их пути. Добро бы речь шла о простых поселянках, так нет же, этим родовитым негодяем непременно подавай благородных особ. В Волыни боярин Юрий успел крупно насолить первому ближнику тамошнего князя, а ведь пробыл он там всего лишь седмицу. О скандале в Браниборе лучше не вспоминать. Две дочери любезного капитана Эберхарда, опекающего ныне этот славянский город по поручению графа Зигфрида, лишились невинности раньше, чем их отец успел сообразить, кого он приютил под своим кровом. И теперь патрикию Аристарху придется объезжать этот во всех отношениях приятный город стороной, поскольку капитан Эберхард, надо полагать, уже успел узнать горькую правду.