- Ночью. По всей видимости в доме центенария Арнульфа.

- Почему ты так решил? – нахмурился Аристарх.

- Так ведь эту ночь они именно там провели, - пожал плечами Сыч.

Если бы речь шла о Гертруде и Матильде, то Аристарх не стал бы себя утруждать. Но зачем Юрию понадобилось назначать свидание графу Танкмару? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой: Танкмар нужен не Юрию, а Рогволду, посланцу княжича Олегаста, а возможно и кудесника Рулава. Вот тебе и легкомысленные юнцы, которым кроме бабьих подолов ничего не надо! Чего доброго, они обведут вокруг пальца многоопытного патрикия Аристарха, которому останется только руками развести да подсчитать убытки. Но зачем благородному Танкмару, сыну короля Генриха, понадобилась столь тесная связь с мятежниками-славянами? Ответ на этот вопрос Аристарх неожиданно получил от Фридриха.

- Вот ведь незадача, - покачал головой купец, одновременно салютуя патрикию наполненным до краев кубком. – Мы все были уверены, что после смерти сеньора Зигфрида маркграфом Мерзебургским будет назначен сеньор Танкмар, его сестричад, а вышло все по иному. Сегодня по утру архиепископ Гильдеберт привел к вассальной присяге капитана Геро. Теперь он будет маркграфом и королевским легатом, а Танкмара опять обошли. Видимо, король Генрих совсем плох и в королевстве всем распоряжаются ближники его наследника герцога Оттона.

- А где сейчас находится король Генрих?

- В Мелебене.

- Так ты считаешь, Фридрих, что сеньор Танкмар не смириться со своей судьбой? – насторожился Аристарх.

- Это уж как пить дать, - вздохнул хозяин. – Теперь большой усобицы, пожалуй, не избежать.

Аристарх, озабоченный свалившимися на его седую голову нерадостными вестями, собрался было передохнуть после сытного обеда. Но, увы, его отдохновению помешал аббат Адальберт, как-то уж очень невпопад появившийся в доме купца Фридриха.

- Архиепископ Гильдеберт готов тебя принять, благородный Аристарх, - объявил он прямо с порога.

- Когда? – насторожился патрикий.

- Прямо сейчас, если ты не возражаешь.

Со дня смерти маркграфа Зигфрида прошло всего лишь четыре дня, для Аристарха томительных, а для монсеньора Гильдеберта насыщенных событиями. Гильдеберт не только похоронил старого маркграфа, но и привел к присяге нового. Кроме того, архиепископ крестил собственноручно князя Тугомира, ибо, похоже, придавал этому событию очень большое значение. Что, впрочем, не удивило Аристарха. Среди полабских славян христиане составляли явное меньшинство, а уж о крещенных князьях в этих краях и вовсе не слышали. Монсеньор Гильдеберт совершил бы большую ошибку, если бы не использовал это бесспорно знаковое событие для укрепления христианства в этом языческом краю.

- Архиепископ придерживается того же мнения, - с охотой отозвался Адальберт на осторожные намеки патрикия. – Мы очень рассчитываем и на твою помощь, благородный Аристарх.

В чем будет заключаться эта помощь патрикию объяснил сам монсеньор Гильдеберт, худой и рослый человек, годами, пожалуй, равный Аристарху. Встреча началась с церемонных приветствий и обмена любезностями. Патрикий при этом не ударил в грязь лицом и показал византийскую выучку, чем, кажется, удивил архиепископа, предполагавшего, что судьба свела его с варваром. И хотя монсеньор Гильдеберт прекрасно владел вендским языком, как, впрочем, и все жители Мерзебурга, но Аристарх разговор с ним начал на латыни.

- Я слышал, что ты, благородный Аристарх, долго жил в Константинополе?

- Это правда, - подтвердил посол киевского князя. – С тех самых пор я и ношу титул ромейского патрикия.

Монсеньор Гильдеберт с интересом прочитал письмо каган-бека Аарона, предназначенное для короля Генриха, и выслушал длинный перечень обид, чинимых киевским и новгородским купцам в портах, подконтрольным саксонским легатам.

- Я признаю правоту большинства твоих претензий, патрикий, и очень сожалею, что болезнь короля Генриха помешала твоей с ним встрече. Тем не менее, я обещаю, что передам письмо каган-бека и пожелания князя Ингера либо королю Генриху, либо герцогу Оттону, его наследнику. К сожалению, мы не всевластны на побережье Варяжского моря, как ты уже, вероятно, успел заметить, благородный Аристарх. Мятежи сотрясают некогда мощную Франкскую империю, мешая нормальной жизни и взаимовыгодной торговле.

- Но мне кажется, монсеньор Гильдеберт, что веское слово великого князя Ингера могло бы поспособствовать мирному разрешению конфликта между славянскими князьями и королем, - высказал свое мнение по щекотливому вопросу Аристарх.

- Вне всякого сомнения, - вскинул склоненную было голову монсеньор Гильдеберт. – Ты, вероятно, успел уже заметить, патрикий, в сколь сложном положении мы сейчас находимся. Состояние короля Генриха таково, что не оставляет никаких надежд на его выздоровление. У герцога Оттона много врагов и скрытых недоброжелателей. Недоброжелатели Оттона подбивают к смуте славянских князей и франкских сеньоров. Восточно-франкское королевство, воспрянувшее было под заботливой рукой Генриха Людольфинга, рискует утонуть в кровавых усобицах. Не думаю, что наша слабость пойдет на пользу великому князю Ингеру, каган-беку Аарону и императору Роману. И я очень рассчитываю на твою поддержку, благородный Аристарх.

- И чем же я могу помочь тебе, монсеньор, и королю Оттону?

- Мы собираемся пригласить в Мерзебург славянских князей, дабы заключить с ними полюбовное соглашение, - пояснил архиепископ. – А гарантом этого соглашения мог бы выступить князь Ингер в лице своего посла благородного Аристарха. В этом случае мы сделаем все от нас зависящее, чтобы купцам с Востока впредь не чинилось никаких препятствий на подвластных королю Оттону землях.

Вообще-то королем в этих землях был пока что Генрих, но Аристарх не стал пенять монсеньору Гильдеберту на неточность. Все могло измениться в течение ближайших дней, и они оба, посол и архиепископ, это отлично понимали. Конечно, Аристарх слегка превышал полномочия, данные ему великим князем Ингером, но с другой стороны, почему бы не поспособствовать установлению мира и согласия на этих землях, страдающих от многочисленных усобиц. В конце концов, что выиграет Русь, если безумцам Рулаву и Олегасту удастся развязать войну с саксами? Да ничего! Зато торговле Киева и Новгорода с Европой будет нанесен огромный ущерб. Пострадают, между прочим, интересы и самого Аристарха, и его многочисленных коммерческих партнеров.

- Хорошо, я согласен, - кивнул головой патрикий. – Худой мир лучше доброй ссоры.

Последние слова он произнес по вендски, но архиепископ и аббат не нуждались в толмаче, чтобы уяснить их смысл.

- Так мы можем посылать приглашения князьям не только от имени благородных Геро и Тугомира, но и от твоего имени, патрикий? – вежливо полюбопытствовал аббат Адальберт.

- Разумеется, - пожал плечами Аристарх. – Я с удовольствием обращусь к благородным славянским вождям со словами примирения.

- Приятно найти в посланце далекой земли истинно христианскую душу, - ласково улыбнулся монсеньор Гильдеберт. – Я очень надеюсь, что наша совместная миссия по просвещению умов, погрязших в язычестве, будет продолжена, благородный Аристарх.

- Я тоже на это надеюсь, монсеньор. Более того приложу все усилия, чтобы свет истинной веры засиял по всей Европе.

- Храни тебя Господь, патрикий Аристарх.

Аристарх остался доволен встречей с монсеньором Гильдебертом. И хотя не было подписано никаких договоров и никто не произнес обычных в таких случаях клятв, разговор можно было считать успешным. Конечно, архиепископ это не король Генрих и даже не герцог Оттон, но здесь важно другое. Посланцу великого киевского князя Ингера удалось показать надменным саксам насколько может быть выгодным сотрудничество между Русью и Восточно-франкским королевствам и какие вполне существенные блага оно может принести.

- В лепешку разбейся, - приказал Аристарх Сычу, - но узнай, о чем будут говорить княжич Рогволд и граф Танкмар.