А под стихами он написал такие созвучия: «Сердец исцеленье — любимым единенье. Кого любимый терзает, того Аллах исцеляет. Кто из нас иль из вас обманщиком будет, тот желаемого не добудет. Нет лучше, чем любящий и верный любимому, что суров безмерно».

И он написал, подписываясь: «От безумно влюбленного, любящего, смущенного, любовью и страстью возбужденного, тоской и увлечением плененного Камар-аз-Замана, сына Шахрамана, — единственной во все времена, что среди прекрасных гурий избрана, госпоже Будур, чей отец — царь аль-Гайюр. Знай, что ночи провожу я в бденьи, а дни свои влачу в смущеньи, больной, истощенный, любящий, увлеченный, многие вздохи испускающий, обильные слезы проливающий, любовью плененный, тоской умерщвленный, с душою, разлукой прожженной, страсти заложник, недугов застольник. Я бодрствующий, чье око сном не смежается, влюбленный, чьи слезы не прекращаются, и огня сердца моего не погасить, а пламени страсти не сокрыть».

А потом Камар-аз-Заман написал на полях письма такой превосходный стих:

И еще он написал следующее:

А потом Камар-аз-Заман запечатал свое письмо и написал вместо адреса такие стихи:

А после приписал такие стихи:

Потом Камар-аз-Заман положил перстень Ситт Будур в свернутую бумажку и отдал ее евнуху, а тот взял послание и вошел с ним к своей госпоже. Царевна взяла бумажку из рук раба своего и, развернув ее, увидела свой перстень — тот самый. Затем она прочитала письмо и, вникнув в его смысл, поняла, что письмо от ее возлюбленного, который стоит сейчас за занавеской. Царевна едва не лишилась чувств от счастья, грудь ее расправилась и расширилась, и от избытка радости она произнесла такие стихи:

Окончив читать стихи, Ситт Будур тотчас поднялась и, упершись ногами в стену, с силой налегла на железный ошейник и сорвала его с шеи своей, а потом она порвала цепи и, выйдя из-за занавески, бросилась к Камар-аз-Заману и стремительно поцеловала его в рот, как голубица клювом. Крепко обняв его со всей силой любви и страсти своей, она воскликнула: «О господин мой, явь это или сон? Неужели Всевышний послал нам близость после разлуки? Слава же Аллаху за то, что мы встретились, когда уже потеряли всякую надежду!»

Увидев царевну в таком состоянии, евнух выбежал из покоев и, придя к царю аль-Гайюру и поцеловав землю у ног его, сказал: «Знай, о мой владыка, что этот звездочет — шейх среди звездочетов! Он ученее их всех! Он вылечил твою дочь, стоя за занавеской и не входя к ней». — «А не напутал ли ты чего, о раб!» — воскликнул царь. И евнух отвечал: «О господин, встань и взгляни на нее, она нашла в себе столько сил, что порвала железные цепи, вышла к звездочету и принялась целовать его и обнимать».

Тогда царь аль-Гайюр поднялся и пошел к своей дочери, а та, увидав его, встала на ноги, закрыла себе голову и произнесла такое двустишие:

Отец ее до того обрадовался такому благополучному исходу, что едва не улетел от счастья. Он поцеловал дочь свою в лоб и обратился к Камар-аз-Заману с вопросом: «Из каких ты земель, о юноша?» И тот рассказал царю о своем происхождении и сане, о том, что является сыном султана Шахрамана. Затем Камар-аз-Заман рассказал ему всю свою историю от начала и до конца. Он поведал о ночи, проведенной с Ситт Будур, о том, как он снял с ее пальца перстень и надел ей свой. И царь аль-Гайюр изумился и воскликнул: «Поистине вашу историю надлежит записать в книгах, чтобы ее читали многие поколения!»

Затем царь аль-Гайюр призвал судей и свидетелей, сочетал официальным браком госпожу Будур и господина Камар-аз-Замана и велел украсить город на семь дней. Во дворце разложили скатерти с кушаньями и устроили празднества. Город же был украшен, и все жители надели самые роскошные свои платья, а воины забили в литавры и застучали в барабаны. Царь аль-Гайюр несказанно радовался исцелению дочери и ее замужеству, и многожды прославил он Аллаха, пославшего ей любовь к красивому юноше царских кровей.

На свадьбе все любовались женихом и невестою, ведь были они равны по красоте, прелести и изяществу. Камар-аз-Заман провел всю ночь подле молодой жены. И достиг он всего, чего желал от нее, а она удовлетворила свое стремление к нему и насладилась его красотой и прелестью. Так обнимались молодые до утра. А на другой день царь устроил званый пир, собрал на него всех жителей внутренних и внешних островов и разостлал для них скатерти с роскошными кушаньями. Так и стояли столы с яствами, открытые для всех, в течение целого месяца.

Когда сердце Камар-аз-Замана успокоилось оттого, что он достиг желаемого и уже провел с Ситт Будур некоторое время, ему вспомнился отец его, царь Шахраман. И увидел царевич во сне, как отец говорит ему: «О дитя мое, зачем ты поступаешь со мною столь сурово?» И произнес старик во сне такие двустишия: