Долгие недели лечения в госпитале, состояние беспомощности и душевной депрессии... А потом упорные хлопоты, чтобы ему, инвалиду, разрешили вернуться в строй.
Министерство Военно-Морского Флота отправило летчика на медицинскую комиссию. Если признают годным — будет летать снова. И вот знаменательный документ, обрадовавший Захара Сорокина больше любой награды:
«В порядке индивидуальной оценки старший лейтенант Сорокин З. А. признан годным к летной работе на всех типах самолетов, имеющих тормозной рычаг на ручке управления».
Весною 1943 года Сорокин вернулся в осиротевший сафоновский полк: дважды Героя Советского Союза Бориса Феоктистовича Сафонова уже не было в живых.
Кажется, с этих пор Сорокин стал видеть во сне и наяву машину фашистского аса с бубновым тузом на хвосте. В одно апрельское утро его эскадрилья наконец встретила «туза» в воздухе. Командир эскадрильи Сорокин вместе с прикрывавшим его лейтенантом Бокием бросились в атаку. Противник был искусный, но победили ярость и упорство. Получив смертоносную очередь, враг стал пикировать на землю.
Гитлеровец оказался неплохим спортсменом: после посадки он умудрился пройти на лыжах почти сто километров, пока его не задержали пограничники.
Старший лейтенант сидел в кабине своего истребителя в боевой готовности «номер один», когда командир полка вызвал его полюбоваться подбитой «пташкой». Фашистский ас даже не посмотрел в сторону человека в летной форме, тяжело переставлявшего ноги в унтах.
— Объясните этому... Мюллеру, кто его сбил, — сказал командир переводчику-майору.
Выслушав переводчика, гитлеровец отрицательно затряс головой:
— Меня сбил американский ас!
В ту пору среди фашистов ходили легенды об иноземных асах, якобы служивших у русских.
Сорокин так рассердился, что шрам на его лице побагровел.
— Переведите этому паразиту, товарищ майор, что мы атаковали его на высоте семь тысяч метров, заставили снизиться, потом я зашел с левой полусферы, Бокий — справа...
Впервые Мюллер казался заинтересованным, он задал несколько вопросов, уточняя подробности. Переводчик не понадобился — Захар Сорокин руками показал немцу, как его сбили русские. Фашистский ас вынужден был признать, что его молодой противник знает этот бой как непосредственный участник, больше того — как победитель.
— А теперь сними унты, Сорокин, покажи ему свои ноги, — предложил командир.
У фашиста от изумления отвалилась нижняя губа, когда он увидел обрубки ступней...
Во время войны Захар Сорокин сбил 18 самолетов противника. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, награжден орденом Ленина и тремя орденами боевого Красного Знамени. Отважный летчик получил и Британский крест за храбрость — его вручали лучшим из лучших наши тогдашние союзники по борьбе с гитлеризмом.
После победы Захар Артемович вернулся в Крым, поселился в том же маленьком домике в Евпатории, где его застала война. Первые годы он продолжал работать в авиации, передавая свой боевой опыт молодежи. Пришел день, грустный для боевого пилота день, когда его перевели в запас. Инвалид Отечественной войны Сорокин стал пенсионером.
Но коммунист Сорокин не мог сидеть без дела. Что-что, а технику он знал отлично! Захар Артемович стал работать на автобазе местного совнархоза, научился водить машину с управлением, переделанным на ручное.
Несколько лет назад Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов, будучи в Крыму, узнал о Сорокине и встретился с ним. После их бесед Водопьянов написал очерк «Сибирский характер», рассказывающий о подвиге «северного Маресьева». Впервые после войны Захар Сорокин снова увидел свое имя в печати, и это взволновало его.
Прочитав очерк, жена проговорила:
— Послушай, Захар, ведь то же самое ты не раз мне рассказывал.
— Ну и что? То рассказывал, а то пером написано. Михаил Васильевич не только летчик, он еще и писатель, драматург. Я до войны в Доме офицеров видел его пьесу о покорителях полюса.
— Не боги горшки обжигают. С чего-то и Михаил Васильевич, наверно, начинал. Садись-ка, Захар, за работу! Не для газеты пиши — для меня пиши, для ребят наших, — настаивала жена. — Как Алеша любит твои рассказы! А ведь дети — лучшие ценители, самые строгие...
Захар Артемович и сам знал, что умеет неплохо рассказывать. Работая агитатором Евпаторийского горкома партии, он видел, как заслушиваются люди, особенно молодежь, его рассказами о войне, о воздушных схватках в небе Заполярья, о боевых друзьях-сафоновцах.
Непокорной казалась поначалу рука, привыкшая к штурвалу самолета. Но было свободное время, была горячая вера жены-друга, и было огромное желание поведать обо всем пережитом людям. Как недосягаемый образец перед ним лежал рассказ «В снегах» одного из старейших советских писателей — Сергеева-Ценского, написанный еще в 1941 году по простой газетной заметке, в которой сообщалось о подвиге лейтенанта Захара Сорокина. Откуда старик писатель знал все, о чем думал в бою летчик? Почему его рассказ волнует до сих пор?
Много было испорчено бумаги до той поры, как Сорокин решился зайти в редакцию «Советской здравницы». О том, как начинающий автор читал первые страницы своих фронтовых воспоминаний, я уже рассказал в начале очерка.
О жизни и подвигах Сорокина я написал в «Литературной газете».
Захар Артемович стал получать письма с разных концов страны. Рабочие, воины Советской Армии, школьники просили бывшего летчика рассказать подробнее, как он рос и жил, учился и воевал...
Поддержка читателей еще больше подстегнула Захара Сорокина. К сожалению, никаких записей и дневников в годы Отечественной войны он не вел — на это не хватало времени. Но в памяти навсегда сохранились образы боевых товарищей-однополчан — и тех, кто не дожил до светлого дня победы, и тех, кто занимается ныне мирным трудом или продолжает охранять границы Родины. В ночные часы, когда не шел сон, казалось, оживали павшие друзья, говоря: «Не забудь и нас, Захар, помяни дружеским словом!».
И вот в 1958 году вышла первая книжка фронтовых воспоминаний Захара Сорокина под знаменательным названием: «Нет, не отлетался!».
Два с лишним года назад Захар Артемович переехал на родину своей жены — в Москву. В канун годовщины Дня Победы ветерана Великой Отечественной войны видели телезрители Москвы. Весь Советский Союз, весь мир слышал в мае 1960 года его голос из зала имени Чайковского, где он выступал на общемосковском собрании в защиту мира.
Захара Сорокина узнали столичные студенты и текстильщики, труженики Урала и покорители целинных земель. Все чаще в газетах и журналах появлялись его статьи. Немало откликов в Англии вызвало выступление кавалера Британского креста за храбрость, Героя Советского Союза Сорокина в газете «Москоу ньюс» — он обратился с открытым письмом к своим бывшим коллегам по северному флоту — английским летчикам: «Где вы, мои друзья по оружию?».
Велика общественная нагрузка этого неутомимого человека, не считающего себя «отлетавшимся».
Захар Артемович — приятнейший собеседник, гостеприимный хозяин, счастливый муж и отец: у него трое детей. По цветущему виду этого сорокашестилетнего мужчины и не предположить, что он — инвалид. Но я сам видел градины пота, катившие по лицу Сорокина, когда он стоял на трибуне, заканчивая свое выступление перед студентами Московского текстильного института (он не умеет, да и не желает разговаривать с аудиторией сидя). Я помню, как Сорокин, поднявшись ко мне домой на пятый этаж, попросил разрешения снять башмаки и с облегчением вытянул под столом ноги: сквозь носки проступила кровь...
Писатель А. Макаренко еще задолго до войны задумывался над природой советского патриотизма, над истоками героизма наших людей. Он писал:
«Да, у нас есть Герои Советского Союза, но, посылая их на подвиг, наше правительство не устраивало им особого экзамена. Оно выбирало их из общей массы граждан. Завтра оно пошлет на подвиг миллионы людей и не будет сомневаться в том, что эти миллионы обнаружат такую же нравственную высоту. В уважении и любви к нашим героям меньше всего морального удивления. Мы любим их потому, что солидарны с ними, в их подвиге видим обязательный для нас практический образец и для нашего поведения».