— Не помогут, — согласилась Варя, вспоминая Тамарину бригаду.
— У нас, к сожалению, об этом часто забывают, — говорил Лукьянов. — А ведь так ясно: культурный, политически грамотный рабочий сегодня — это хозяин у станка, а завтра — рационализатор, изобретатель, умный бригадир. Вот если бы создать такую бригаду, чтобы из неё, скажем через год, все могли пойти бригадирами! Поставь, Варя, перед собой такую цель, а бригаду мы тебе дадим. Станков много прибывает. Вон эти и принимай, — показал он в сторону монтажников.
У Вари захватило дыхание. Она несколько секунд молча смотрела в лицо Никиты Степановича с таким выражением, будто настаивала, чтобы он повторил это еще раз.
— Ну, так, значит, подбирай, Варя, бригаду, — заговорил он, поднимаясь. — И помни мой наказ: воспитывай людей в бригаде. Объясни им сразу, чего ты от них будешь требовать, заведи жесткий учет и дерзай, новаторствуй. экономь каждый грамм металла. Сама знаешь: завод борется за звание предприятия отличного качества, все учтётся.
— Знаю, Никита Степанович. Спасибо, справлюсь! — с чувством сказала Варя. — Постараюсь времени не терять даром и Симке не дам!
— Это кто такая? — спросил с улыбкой Никита Степанович.
— Подружка моя по общежитию, Сима Кулакова.
— А, это та, что чуть что — и драться буду!
— Она самая…
Никита Степанович ушел, а Варя все сидела. Она пробовала себя запугать ответственностью: «Справлюсь ли?» Но мысли наперекор всему приходили веселые, озорные.
«Бригадир Варвара Жданова! Маме подожду писать, порадую сюрпризом». К конторе кто-то шел. Варя поспешно поднялась и шагнула к выходу.
— Ты что, премию получила? — спросил мастер другой смены, столкнувшись с ней в двери. — Сияешь вся, как самовар начищенный.
Варя молча улыбнулась, направляясь на свободные участки, где монтажники устанавливали её будущие станки.
«Не помяли бы трубки для эмульсии», — неожиданно, с хозяйской придирчивостью, заволновалась Варя и сказала об этом монтажникам.
Так, с новым, заполнившим её всю чувством, она прошла несколько цехов, во все всматриваясь и все отмечая про себя. Завод менялся на глазах. Что стоил один цех, в котором впервые делали крупногабаритные подшипники! Станины, где они обрабатывались, в размах человеческих рук, а кольцо до того непривычное для глаза, словно обруч с сорокаведерной бочки.
— Вот Тамару бы сюда, — посмеялась Варя. — Испортит кольцо, в стружку не упрячет!
Но зато были и такие малюсенькие, что еле-еле влезали на мизинец. В своем цехе она снова задержалась на лестнице, любуясь на него. «А грязновато у нас», — поморщилась Варя, разглядывая зоркими глазами паутину в углах потолочных рам, облупившуюся посеревшую краску. — «А что, если собраться да все отмыть, покрасить? — размышляла она. — Работы на один выходной. Варя бросила последний взгляд на цех, представляя, как все здесь заблестит и засияет после уборки.
На улице уже горели огни, и репродуктор у трамвайной остановки щедро рассыпал по поселку звуки вальса. Было знобко, и люди проходили, подняв воротники, спешащей, деловой походкой. Девушка посмотрела на них с удивлением; она не чувствовала холода, хотя пальто не застегнула. Ей хотелось петь во весь голос, как на демонстрации: «Встречай, Симок, бригадира, встречай!»
И Варя пела.
На следующеё утро она проснулась задолго до гудка. В комнате было до того ярко от солнца, что на осколок зеркала на стене больно смотреть: так он блестел и лучился.
«Словно весной», — подумала Варя, с удивлением рассматривая в стакане веточку хризантемы, принесенную Симой из заводской оранжереи.
— Эй, Кулакова, работу проспишь! А Тамарка опять не ночевала дома? — поинтересовалась Варя, заметив неразобранную постель.
Сима осторожно высвободила из-под одеяла свою белокурую, в бумажках и тряпочках, голову.
— Ох, Варюшка, и натанцевалась я вчера! На сто лет вперед, — сказала она. — И Тамарку с Мусей там видела.
— Как тебе не надоело чуть не каждый вечер на танцы ездить? — заметила Варя, не разделяя Симиной восторженности. — А мама тебя почему-то любит, — добавила она в раздумье.
— Значит, есть за что, — заносчиво отозвалась Сима. — Твоя мать — это человек! Ну ладно: раз, два, три — с кровати лети! — скомандовала Сима и, отбросив одеяло, стала делать гимнастику. — Видала! — хвалилась она своими мускулами, наклоняясь над Варей. — В случае чего постоять за себя сумею!
— Да уж здорова, вижу, — согласилась Варя. — Тебе бы при твоей силе работать надо так, чтобы только кости трещали, а ты лодыря гоняешь, — проговорила Варя, ожидая взрыва негодования.
Но Сима сказала спокойно, ничуть не рассердясь:
— И правильно делаю, а что? На Тамарку работать не стану.
— Сима, а если бы я тебя позвала в бригаду, — замирая, спросила Варя, — тогда как?
Вчера, придя от Никиты Степановича, Варя долго думала, кого же пригласить в бригаду? Конечно, Симу, если Сима пообещает работать на совесть. На её слово можно положиться.
— Пойду! — без колебаний согласилась Сима, даже не полюбопытствовав, дают ли Варе бригаду н когда. — Но, чур, — оговорилась она, — не задаваться и деньгами обеспечивать.
— Насчет заработка не от одной меня будет зависеть, от тебя тоже, — ответила Варя.
— Ну, значит, постараемся! — сказала Сима и стала одеваться.
Сима — человек непосредственный, вспыльчивый, держать язык за зубами не умеёт, да и не любит.
«Что ж, — заключила Варя, — сработаемся. Но вот кого еще возьмем в бригаду?»
По дороге на работу Варя спросила об этом Симу.
— Мою приятельницу, кого же еще?
— Приятельницу, какую? У тебя их много.
— Да Лизочку же, Лаптеву.
— Это такую маленькую, с хорошеньким носиком и красивыми глазками? — вспомнила Варя. Тихая она и совсем тебе не пара. Как вы с ней сдружились?
— Тихая? —удивилась Сима с презрительной гримасой.
Варя усмехнулась.
— Ладно. Подумаем. Надо присмотреться к Лизочке. Боевая — это не плохо, воевать нам придется.
Спускаясь в цех, Варя узнала вчерашние станки, которые устанавливали монтажники. Они уже стояли в рабочем ряду, целиком собранные, но не подключенные еще электриками в общую систему.
«Скоро, скоро!»— подумала Варя, представляя, как она станет работать на этих новых послушных автоматах: первый наладчик, вводящий их в жизнь!
Тамара с Мусей опаздывали и, запыхавшиеся, бежали к станкам со спецовками в руках. Электрические цеховые часы показывали без пяти восемь. Пустив станки, Тамара с дружелюбной улыбкой подошла к Ждановой.
— Будильник подвел, — сказала она, как бы оправдываясь перед Варей за свое опоздание.
Варя на своей паре станков работала ритмично, следила за резцами, не доводя их до окончательного износа. Сторожкая мысль о бригаде не покидала её. Налаживая станки, она проверяла себя на каждом случае: справится ли она с тремя парами, не будут ли они простаивать? По часам засекала, сколько тратит времени на резец.
Мастер, как бы мимоходом, заглядывал на её участок, и Варя по глазам видела, что он доволен ею.
А в это время у станков Комовой стоял технолог Толя Волков с секундомером, собираясь снимать хронометраж. Надо было проверить технологические карты операции: все ли так, как записано в них, не занижена ли где скорость?
— На глаз видно, уж что-то очень медленно шпиндели вращаются. Особенно на станках Комовой, — поделился он с Варей. — В войну ведь станки перевозили с места на место, досталось им.
Тамара нервничала, не понимая и не решаясь спросить, что проверяет Толя. У неё то и дело выходили из строя резцы. Она поспешно меняла их. Потеряв самообладание, наобум пристукивала ключом, сдирая до крови пальцы.
— Ты что горячишься, Комова? — спросил Волков. — У тебя же целое корыто стружки, она давит на резцы, оттого они и горят. Выключи моторы.
Тамара остановила моторы и, вытирая потный лоб рукавом, сказала:
— Пойду ругаться к мастеру.
— И не вздумай, отгреби сама и продолжай работу, — посоветовал Толя.