Он набрал ее номер. Девушка сняла трубку со второго звонка, ее голос по-прежнему дрожал.

– Это Джон Дикон, – сказал он. – Я получил ваше сообщение.

– Ах да! Я звонила...

– Меня не было дома, я только что приехал. Вы не сказали, когда звонили.

– Дня три-четыре назад. Вы не возражаете против разговора?

– Нисколько. Что там у вас? – Она молчала. – У вас ведь дело ко мне? Говорите.

– Можно я приеду к вам? – спросила она. – Вы живете на старом месте?

– Хорошо, – сказал Дикон. – Приезжайте.

– Я могла бы... Ничего, если я приеду прямо сейчас?

– Я вас жду.

Он уже почти припомнил, как она выглядела. Высокая, привлекательная, с копной белокурых волос. Он пытался собрать отдельные черты в единый образ, но для этого его воспоминания были недостаточно четкими.

Интересно, в чем заключается ее проблема: финансовые затруднения или неверность мужа, пропадающего в служебных поездках дольше, чем позволяют приличия? Впрочем, это не важно – он устал от всего этого. Он хочет видеть Лауру – как бишь ее фамилия? Ах да, Скотт! – вовсе не для того, чтобы подтвердить ее худшие опасения и получить гонорар. Ему надо видеть ее, потому что она знала Мэгги.

– Я смогу быть у вас через полчаса, – послышалось в трубке. – Это не слишком рано?

Дикон оказался прав – она действительно была высокой и симпатичной блондинкой; он вспомнил ее, едва она вошла. Вспомнил и вечеринку, и то, как Мэгги их знакомила. «Мы вместе учились в университете, а потом расстались. Лаура работала в Париже, она позвонила мне всего пару дней назад». Мэгги была явно рада возобновившейся дружбе, она любила такие неожиданности. Время от времени она говорила ему: «Сегодня я у Лауры. Буду не очень поздно». Ей нравилось иметь своих собственных друзей – это была маленькая отдушина. Дикону это тоже нравилось. Супруги, у которых нет таких отдушин, страдают от клаустрофобии. Он усадил ее на диван и подошел к кухонной двери.

– К сожалению, я не могу предложить вам выпить.

– Ничего. Тогда кофе, – ответила она.

Когда она вошла в кухню, он насыпал зерна в кофемолку.

– Извините, – сказала она. – После смерти Мэгги я не была уверена...

– Ничего, – сказал он. – Мы, собственно, не были с вами друзьями. Не волнуйтесь.

– Это было ужасно. Я послала цветы...

– В самом деле? – спросил он. – Очень мило с вашей стороны. – Не желая показаться грубым, он добавил: – Я не очень хорошо знаю, что тогда происходило, – кто-то звонил, кто-то присылал соболезнования. Видите ли... – Он включил кофемолку, как бы вынуждая их обоих к молчанию.

– Уже после я подумала, что должна была как-то связаться с вами... что-то сделать...

Он улыбнулся и покачал головой.

– По правде говоря... я был не в форме. Не переживайте из-за этого. – И без всякой связи добавил: – Было очень мало народу.

– Где?

– На похоронах. Впрочем, это не имеет значения.

– Я понимаю.

Внезапно ему показалось, что она вот-вот заплачет. Он было подумал, что она вспомнила Мэгги, представила себе полупустую церковь, яркий солнечный свет и высокое голубое небо, цветы, быстро вянущие на жаре, и гроб, опущенный в иссохшую землю. Потом он понял, что это глупо. Это были его мысли, а она думала о чем-то более насущном.

– О Боже, извините меня, – проговорила она и поспешно закрыла лицо руками.

Ей удавалось сдерживать слезы, рассказывая голые факты. Она говорила короткими фразами, выделяя наиболее важные подробности, обрывая предложения на середине – словно для того, чтобы собраться с силами для следующего рывка. Но описать, как она вошла в ванную, Лаура уже не смогла: ее душили рыдания. Джон велел ей остановиться, а сам закончил готовить кофе, потом отвел ее обратно в гостиную. Он налил кофе и подождал еще немного.

– Я извиняюсь, – сказала она. – Но у меня не было никого...

– Ничего, все нормально, – ответил он. – Не спешите.

Она встала и постояла с минуту, будто забыв, что собирается сделать. Потом спросила:

– В ванную сюда?

Умывшись, она рассказала ему все остальное. Он слушал ее внимательно и наконец спросил:

– Это было неделю назад?

Лаура кивнула:

– В прошлый понедельник. Мне сказали, что она умерла в пятницу. Я всегда уезжаю на выходные. У моих друзей квартира в Норфолке.

– Вы жили в одной квартире и вместе работали?

– Да, в банке. Там мы и познакомились. Кэйт было нужно жилье, а мне – компаньонка, чтобы не очень много платить за рассрочку.

– И вы видели ее в последний раз...

– Около полудня. – Она старалась быть точной. – У Кэйт была назначена встреча после обеда, а я уехала пораньше, до часа пик.

И больше вы не возвращались домой?

Лаура покачала головой.

– Я взяла свою сумку еще с утра. Заплатила чертову уйму денег за стоянку машины до полчетвертого. Потом поехала прямо в Норфолк.

– И уехали оттуда в понедельник утром?

– Да. Встала пораньше, чтобы не завязнуть в потоке машин, возвращающихся из пригорода. Оставила машину в том же разорительном гараже. Проработала весь день. Потом – домой.

– А...

– Вы хотите спросить о Кэйт? Ее не было там утром. В банке, я имею в виду. Мне сказали, что она не появлялась. Это никому не показалось странным – она могла заболеть, а может, решила что-нибудь отпраздновать.

– Это было похоже на нее – просто так взять выходной?

Лаура задумалась.

– Как вам сказать? И да и нет. У вас есть что-нибудь выпить?

– Меня не было дома целый месяц. – Он пожал плечами. – Я только что вернулся.

– Все в порядке, – сказала она. – Не такая уж я пьянчужка.

– Я тоже. – Он сделал паузу. – Расскажите мне о полиции, все по порядку.

– Приехала полиция, потом «скорая помощь». Казалось, что их собралось ужасно много. Один из них допрашивал меня, другие были в ванной. Они обошли всю квартиру, осматривая вещи и делая пометки в блокнотах. Потом сказали, что это... – Она вспоминала формулировку. – «Смерть при подозрительных обстоятельствах». – Джон кивнул. – Мне задавали вопросы... где я была, когда в последний раз ее видела, как мы познакомились... Примерно то же, что спрашивали вы. Потом Кэти увезли. – Она вздрогнула. – Воду в ванной они оставили. – Она замолчала, припоминая детали. – У вас найдется сигарета?

Джон достал одну и дал ей прикурить. Она долго держала ее над пламенем, потом нервно затянулась.

– Курю я тоже немного, – сказала она.

– Что было потом? – спросил Дикон.

– Потом пришли люди, с которыми нужно было разговаривать.

– Ее родители? – предположил он. Лаура скорбно покачала головой.

– Я не могла. Просто не могла. Это сделала полиция. Мне пришлось говорить с ними потом, это было ужасно.

– О'кей, – сказал Дикон. – Теперь о том, что вас беспокоит. Полицейские приезжали еще?

– Да, несколько раз.

– И опять задавали вопросы?

– Не совсем так. Конечно, они задавали вопросы, какие-то даже повторно. Но не в этом суть. Тогда у меня было мало времени... Первую ночь я провела у подруги, но я знала, что, так или иначе, мне придется вернуться. Я начала вынимать вещи Кэйт из шкафов... понимаете, просто собирать ее имущество. И натолкнулась на что-то такое, чего я не поняла. Я сообщила об этом полиции...

– Кому в частности?

Она на минуту задумалась.

– Человеку по фамилии Д'Арбле. Он инспектор?

– Возможно.

– Он не... впрочем, этим не заинтересовался никто. Они начали спрашивать, не было ли у нее депрессии в последнее время. Ссоры с дружком, неприятности по работе – что-нибудь в этом роде.

– Ну и?..

– Ничего этого не было. Она ни с кем не встречалась. Работа была напряженной, утомительной, как любая другая работа, но я знаю, что в общем она нравилась Кэйт. Нельзя сказать, что она была принцессой из сказки, но и Золушкой тоже не была. Короче говоря, серединка на половинку, как и все мы. Но депрессии у нее не было, за это я ручаюсь. Во всяком случае...