— Неужели же вы, мужчины, собираетесь весь вечер говорить о делах? спросила она. — Если так, то переходите в гостиную и говорите о них с дамами.

Мужчины поднялись и последовали за хозяйкой дома. Монтегю сел на диван рядом с миссис Прентис и молодым Куртисом.

— Что это вы говорили о Дане Уотермане? — спросила Куртиса миссис Прентис.

— О, это длинная история, — ответил тот, — ведь всех вас мало интересует Уотерман.

Монтегю искоса наблюдал за Люси и не смог скрыть улыбки.

— Что это за удивительный человек! — сказала миссис Прентис. — Я восхищаюсь им больше, чем кем-либо из многих знакомых на Уолл-стрите.

Тут она повернулась к Монтегю:

— Вы с ним знакомы?

— Да, — ответил он и прибавил с озорной усмешкой, — я видел его сегодня.

— А я — на прошлой неделе, в воскресенье вечером, — продолжала простодушная миссис Прентис. — В церкви Святой Богородицы, когда он обносил всех тарелкой, собирая пожертвования. Разве не восхитительно, что такой занятой человек, как мистер Уотерман, все же находит время для церковных дел?

Тут Монтегю снова взглянул на Люси и увидел, что она кусает губы.

Прошла неделя, прежде чем Монтегю снова увидел Люси. Она пришла на обед к Алисе в тот день, когда он случайно вернулся домой раньше обычного.

— Вчера я ужинала у миссис Фрэнк Лэндис, — сказала она ему. — И представьте, с кем там встретилась: с вашим другом, миссис Уинни Дюваль.

— Неужели?

— Мы с ней долго болтали. Она мне очень нравится.

— Она всем нравится… О чем же вы говорили?

— Обо всем на свете, но, в сущности, об одном, — игриво ответила Люси.

— А именно?

— Какой же вы недогадливый. Миссис Уинни знает, что я ваш друг, и я почувствовала, что все ее слова, в сущности, адресованы вам.

— Ну, и что же она говорила мне? — улыбаясь, спросил он.

— Она хотела дать вам понять, что живет превесело и нисколько по вас не тоскует, — последовал ответ. — Она рассказала мне обо всем, чем сейчас интересуется.

— Не рассказывала ли она вам о бабубанане?

— О чем? — изумилась Люси.

— Видите ли, в последнее время, когда я ее видел, она все больше увлекалась индуизмом и только говорила, что о каких-то там свамис, гнанис и тому подобном.

— Нет, ни о чем таком она не упоминала.

— Значит, это увлечение у нее прошло, — сказал он. — Какое же следующее?

— Антививисекция.

— Антививисекция?

— Разве вы не читали в газетах, что ее избрали почетным вице-президентом какого-то общества, которому она пожертвовала несколько тысяч долларов?

— По газетам не так легко уследить за миссис Уинни! — ответил Монтегю.

— Она слышала ужасные истории о том, как хирурги мучают бедных кошек и собак, и непременно хотела обо всем мне рассказать. Более неподобающей темы для разговора за столом трудно себе вообразить. Она бесспорно великолепно выглядит. Я не удивляюсь, что мужчины без ума от нее. А волосы она поднимает со лба. По-моему, это делает ее похожей на египетскую принцессу.

— Она выступает во многих ролях, — заметил Монтегю.

— А правда, что ома уплатила пятьдесят тысяч долларов за ванну?

— Так утверждает она и газеты тоже. Так что, наверное, правда. Дюваль сам говорил мне, что она обходится ему в миллион долларов в год, но, возможно, он сказал это в раздражении.

— Неужели он такой богатый? — спросила Люси.

— Не знаю точно; но он один из самых могущественных людей в Нью-Йорке. Его называют "банкир по системе".

— Я слышала, как мистер Райдер отзывался о нем.

— Полагаю, что не особенно благожелательно, — улыбаясь, сказал Аллан.

— Да, не особенно. Кажется, они поссорились. Не знаете из-за чего?

— Я об этом ничего не знаю, но Райдер — свободомыслящий человек, а Дюваль ведет дела с крупными дельцами, которые не любят подобных людей.

Люси замолчала, о чем-то задумавшись.

— А правда, что положение мистера Райдера так непрочно? Я думала, что Готтамский трест — один из крупнейших в стране. В его проспектах мелькают крупные цифры — семьдесят — восемьдесят миллионов.

— Что-то вроде этого.

— И эти цифры дутые?

— Я полагаю, что нет. Я не в курсе его дел, знаете ли. До меня только доходили слухи, например, о том, что он ведет слишком смелую игру. Примите совет и держите свои деньги в другом месте. Вам следует быть вдвойне осторожной, поскольку у вас есть враги.

— Враги? — в замешательстве переспросила Люси.

— Разве вы забыли, что говорил вам Уотерман?

— Вы хотите сказать, что Уотерман вступит в борьбу с Райдером из-за меня?

— Это звучит невероятно, но подобные вещи уже случались. Если бы кто-нибудь знал подоплеку битв, сотрясавших Уолл-стрит, он бы обнаружил, что многие из них имели аналогичное начало.

Монтегю сказал это между прочим, не имея в виду ничего конкретного. Он не следил за выражением лица Люси и не заметил, какое впечатление произвели на нее эти слова. Аллан перевел разговор на другую тему и на следующий день совершенно забыл о нем, как вдруг Люси позвонила ему по телефону.

Прошла неделя, как он написал адвокатам Смиту и Хансону по поводу продажи ее акций.

— Аллан! — спросила она. — Вы не получили еще ответа от этих людей?

— Нет.

— Я сегодня утром говорила с одним своим другом, и он подсказал мне шаг, который кажется важным. Не думаете ли вы, что было бы неплохо узнать, кого представляют эти адвокаты?

— Что это даст? — спросил Монтегю.

— Это помогло бы нам сориентироваться. Полагаю, им известно, кто хочет продать акции, а для нас важно знать, кто собирается их купить. А что если им написать, что вы не желаете вести переговоры через посредников?

— Но так же дела не делаются: я назначил цену, а они не ответили. Написав вторично, мы Только испортим дело. Лучше уж постараться заинтересовать кого-нибудь другого.

— Но мне очень хотелось бы узнать, от кого исходит предложение. До меня дошли слухи по поводу этих акций. Право, я хотела бы узнать.

Люси повторила последнюю фразу несколько раз и, казалось, по-настоящему заинтересовалась всем этим. Монтегю недоумевал, кто мог с ней говорить и что она слышала по поводу акций. Но после предупреждений майора не стал расспрашивать ее по телефону.

— Я полагаю, что вы совершаете ошибку, но будь по-вашему.

Он сел и написал господам Смиту и Хансону, что желал бы поговорить с одним из владельцев их конторы, и отослал письмо с нарочным. Примерно через час явился к нему жилистый человечек с морщинистым лицом и острым взглядом и представился:

— Хансон.

— Я говорил с моей клиенткой относительно акций Северной миссисипской компании, — сказал Аллан. — Возможно, вам известно, что эта дорога строилась при довольно необычных обстоятельствах: большая часть акционеров были личными друзьями нашей семьи. Вот почему моя клиентка предпочла бы не иметь дела с посредниками, если только это возможно. Я хотел выяснить, не согласится ли ваш клиент договориться непосредственно с владелицей акций.

Монтегю заметил, что, пока он говорил, Хансон смотрел на него с явным удивлением. Не успел он закончить фразу, как это удивление сменилось презрительной усмешкой.

— Какую шутку вы собираетесь сыграть со мной? — спросил Хансон.

Монтегю был слишком поражен, чтобы рассердиться, и только пристально посмотрел на Хансона.

— Не понимаю вас, — сказал он.

— Не понимаете? — ответил его собеседник, смеясь ему прямо в лицо. Похоже, я знаю больше, чем вы думаете.

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что у вашей клиентки уже нет акций, о которых вы говорите.

У Монтегю перехватило дыхание.

— Нет акций?

— Конечно, нет, — сказал Хансон. — Она продала их три дня назад.

И, будучи не в силах отказать себе в удовольствии, добавил:

— Она продала их Стенли Райдеру. И, если хотите знать об этом больше, продала за сто шестьдесят тысяч долларов. А он выдал ей вексель на сто сорок тысяч сроком на полгода.