Проезжая по улицам Ньюпорта, можно было видеть роскошные виллы и перечислять имена их владельцев — железнодорожных, угольных, нефтяных и стальных королей.

Фешенебельные дома, подстриженные лужайки, сады, благоухающие редкими цветами, среди которых устраиваются танцы, пиры и разные увеселения, — все здесь говорило о роскоши и богатстве. Как далека, казалось, отсюда грязная коммерческая борьба, как далеки бедность, тяжелый труд и смерть! Но Монтегю не мог забыть картину, увиденную им в листопрокатном цеху: облачко вокруг вращающегося вала, носилки с искалеченным телом, накрытым простыней, и кровь, которая капала с них.

Ему посчастливилось встретить на улице Алису и ее друзей, и он поехал вместе с ними на взморье, которым целиком и полностью завладело высшее общество.

Первый, кого он увидел тут, был Реджи Манн, который подошел к ним и занял внимание Алисы. Реджи не хотел купаться, чтобы не выставлять напоказ худые ноги; он неодобрительно относился к шуткам, которые отпускал Гарри Перси, самый серьезный его соперник. Перси — мужчина лет сорока — был профессиональным дирижером; он забавлял зрителей на взморье тем, что купался с моноклем в глазу.

Позавтракав в казино, они отправились на морскую прогулку на новой спортивной яхте Прентисов. Было подсчитано, что в тот момент в гавани Ньюпорта находились паровые и гребные суда, стоившие все вместе примерно тридцать миллионов долларов. Они служили исключительно для того, чтобы ублажать сильных мира сего. Бухта выглядела красиво в эти полуденные часы.

Они вернулись довольно рано, так как Алиса была приглашена на прогулку к шести часам и ей нужно было еще переменить платье. А к обеду — к восьми часам — ей опять надо было переодеваться. Монтегю знал, что, согласно этикету, великосветские дамы меняли наряды пять или шесть раз в день. Они были мастерицами по этой части и превозносили такую прекрасную систему, которая давала им возможность демонстрировать свои туалеты.

Нью-йоркские знакомые Монтегю предстали здесь во всем своем великолепии: мисс Иветта Симпкинс с сорока сундуками новых парижских платьев; миссис Билли Олден, которая основала женский клуб исключительно для аристократической игры в бридж; миссис Уинни Дювал, произведшая сенсацию слухами о намерении ввести в Ньюпорте моду на "простой" образ жизни, а также миссис Виви Пэттон, супруг которой пытался покончить с собой, считая это единственным средством избавиться от одного графа поклонника своей жены.

Наступил как раз тот вечер, когда миссис Лендис давала свой давно ожидаемый обед с танцами. Подъехав к дворцу Лендисов, вы сразу попадали на его нижний этаж, где было достаточно просторно, чтобы карета, запряженная четверкой, могла развернуться. Весь этот этаж был занят конюшнями, самыми усовершенствованными в мире. Лошади исчезали тут как по волшебству через неприметные ворота, расположенные по одну сторону, экипаж увозили в другую сторону, а прямо перед вами находился вход в господские апартаменты и выстроились лакеи в ливреях.

К ужину было накрыто пять столов, каждый на десять персон. В центре благоухал огромный букет цветов в виде зонта в очень искусно подобранных тонах. Во время танцев эту часть бальной залы закрывали ширмы, и когда далеко за полночь их раздвинули, то столы для ужина оказались уже сервированными, что произвело поистине сценический эффект.

Танцы продолжались до рассвета. Монтегю был приглашен на следующее утро играть в теннис. Все гости этого вечера будут на ногах уже в девять-десять часов утра следующего дня, и их можно увидеть в магазинах и на взморье до полудня. Таково было представление высшего света об "отдыхе", завершающем праведный труд в зимний сезон!

После ужина Монтегю завладела миссис Кэролин Смит, леди, которая однажды показала ему своих кошек и собак. Миссис Смит очень интересовал крестовый поход миссис Уинни против вивисекции, и она рассказывала Монтегю про это, пока они гуляли по лоджии дворца Лендисов и любовались восходом солнца над заливом.

— Видите вон ту дорогу, — спросила миссис Смит. — Это та самая дорога, которую Лендисам удалось закрыть. Я полагаю, вы слышали эту историю?

— Нет, — сказал Монтегю.

— Это притча во языцех всего Ньюпорта. Им пришлось подкупить городской совет. По этой дороге ежедневно проезжал фургон с туристами. Возница останавливал лошадей и, указывая кнутом, говорил: "Леди и джентльмены! Это дом Лендисов, а там — дом Джонсов. Когда-то у мистера Лендиса была жена, но она надоела мистеру Лендису, а мистеру Джонсу надоела его жена, и вот оба они-развелись и обменялись женами, и теперь миссис Лендис живет в доме мистера Джонса, а миссис Джонс — в доме мистера Лендиса. Ну! Трогай!"

Алиса была уже рано утром на ногах, чтобы идти в церковь вместе с Гарри Куртисом, но Монтегю, и в самом деле приехавший сюда отдохнуть, встал несколько позже и пошел побродить по улицам, посмотреть на людей. Он повстречался с миссис де Граффенрайд, которая, в своей обычной манере, пригласила его к себе на завтрак. Аллан принял приглашение и застал у нее около сорока человек, тоже приглашенных случайно, включая своего брата Оливера и, к великому ужасу Монтегю, мистера Гембла.

Гембл был одет в безукоризненный костюм яхтсмена, который на его полной фигуре производил комичное впечатление. Он приветствовал Монтегю со своей обычной восторженностью.

— Как поживаете, мистер Монтегю, как поживаете? Я много слышал о вас после нашей встречи.

— Что именно? — спросил Монтегю.

— Я слышал, что вы сотрудничаете с Миссисипской стальной компанией.

— Некоторым образом.

— Будьте осторожны: вы имеете дело с очень хитрыми людьми! Они еще хитрее, чем люди из Стального треста, мне сдается. — И маленький человечек прибавил, подмигнув. — Я всегда говорил, что в нефтяном деле есть два сорта плутов: на одних можно положиться (как, например, в тресте), а вторым сам черт не станет доверять (так называемые независимые). Я знаю, о чем говорю, потому что сам был независимым.

Мистер Гембл весело захихикал, сочтя свою шутку остроумной и явно приберегая ее для поддержания разговора.

— Как поживаете, капитан? — окликнул он мужчину, который проходил мимо. — Мистер Монтегю, разрешите представить вам моего друга, капитана Гилла.

Монтегю повернулся и оказался лицом к лицу с высоким морским офицером приятной наружности.

— Капитан Генри Гилл с "Аллегени", — представил его Гембл.

— Здравствуйте, мистер Монтегю, — сказал капитан.

— Это брат Оливера, — пояснил Гембл. Затем, высматривая знакомых, вразвалку вышел из комнаты, оставив Монтегю беседовать с офицером.

Капитан Гилл оказался командиром одного из шести судов, которые правительство услужливо посылает на время сезона для увеселения светского общества. Любимец женщин, он был превосходным танцором и старым другом миссис де Граффенрайд.

— Давно ли вы знакомы с мистером Гемблом? — спросил он, чтобы как-то завязать беседу.

— Я с ним встречался всего однажды. Он знакомый моего брата.

— Похоже, он очень любит Олли, — сказал капитан. — Оригинальный субъект.

Монтегю охотно согласился.

— Я познакомился с ним в Бруклине, — продолжал капитан, чувствуя, что знакомство с Гемблом требует пояснения. — Он был на короткой ноге с офицерами военной верфи. Отставные миллионеры не так часто попадаются на их пути.

— Конечно, нет, — улыбаясь, сказал Монтегю. — Но я был удивлен, встретив его здесь.

— Вы встретите его и на небесах, — рассмеялся капитан, — если он решит туда отправиться. Он добродушный человек, но могу вас заверить, что тот, кто думает, будто Гембл не знает, чего хочет, сильно ошибается.

Монтегю вспомнил эти слова во время завтрака, сидя напротив Гембла. Рядом с ним оказалась Виви Паттон, сделавшая маленького человека предметом своих насмешек. Шутки эти особой деликатностью не отличались, но Гембл не обижался и воспринимал их с веселой улыбкой.