— Я ничего не могу вам обещать, — сказал Монтегю, невольно рассмеявшись, — пока вы мне не скажете, в чем дело.

— Я боюсь, что вам это не понравится, — сказал Бейтс. — Это не совсем красиво по отношению к вам, но я был в отчаянном положении. Я не мог рисковать, а Родни был одет несоответственно.

— Вы не представили мне своего друга, — сказал Монтегю.

— О, простите! — ответил Бейтс, — мистер Родни, один из наших сотрудников.

— Ну, а теперь рассказывайте, — сказал Монтегю, усаживаясь на стул.

— Это связано с конференцией. Мы узнали о ней всего час назад. Они собираются в номере этажом ниже, как раз под нами.

— И что же?

— Мы хотим знать, что там происходит, — сказал Бейтс.

— Но как?

— Через окно. Мы захватили с собой веревку. — Бейтс указал на чемодан.

Монтегю поглядел на него с интересом.

— Веревку! — воскликнул он. — Вы спустите мистера Родни из окна?

— Конечно, — сказал Бейтс. — Это окно с края, спуститься из него совершенно безопасно.

— А что, если веревка оборвется?

— Не оборвется, мы взяли хорошую веревку.

— Но как вы поднимете его потом? — спросил Монтегю.

— С этим все в порядке. Наверх он и сам вскарабкается, или же мы спустим его вниз на землю. Веревка достаточно длинна.

— А вдруг он выпустит веревку из рук? И сорвется!

— Ну, ладно, — беспечно произнес Бейтс. — Это уж предоставьте Родни. Он ловкий. Он начал свою карьеру с того, что поднимался на колокольни. Вот почему я его и прихватил с собой.

Монтегю удивленно переводил взгляд с одного на другого.

— Скажите, мистер Бейтс, — спросил он наконец, — часто вам, как репортеру, приходится проделывать подобные вещи?

— Случалось, — ответил тот. — Как-то раз мне необходимо было получить несколько фотографий; дело шло об убийстве. Но и раньше мне приходилось взбираться по карнизам на верхние этажи домов, лазить по пожарным лестницам. Я был полицейским репортером и приобрел тогда эти дурные привычки.

— А если бы вас накрыли? — спросил Монтегю.

— Дело замяли бы: полиция никогда не преследует репортеров.

Бейтс промолчал; а потом продолжил.

— Я знаю, что мое положение двусмысленно, но подумайте, мистер Монтегю, как много зависит от моих действий. Мы узнаем все, что происходит на конференции. Уотерман тут, и Дюваль, подумайте-ка. Стальной и Нефтяной тресты! Редактор срочно послал за мной и сказал: "Бейтс, разузнайте-ка, что там наклевывается!" Что мне было делать? Тем более теперь, когда я получил такой шанс узнать, что здесь происходит. А это может иметь огромное значение. Они решат, как перевернуть завтра биржу вверх дном! Подумайте, что вы можете сделать, имея такие сведения!

— Нет, — сказал Монтегю, качая головой, — меня эта биржевая игра не волнует.

Бейтс пристально посмотрел на него.

— Простите, — сказал он, — но я подумал, быть может, вы или ваши друзья захотят благодаря этим сведениям заработать… Разумеется, имея в виду ваше теперешнее положение…

— Ни я, ни мои друзья этим заниматься не станут, — сказал Монтегю, улыбаясь.

Бейтс тоже рассмеялся.

— Ладно! — сказал он. — Тогда будем действовать ради спортивного интереса и ради того, чтобы оставить их в дураках.

— Вот это лучший довод, — сказал Монтегю.

— Номер этот ваш. Вы, конечно, можете нам помешать, если пожелаете. Но вам нет необходимости оставаться здесь, если это вам не нравится. Мы берем на себя весь риск, и будьте уверены, если нас накроют, отель постарается замять дело. Можете мне довериться: я сумею доказать, что вы к этому не причастны.

— Я останусь, — сказал Монтегю. — Мне хотелось бы посмотреть, что из этого выйдет.

Бейтс вскочил с кресла и протянул руку к чемодану.

— Отлично! — сказал он. — Давайте его сюда!

Родни открыл чемодан и вытащил моток веревки, очень тонкой и крепкой, и небольшую дощечку. Он сделал широкую петлю, продел в нее дощечку, которая служила для сиденья, снял одеяла с кровати. Затем вытащил пару больших перчаток из телячьей кожи, которые бросил Бейтсу, и бечевку, один конец которой обвязал вокруг кисти руки. Потом он кинул веревку на пол, потушил свет в комнате, поднял штору и сложил одеяла на подоконнике.

— Готово! — сказал он.

Бейтс надел перчатки и взял в руки веревку, а Родни подготовил сиденье.

— Держите одеяла, мистер Монтегю, если хотите нам помочь, и не давайте им упасть.

Бейтс развернул часть веревки и закрутил ее вокруг ножки большого письменного стола, стоявшего у окна. Родни перелез через подоконник и, держась за него руками, осторожно уселся на дощечку.

— Готово, — прошептал он.

Бейтс схватил за конец веревки и постепенно, дюйм за дюймом, стал опускать ее, упираясь коленями в стол. Монтегю придерживал одеяла. Плечи и голова Родни скоро скрылись под подоконником. Однако он продолжал еще держаться за него.

— Отлично, — шепнул он, — спускайте!

Веревка начала быстро развертываться.

Сердце Аллана колотилось, но Бейтс действовал спокойно, по-деловому. Он распустил несколько витков веревки, остановился и произнес:

— Посмотрите вниз.

Монтегю высунул голову в окно. Он увидел отблески света из окна, расположенного под ними. Родни висел у карниза близ верхней притолоки.

— Ниже! — сказал Монтегю, повернув голову к Бейтсу. Тот еще немного опустил веревку.

— Как теперь? — спросил он.

Монтегю выглянул снова. Родни ловко обогнул карниз и прижался к краю окна так, что его не было видно из комнаты. Он сделал нетерпеливый знак рукой, и Монтегю, обернувшись, прошептал:

— Еще ниже!

Когда он вновь выглянул, Родни уже стоял на подоконнике.

— Теперь нужно закрепить веревку! — пробормотал Бейтс.

Монтегю обернул ее еще раз вокруг ножки стола, потом протянул дальше по комнате и крепко привязал к ручке двери.

— Я думаю, не сорвется, — сказал Бейтс, подходя к окну и берясь за бечевку, другой конец которой был обмотан вокруг руки Родни.

— Это для сигнализации, — сказал он. — Азбука Морзе.

— Ну, — проговорил Монтегю, — теперь вам не многого хватает для полного успеха.

— Большего уже сделать нельзя, — сказал Бейтс. — Тише!

Монтегю увидел, что рука, державшая бечевку, дернулась.

— О-к-н-о о-т-к-р-ы-т-о, — расшифровал Бейтс и прибавил: — Господи! Они у нас в руках!

Монтегю принес пару кресел, и оба уселись у окна, рассчитывая, что ждать придется долго.

— Как вы узнали об этой конференции? — спросил Монтегю.

— Говорите тише, — прошептал ему на ухо Бейтс, — иначе Родни ничего не услышит.

Бечевка дернулась. Бейтс медленно передавал по буквам:

— У-о-т-е-р-м-а-н. Д-ю-в-а-л-ь. Он перечисляет собравшихся. Д-э-в-и-д. У-о-р-д. Х-и-г-а-н. П-р-е-н-т-и-с.

— Прентис, — прошептал Монтегю, — но он же в горах Адирондак!

— Прибыл сегодня экспрессом. Уорд телеграфировал ему. Это навело нас на след. Г-е-н-р-и П-а-т-е-р-с-о-н. Он подлинный хозяин нефтяного треста. Б-а-с-к-о-м. Этот из Федерального банка, человек Уотермана.

— Судя по именам, можно себе представить, что происходит нечто особо важное.

Родни продолжал называть имена других крупных банкиров с Уолл-стрита.

— Р-а-з-г-о-в-о-р и-д-е-т о С-т-ю-а-р-т-е, — передал он.

— Это старая история — прокомментировал Бейтс, — он уже умер.

— П-р-а-й-с.

— Прайс! — воскликнул Монтегю.

— Да, — сказал Бейтс, — я видел его в вестибюле. Я так и думал, что он придет.

— Для совещания с Уотерманом? — удивленно произнес Монтегю.

— Почему бы и нет?

— Но ведь они смертельные враги!

— О, — сказал Бейтс, — не придавайте значения слухам.

— Что вы хотите этим сказать? — запротестовал Монтегю. — Неужели вы не считаете их врагами?

— Конечно, нет.

— Но я могу представить вам доказательства.

— Против каждого вашего доказательства, — сказал с улыбкой Бейтс, — я могу привести с полдюжины веских возражений.