— Как ты только до этого додумалась! У самой семеро — понятно, смыслом твоей жизни стали дети, так ты теперь и другим его навязываешь. Ну вот, ты даже родителей на третье место загнала у молодых: «Предки, вы — пройденный этап!» Так, что ли?

— Да почему же пройденный этап? На третье место — это не значит «позабыты – позаброшены». Я ведь говорю: важно все, ни о чем нельзя забывать, но что-то становится в определенный период жизни главным, как бы доминантой, к которой подключается остальное. Ты сама много о своих родителях думала, когда к своему Сане на свидания бегала? Один Санечка и был на уме. И правильно: до родителей ли тут? Раз в жизни выпадает у человека время, которое можно и нужно отдать своей половине. Ведь это на всю жизнь, всему основа.

— Основа,— фыркнула она,— ты же знаешь, не вышло у нас с Александром в жизни.

— Значит,— смеюсь,— поторопились: свиданий недобор вышел.

— Да ну тебя! — отмахнулась она.

Так я ни в чем ее и не убедила, да, собственно, и не пыталась. Мы думали, говорили, чувствовали на разных языках, причем она, бездетная, считала себя «шагом вперед» на пути цивилизации (недаром красным карандашом подчеркнула те ужаснувшие меня строчки), а меня, многодетную,— атавизмом, явлением отживающим, бесперспективным… Что ж, тут еще было над чем подумать: я и сама считаю, что у цивилизованных людей многодетность — удел немногих, тому есть существенные причины.

Раньше, сколько бы ни было детой в одной семье, их воспитывали но столько сами по себе родители, сколько традиции, поддерживаемые всем окружающим ребенке миром. Ими руководствовались и матери, и отцы, и деды, и бабки— все. И вмешательство извне в этот традиционный ход жизни встречалось неприветливо, осуждалось. И понятно: «мир» утверждал так свою основательность, устойчивость, жизнеспособность и не позволял никому своевольничать, расти вкривь и вкось, как заблагорассудится. Жесткая получалась педагогика, но зато она выводила в люди надежно, давала и нравственный стержень, и рабочую хватку, и навыки общения с людьми.

Теперь же, хоть и есть у нас, конечно, общепринятые нормы поведения, многие старые традиции уже не действуют, а новые еще не успели устояться. И родителям приходится каждого из детей самим выводить на определенный «уровень социализации», прежде чем они окажутся в руках специалистов — воспитателей в детсадах и школах. А если учесть, что в этом процессе наше общественное воспитание пока может больше помешать, чем помочь, то рассчитывать родителям надо только на свои силы. Это дело требует кропотливого труда, большой сосредоточенности, высокой культуры общения, огромной ответственности — без всего этого большая семья, по-моему, теперь не может быть благополучной.

Когда у нас дети были маленькими, я, отвечая на вопрос «Сколько надо иметь детей?», храбро (и искренне!) говорила: «Чем больше, тем лучше». Теперь, когда я узнала, какого напряжения требует от родителей взросление одного – двух, а тем более многих детей, я отвечаю иначе:

— Один — плохо; это, кажется, уже не нужно доказывать. Двое — лучше, но между двумя близкими по возрасту детьми всегда стоит альтернатива: или-или, и дети часто бегут к взрослым, как к судьям. Оптимально, по-моему, трое, потому что «триумвират» всегда может сам себя обслужить — и в деле, и в игре, и в конфликтах он составляет такое сообщество, где всегда есть «большинство», присутствует «лесенка возрастов» и где поэтому нет нужды часто обращаться за помощью к матери и отцу. Четверо и больше детей для тех, кто обладает особым желанием и умением сосредоточить свое внимание на детях, но внимание, которое им не во вред!

Это вкратце. Как видите, для меня многодетность вовсе не образец для подражания. Но считать бездетность благом для людей и для человечества?! И обвинить меня в том, что свой смысл жизни навязываю другим?! Этого моя душа не принимала. Конечно, я давно уже интуитивно чувствовала (и моя схема отразила это), что главным делом женщины (подчеркиваю: не единственным, а главным) действительно должно быть материнство. И это нужно, жизненно необходимо не только детям, но и нам, женщинам и мужчинам, Но как это доказать?

Я смотрю на свою схему, Мне уже много раз пришлось и комментировать, и отстаивать ее, Я могу объяснить, почему я выбрала именно это расположение всех «ипостасей» — все не случайно и все взаимосвязано в моих рассуждениях. Конечно, это всего лишь схема, наивная попытка объять необъятное, но чем дальше, тем больше серьезных размышлений вызывает она у меня, Я спорю и сама с собой. Особенно трудно мне было объяснить и оправдать вот что.

— Как же так? — говорили мне,— Женщина получит образование, а профессионально не состоится, отстанет от коллег, деквалифицируется — кто же на это согласится? Это обидно для самой женщины, невыгодно государству.

— Но,-—пыталась возразить я,— если главное для матери—дети, это вовсе не значит, что она совсем не должна работать, Работать надо обязательно, но…

— Что — но? На полставки? Менять профессию? — спрашивали меня, и я не знала, что ответить. И, правда, страшно потерять квалификацию в любимом, избранном деле. Самые молодые, а значит, самые плодотворные годы отдать детям? А потом упущенного не вернешь! Так? Против этого трудно было возразить. Но интуиция опять-таки подсказала: материнство не помеха в деле, а путь к его одухотворению, своеобразному очеловечиванию, что ли. У матери каждый день общения с людьми наполняется животворной силой доброты и сочувствия — эти материнские чувства обязательно распространятся на всех людей, которые рядом. Стремление к овладению мастерством согрето у нее желанием быть в глазах детей созидателем жизни, а не жалким потребителем ее благ. Нет, материнство и работа обогащают, должны обогащать друг друга! Но как же тогда самые лучшие молодые годы для творчества? Ведь они же и лучшие годы материнства. Как это совместить?

ОДНО ДРУГОМУ ДОЛЖНО ПОМОГАТЬ!

Однажды мне попала в руки статья Д. Н. Карпухина и А. Б. Штейнера «Женский труд и труд женщин» (см.: ЭКО. 1978. № 3. С. 38—39). Меня заинтриговало прежде всего само название — давно думала о том, что у женского труда обязательно должна быть своя специфика. Начала читать — интересно, очень интересно! И вдруг абзац, который меня просто ошеломил: в нем разрешалась моя мучительная задача, как соединить несоединимое. Я очень благодарна авторам статьи, но мне кажется, что они сами не вполне оценили то, что написали, а мысль, на мой взгляд, наиважнейшая.

«Социально-экономическая эффективность труда женщин полнее достигается только в тех видах работ и только тогда, когда учитываются специфика и особенности женского организма.

Различаются ритмы развития физических, интеллектуальных и иных способностей, которые рассматриваются как предпосылки производственной (профессионально-трудовой) деятельности женщины и мужчины. Они подчинены разным физиологическим законам, проявляются в разные периоды жизни. Так, изучение изменений умственных и психотехнических способностей людей в разном возрасте, проведенное французскими исследователями-врачами, показало, что у мужчин наилучшие показатели наблюдаются в возрасте 20—40 лет, после чего способности их постепенно ослабевают; у женщин, наоборот, в период наибольшей гормональной активности — в возрасте вступления в брак и материнства (20—30 лет) умственные и психотехнические показатели оказываются наиболее низкими; по мере приближения к зрелому возрасту они улучшаются и в возрасте 40—60 лет остаются стабильными».

Но ведь это великолепно! Сначала женщина должна состояться как мать, а затем (обогащенная материнством!) — профессионально. И это физиологией как бы предусматривается: одно другому, оказывается, не мешает. Наоборот!

Все стало на свои места: по моей схеме и мужчина сосредоточивается на главном деле в лучшие для этого годы, и у женщины работа выходит на первое место как раз между 40 и 60 годами, когда ее «психотехнические показатели улучшаются (!) и остаются стабильными». Главное мое сомнение разрешилось, последнее звено в цепи моих долгих размышлений сомкнулось: да, прежде всего женщина должна состояться как мать.