- Только не алкоголь, очень прошу. Чай или что-нибудь в этом духе, - сказала Яна, комкая тканевую салфетку.

  - Хорошо, принесите компот из сухофруктов с тархуном. Всего по две порции, благодарю.

  Официантка записала заказ и тут же удалилась под бодрое цоканье каблуков.

  - Ты нормально себя чувствуешь?

  Его наблюдательности мог позавидовать любой сыщик. Яна моргнула несколько раз, пытаясь понять, чем выдала себя, потом решила не лгать и откровенно призналась:

  - Маленький бзик нашёл. Знаешь, мне повсюду чудится ОНА. Понимаю, что это идиотизм, и всё равно. Вот кто у меня сейчас стоит за спиной? - последнее она произнесла шёпотом, перегнувшись через стол. Ответ был очевиден, однако ничуть не успокаивал: никого. Она неестественно рассмеялась и с удвоенной энергией принялась мять несчастную салфетку. В мозгу пульсировала одна фраза: дурацкая затея. Не следовало ей принимать предложение Славы. Остались бы дома, поскучали у телевизора.

  - Расскажи мне что-нибудь о себе, - внезапно попросил её кавалер. Ох, святая простота, он наивно полагал, будто разговоры её успокоят.

  - Что именно тебя интересует? - из чистой вежливости спросила Яна, заворачивая столовый нож в мягкую ткань, затем разворачивая и так по кругу.

  - Твоя прежняя работа, чем ты раньше занималась?

  - Я учительница младших классов.

  - Любишь детей? - Слава упёрся локтями в столешницу и приготовился слушать.

  - Чужих невозможно любить, к ним можно как-то относиться, хорошо либо же плохо. Я умею находить с ними общий язык, поэтому и выбрала эту профессию. И, знаешь, что? Я любила свою работу, она давала удовлетворение. Дети, особенно младшие школьники, они такие живые, открытые, непосредственные, их интересно узнавать, и они гораздо честнее взрослых. Мне нравилось видеть мир их глазами, в их понимании он величественен, жизнь полна любопытных вещей, вокруг столько всего нового и непознанного, сплошные эмоции первооткрывателей. Это подкупает, невольно вспоминаешь себя в их возрасте. А что насчёт тебя? Ты ведь тоже работаешь с детьми?

  Принесли салаты и высокие стаканы с чем-то неповторимо ароматным. Яна сделала глоток, ощутила на языке знакомый вкус компота, к которому примешивался слабый аромат пряности. Ей понравилось. Понравился разговор. Место, в которое они приехали, уже не казалось таким гнетущим. В воздухе витали мягкие нотки музыки и аппетитные запахи. Нервозность потихоньку отступала.

  - Не с маленькими детьми. Они слишком непоседливы, а меня сложно назвать эталоном терпимости, - Слава разрушил вилкой аккуратно уложенную горку салата и с удовольствием приступил к еде. - Ко мне ходят в основном подростки, чаще парни. Я занимаюсь брейкингом, как ты уже знаешь, преподаю его же. Есть у меня одна группа, с которой мы пробуем и другие уличные направления: локинг, попинг, хип-хоп, но это вроде как баловство, нечто несерьёзное. И занимаются у меня преимущественно парни лишь потому, что девочкам подавай что-нибудь женственное, пластичное, красивое.

  - Бальные танцы, например? - решила блеснуть проницательностью Яна.

  - Не поверишь, но нет. На них сейчас никакого спроса. В ходу у нас дэнс-холл, стрип-пластика, гоу-гоу. О вальсе, ча-ча-ча и танго человечество как-то подзабыло.

  - Стрип-пластика? Для школьниц? - она выпучила глаза, с трудом пережёвывая порцию салата, притом весьма странного. Зелень в нём преобладала: петрушка, кинза, укроп, листья салата и другие травы, известные одному лишь повару, соорудившему эту изумрудную полянку; прочие ингредиенты угадывались с трудом. Кубики отварных яиц, свиные шкварки (мерзость какая, они хрустели на зубах), чёрный молотый перец, и всё это приправлено горьким растительным маслом. Яна понадеялась, что Слава заказал этот салат исключительно ради неё, притом из-за обилия зелени. Девушки ведь любят лёгкую еду, откуда ему знать, что она не принадлежит к их числу. Думать о том, что кто-то, находясь в добром душевном здравии, может наслаждаться сим шедевром поварского искусства, решительно не хотелось.

  - Необязательно для школьниц, у нас занимаются девушки и постарше. А почему тебя это так смущает? Танец с пилоном - пардон, с шестом, как его величают в простонародье, - это тоже танец, пусть и своеобразный.

  - Видимо, я по-другому воспитана и потому не считаю стриптиз танцем. По мне так это вульгарное потрясание прелестями под музыку, ничего больше.

  - Когда всё делается на публику, - поправил её Слава, - это одно, вульгарно, ты права. Я бы даже сказал пОшло. Но для любимого мужчины, почему нет? Не вижу ничего ужасного.

  - То есть ты одобрил бы стремление своей девушки забраться на шест? - Яна плохо понимала, зачем ввязывается в столь глупый спор, и всё же не удержалась от едкого комментария.

  - По мне так каждый должен заниматься тем, к чему лежит душа. Одним нравится рисовать, другим - петь, третьим - танцевать на шесте. На вкус и цвет, как говорится, все фломастеры разные. Ты сама теперь как относишься к запретам?

  Удар, что называется, не в бровь, а в глаз. Девушка зябко поёжилась и поспешила признать свою неправоту, хотя где-то в глубине души осталась при своём мнении.

  Тут как раз подоспела официантка с дымящимся пловом, одуряющий аромат которого вмиг пропитал воздух. Его подали в общем блюде и торжественно водрузили по центру стола. Выглядело это божественно: рассыпчатые зёрна риса цвета червонного золота были уложены в холм размером с небольшой муравейник. Тут и там виднелись яркие всполохи полосок моркови и полупрозрачные кольца лука. "Подножие" аппетитного блюда украсили пучками свежей зелени и кусками мяса. Уже одним запахом можно было легко насытиться. Вместо хлеба предлагались неровные круги тонкого лаваша.

  Яна заготовила вилку, Слава со вздохом помотал головой.

  - Плов едят руками, - тоном занудного всезнайки произнёс он, подавая невежде правильный пример. Отщипнул кусок лаваша, ловко расположил на трёх пальцах - среднем, указательном и большом - и аккуратно почерпнул горсть риса.

  Она проделала то же самое, правда, куда медленнее и почти безрезультатно, в рот ей попало всего несколько жирных зёрен, а остальное упало на стол вместе с кусочком лаваша. Слава поначалу развеселился, стал подшучивать над её неловкостью, но, поняв, что спутница скорее всего останется голодной, если не принять срочные меры, быстро прекратил балаган и взялся учить недотёпу.

  Он не шутил, когда называл себя нетерпеливым. Яна неохотно поддавалась обучению, возможно, сказывалось волнение. Так что в итоге ему пришлось кормить её с собственных пальцев. И это было... чудовищно вкусно (кто бы мог подумать?)!

  Когда принесли десерт (тот самый медовый кускус, о котором она столько слышала, но и представить себе не могла, что он окажется всего-навсего пшённой кашей с изюмом и корицей, облитой мёдом и украшенной кружочками банана и дольками апельсина), девушка запаниковала и заявила, что больше не съест и крошки.

  - Слабачка, - чуть прищурившись на оба глаза, поддразнил Слава и через стол протянул ей руку. - Пойдем, потанцуем?

  С тем же успехом он мог предложить ей прыгнуть с моста - ответ получил бы точь-в-точь такой же. Она изо всех сил замотала головой, выражая бессловесный протест. Слишком поздно, он уже сцапал её ладонь, столь беспечно лежавшую поверх стола, и потянул вглубь зала. По пути она отнекивалась, даже пробовала разыграть плохое самочувствие вкупе с дурным расположением духа, однако парень остался глух к её лживым мольбам. Пошептавшись о чём-то с ди-джеем, он крепко обнял её за плечи и пропел на ухо:

  - Она из воздуха и льда, дотронешься едва ли.

  Её прозрачные глаза меня не отражали.

  Стеной разлука до самых звёзд летит за мной*.

  Расслабься, пожалуйста, Яна. Я не есть тебя буду, всего лишь потанцевать хочу, - он прильнул губами к мочке её уха, чем выбил почву из-под ног. Это был запрещённый приём.

  _____________________________