Ишан Ссидахмед быстро приоткрыл один глаз — словно вороватая мышь высунула спой острый носик из норки.

— Бекмурад-бай согласен на это?

Карагёз-ишан пожал плечами.

— Насколько мне известно, Бекмурад-бай человек рассудительный. Вряд ли он захочет противопоставите своё мнение мнению большинства.

— Он — тот, который сделал вам из зелёного дерева огонь, и вот — вы от него зажигаете, — пробормотал ишан Сеидахмед, опуская на глаз тонкую кожицу века. — Знает аллах, что творит, но помыслы его не всегда доступны понятию смертных. Иной раз берём зло, принимая его за добро, иной раз добро почитаем злом… Где правда, где кривда — понять трудно: глубок колодец премудрости господней и не каждому дано зачеркнуть в нём… Если Бекмурад-бай не возражает, я согласен, — закончил Сеидахмед деловито.

Уговаривать Бекмурад-бая не пришлось — ом согласился как-то неожиданно легко, сразу. Клычли вскочил на топчан, поднял левую руку, требуя внимания.

— Люди! — весело крикнул он. — Свершилось! Ишан-ага назвал имя — вы назвали другое. Ишан-ага согласился с вашим мнением. Вот сидит Сухан-бай — отпрыск наших бывших ханов. Он будет достойным правителем текинцев… Встаньте, Сухан-ага, перед избравшими вас людьми! Примите священное знамя Каушут-хана и приумножьте его славу!

Ишан Сеидахмед сидел неподвижно. По толпе пробежал тихий ропот. Карагёз-ишан быстро поднялся. взял у джигита знамя, протянул его Сухану Скупому. Сияющий, обливающийся потом от волнения, Сухан Скупой принял знамя и тотчас сунул в рот кончик бороды.

— Начинайте благословение, ишан-ага! — твёрдо подсказал Карагёз-ишан ишану Сеидахмеду.

Тот открыл глаза, горестно вздохнул и запричитал;

— Да будет ваш хан настоящим ханом, люди! Живите в вечном благополучии! Пусть мешки ваши наполнятся мукой и хлеб не помещается на сачаке! Пусть, степи ваши будут полны скотом и да множится он изо дня в день! Да будет щедр хан к почитающим закон и милостив к ослушникам! В дружбе и согласии живите — и джигиты ваши пусть будут смелы, как львы, а девушки — прекрасны! Да будут все святые союзниками вашими, да скажут ангелы: аминь!.. Аминь! — Закончив благословение, ишан Сеидахмед поднял руки кверху. Глядя на него, подняли руки все — и согласные и несогласные: так надо — деяние свершилось и освящено именем господа. Они стояли так всё время, пока ишан шептал молитву, призывая милости аллаха на вновь избранного хана.

— Да благословит бог! — поднёс ишан руки к лицу.

— Да благословит бог! — повторила толпа ритуальный жест.

Новый хан был избран. Поддерживаемый с одной стороны Бекмурад-баем, с другой — арчином Мередом, он важно двинулся с базара. Галдящая толпа повалила за ними.

Когда четверо приятелей остались одни, Клычли. подмигнул Сергею:

— Ну, как, нашёл осёл своего хозяина?

— Таким хозяевам лучшего осла не надо, — скупо улыбнулся Ага Ханджаев.

— Далеко ли уедут на нём баи — вот в чём вопрос, — заметил ишан Ной. — Сухан Скупой только притворяется глупым, а по упрямству с любым ослом потягается.

— Далеко ли им ехать? — возразил Сергей. — Где сели, там и слезут. Только и будет, что ослиного рёву.

Все засмеялись. Клычли кивнул на Карагёз-ишана.

— Ишан Ной, однако, сегодня тоже громко кричал. До сих пор у меня в ушах звенит, думал, оглохну. И откуда только у вас голос такой взялся, а, Ной? Обычно вы говорите так тихо, что прислушиваться надо, а тут — прямо совсем другой человек кричал, не вы.

Сдержанная улыбка чуть тронула губы Карагез-ишана.

— В ослином стаде, парень, и верблюд ишаком кричит. Посмотрел бы я, как ты закричишь, стань ханом Бекмурад-бай.

— А Сухан-то, Сухан раздулся как, заметили? — не унимался Клычли, весьма довольный исходом дела. — Наверно, радовался, слушая, как за него Карагёз-ишан старается. Не ждал он поддержки с этой стороны. Как бы он и впрямь себя ханом не почувствовал.

— Не почувствует! — уверенно сказал Ханджаев. — Шакал хотел барсом зареветь, да помер, надорвавшись с натуги. Сухан Скупой, может быть, лучшее, что нам мог дать этот сход.

— Всё-таки выигрыш сомнителен, — покачал головой Сергей. — Хан он и есть хан. Как говорится, и маленькая свинья для себя хрюкает и большая — тоже.

Карагёз-ишан покосился на него.

— Кто знает… Не избрав хана, они всё равно не разошлись бы. А Сухана мы знаем хорошо — он и сам инициативы не проявит и советов по упрямству и трусости своей слушать не станет. Во всяком случае, товарищ Сергей, мы выиграли время. Когда вернутся наши части с Бухарского фронта, мы с этими ханами другим языком разговаривать станем. Впрочем, объясняю я тебе то, что ты и сам прекрасно понимаешь — сам ведь предложил обходный манёвр. Или не так?

— Так, товарищ Ной, очень даже так! — Сергей тепло обнял Карагёз-ишана за плечи, помял его крепкие мускулы. — На тебя, гляжу, голод не действует: силища — хоть в кузню молотобойцем ставь. Или, может, ты исподтишка у вдовушки какой богатой подкармливаешься?

Карагёз-ишан мягко, но решительно снял с своего плеча руку Сергея, подержал её, не выпуская, неулыбчиво глядя на Ярошенко и как бы сквозь него,

— Извини, — смущённо сказал Сергей, поняв, что допустил бестактность, — я не хотел тебя обидеть, Ной

— На друзей не обижаются, — ишан Ной отпустил его руку, — да и не на что, собственно, обижаться. А думаю я, Сергей, о том, что главные испытания поджидают нас где-то впереди — из Ашхабада вести тревожные просачиваются.

Новый текинский хан со своей свитой вышел на главную марыйскую улицу. Влиятельные баи, которые раньше ни во что ставили Сухана Скупого, теперь теснились к нему поближе, искательно заглядывали в плоское лоснящееся лицо.

Хан был надменен, как и подобает хану. Но не потому, как думали окружающие, что сознавал силу, тяжесть и ответственность полученной власти. Просто события свалились слишком неожиданно на голову Сухана Скупого, и он шёл, как в полусне, не слыша под собой ног, не видя ничего вокруг.

— Эх, вы, хоть бы приличную папаху надели на голову хана-ага, — тучный седобородый старик протискивался сквозь толпу. — Возьмите вот мою папаху — совсем новая, наденьте на хана-ага!

Бекмурад-бай резко оттолкнул протянутую папаху.

— Хан-ага не нуждается в ваших обносках, дивал Рахим! Если б ханом становился тот, у кого хорошая папаха, здесь нашлось бы немало людей, могущих поспорить с тобой, дивал Рахим!

Время стирает из памяти человека и хорошее и плохое, но Бекмурад-бай до сих пор был зол на судью за то, что тот осмелился выступить против него, когда возник спор об Узук и арчин Меред пытался отобрать её у рода Бекмурад-бая. Хе, просчитался ты, дивал Рахим! Потянулся за чашкой — опрокинул миску. Посмотрим, за кого ты теперь станешь говорить в суде!

Услыхав весть об избрании нового хана, горожане высыпали на улицы, спрашивали друг у друга:

— Кто такой хан? Где он?

Им отвечали:

— Знамя видите? Под ним хан идёт.

Горожане удивлялись:

— Этот оборванный грязнуля и есть хан?!

Не верили:

— Почему туркмены избрали своим ханом самого жалкого человека?

— Наверное, потому, что умный, — высказывали мысль наиболее догадливые.

— Что же он так плохо одет?

— Видно, не имеет хорошей одежды.

— Купить бы надо, коль в ханы шёл!

— А если бедный — где деньги возьмёт?

— Бедного, небось, не изберут ханом! Глаза людям замазывают — вот что!

— По нынешним временам могут и бедного избрать.

— Рядилась змея в новую кожу, да всё змеёй оставалась!

— Очень странный хан! Почему такого избрали?

На этот вопрос не могли ответить не только горожане, но и сами баи, только что избравшие себе предводителя. В самом деле, почему его?.. Какое затмение сошло на головы умных людей?!.

На следующий день Сухану Скупому показали один из дворов, расположенный поблизости от старого базара. Здесь будет ханская резиденция, здесь он будет принимать прошения и выслушивать жалобы просителей.