Как холодно прозвучало это его «Мне жаль»! Я всегда считала Горунд своим домом, он и есть мой дом, ведь Еву-2 я покинула крошкой. И теперь не только я, но и мой младший брат Тема должны бросить ферму, братьев, друзей, налаженный быт и…

Хоть бы не расплакаться перед агентом. Я отвернулась, пряча вставшие в глазах слезы, и сказала:

— Я прожила здесь двадцать лет.

— Этого недостаточно, — мягко возразил Малейв. — Для землян и так снизили планку до двадцати пяти лет. Мне жаль, но вы обязаны покинуть планету в течение сезона. Если откажетесь это сделать самостоятельно, вас депортируют.

Я встала со стула и, брякнув что-то подобающее случаю («спасибо, что уделили мне время»), вышла в коридор, бросилась к ближайшему туалету, задыхаясь от духоты и осознания, что ничего не вышло. Запершись в одной из кабинок, я закрыла лицо руками и постаралась выровнять дыхание.

Наша семья прекрасно жила до принятия этого дурацкого закона. Мы разводили земную живность для нужд резервации, продавали некоторые плоды на другие рынки Горунда, учились, работали, отдыхали, и верили в светлое будущее. С тех пор, как умерла мама, дела вел Агапий — прирожденный торгаш. Он знал, где и как сбыть продукты, какой корм покупать для скотины и где арендовать землю, чтобы выросли самые сладкие томаты. Средний брат, Аркадий, был самым умным в нашей семье, и прекрасно разбирался в добавках и подпитках для почвы. Артем, младший брат, был… скажем прямо, раздолбаем, но все его любили. А я? Я росла под защитой братьев и даже представить не могла, что мне придется их оставить.

И все-таки выбора нет. Слишком много планет и рас пострадали от спящих, и всех их разместить на Горунде Федерация не в состоянии. Повезло только Агапу и Кеше, потому что они бывали на Горунде, когда отца отправили сюда лечиться, и успели поставить штамп о регистрации. Таким образом, формально они прожили на планете больше двадцати пяти лет.

Приведя себя в порядок, я покинула отделение Миграционной службы. Снаружи светило чудесное горундское солнце — Толиман. По лазурным небесам плыли пушистые барашки облаков, вокруг простирались зеленые лужайки. Вдалеке белели одинаково-белые изогнутые административные здания, роботы-жучки ползали по лужайкам и собирали мелкий мусор. Откуда-то слева раздавалась незатейливая мелодия.

Идиллия. Которая скоро перестанет быть моей.

Я побрела по сверкающей чистотой дорожке к площадке для аэрокаров, но у самой цели почувствовала слабость и плюхнулась на первую попавшуюся скамью. Надо бы вызвать Агапа по ТПТ, чтобы забрал, но так не хочется с ним сейчас разговаривать… Всего один центаврианский сезон остался — три земных месяца — чтобы найти выход из положения. Я заморгала быстро, чтобы не заплакать, и услышала вдруг:

— Только не плачьте.

Малейв почему-то оказался рядом. Я удивленно воззрилась на мужчину, не понимая, почему он покинул рабочее место и что здесь делает.

Агент указал на браслет, все еще болтающийся на моей руке.

— Вы так быстро убежали, что забыли снять это.

Я сдернула браслет, отдала ему и спросила:

— Разве вам больше некого было послать за мной?

— Сейчас все слишком заняты, даже роботы перегружены. А я решаю только спорные случаи и не так занят.

— Мой случай не показался вам спорным.

— Нет, вы как раз-таки спорный случай, — покачал головой Малейв, и уселся рядом. Поглядел вверх, на размытое пятно Толимана. И это не грозило ему слепотой или ожогом сетчатки. Разве что радужка стремительно потемнела, принимая почти черный цвет. Но вот он опустил глаза и те вновь стали зелеными. — Видите ли, гражданка, у вас есть кое-какие привилегии перед обычными беженцами. За оставшееся время вы можете успеть получить новое гражданство. Поступить в одну из горундских академий, например. Если вы закончите академию, то станете полноправной жительницей планеты.

— Это невозможно. Слишком сложно поступить.

— Да неужели? — подмигнул Малейв.

Центаврианин заигрывает с землянкой? Тут что-то нечисто. Я ощутила беспокойство и порадовалась, что мы находимся на виду.

— Академия Культур вас не привлекает?

— Я уже пробовала туда поступить. Даже мой умница-брат не добрал достаточно баллов. Чего уж говорить обо мне?

— В таком случае, как вам академия Жизни?

— О, нет, — я рассмеялась. — Хоть мама и старалась взрастить в нас «эо» — способность чувствовать жизнь, мы были необучаемы. И наши учителя-лирианцы говорили, что даже и пытаться не стоит. У нас в роду не было ни телепатов, ни эмпатов[2], левитацией никто не баловался.

Я поймала себя на том, что мне хочется раскрыться агенту и резко перестала смеяться. Он применил какой-то эмоциональный трюк, и я поддалась. Улыбнувшись уже гораздо сдержаннее, я выпрямила спину и сказала:

— Благодарю вас за разъяснения. Должно быть, вам пора возвращаться к работе.

Малейв тоже улыбнулся, но что-то в его отношении ко мне переменилось.

— Военная академия?

— Шутите?

— Зря вы так в себе не уверены. Я видел вашу медицинскую карту — у вас крепкое здоровье и устойчивая психика. Но, в любом случае, у вас остается еще один путь — связать свою жизнь с кем-то из местных. В последнее время все чаще регистрируют межрасовые браки, особенно, если инициатор — представитель старшей расы.

— Межрасовые связи не для меня. Я предпочитаю равенство партнеров, — я встала со скамьи и осмелилась сказать: — И не нужно было применять ваши способности, я и без того вам бы все рассказала.

Агент также поднялся.

— О каких способностях вы говорите, гражданка?

— Вам известно, о каких именно.

— Простите. Должно быть, я перестарался. Не хотел, чтобы вы сильно расстраивались по поводу отказа, и только.

Я кивнула, принимая извинения, но в глубине души знала — лжет. Он именно что игрался со мной, проверял, насколько я восприимчива и как себя поведу. Может, это проверка? Но вряд ли агенты так много внимания уделяют беженцам.

— Проводить вас до аэро-площадки?

— Не нужно, спасибо.

— Не торопитесь, гражданка. Вижу, вы сильно расстроились по поводу отказа. Очень любите Горунд?

— Очень, — печально ответила я.

— В таком случае… Могу предложить вам кое-что. Есть одно агентство, которое устраивает межрасовые браки. Как придете домой, зарегистрируйтесь по адресу, который придет вам на почту и укажите код, который я пришлю для регистрации. Так вам не придется платить взнос.

— Брачное агентство? — хмыкнула я. — Нет, спасибо.

— Милая девушка, — Малейв подался вперед, и меня окутало легким ароматом цитрусов. — Вы хотите остаться на Горунде?

— Простите, я не…

— Это агентство серьезно берется за дело. Так мне прислать вам адрес?

— Спасибо, — кивнула я, рассудив, что просто так он не отвяжется.

Малейв попрощался и направился к зданию Миграционной службы, оставив меня в растерянности.

Вернувшись в родной городок, я словно попала на другую планету — на Еву-2, до того, как спящие выбрали ее качестве мишени. Медленно шагая по проселочной дороге, я прислушивалась к разговорам женщин, собравшихся на крыльце Клуба домохозяек, смотрела на бегающих у ближайшей калитки кур. От влажности мои волосы пушились, налипали на лоб, и на лице выступила испарина. На юге Тектума жарко и влажно, и выращивают здесь в основном кукурузу, многие фермеры специализируются на плодовых деревьях. Мы, Ветровы, поставляем на рынок томаты, кое-какие фрукты и, в последнее время — плоды га-а, которыми питаются красивые, похожие на панд небольшие животные с красно-черной шкуркой — га-аны.

Я дошла до нашего участка и глянула в датчик-глазок. Управляющая домом система «Анна» пропустила меня за ворота. Пройдя по выложенной плоскими камнями дорожке, я оказалась у клумб с цветами. Помню, как их сажала мама… А еще помню, как она придирчиво выбирала для нас дом. Он был построен в земном колониальном стиле — точная копия того, который был у нас на Еве-2. Для обычных фермеров двухэтажный вместительный особняк со всеми удобствами, оборудованный современной защитной системой был более чем подходящим жилищем. Но для процветающих жителей Горунда он был неудобным, нестильным, невместительным и еще много-много «не».