— Соперницу? — поразилась я. Ли Малейв только что назвал меня соперницей? Уж не повредился ли он умом?

Курсант широко улыбнулся, и я отметила, насколько улыбка меняет его лицо к лучшему. Он еще и обаятелен, и чем больше его рассматриваешь, тем больше начинает нравиться.

«Нина, опомнись!»

— Одного только не понимаю, — отсмеявшись, сказал он, — почему тебя зачислили на факультет разведки. Ты — идеальная связистка по моим расчетам.

— Так ты и расчеты делал?

— Конечно. Я ведь на факультете разведки учусь.

— Наверное, на вербовщика?

— В каком-то смысле. Я рад, что ты на моем факультете. Нечасто к нам попадают такие девушки.

Любая женщина должна была бы немедленно спросить, затаив дыхание, «Какие?», но я дернула себя за галстук, делая вид, что он слишком сильно затянут. Ли откровенно флиртует со мной. Еще чуть-чуть, и я растаю, попадусь в его сети! Срочно, срочно, срочно нужно поменять тему разговора!

— Не знаю, смогу ли привыкнуть к здешнему климату, — быстро проговорила я, сделав вид, что мне стало холодно. — Здесь все не так, как дома.

— Привыкнешь.

Малейв дошел до палатки, где раздавали обогащенную воду, и предложил мне один стакан. Выпив воды, я снова начала смотреть на курсантов, а Ли — на меня.

— Нам давали в учебке концентрат, для того, чтобы мы поправились? — спросила я.

— Нет. Для того чтобы проверить, как организм его принимает. Некоторые здоровые люди попросту не переваривают эту мерзость, хоть она и полезна. А у кого-то во время прохождения общих тестов высокие показатели выносливости, а усидеть на стуле более двух часов не могут. Как, кстати, тебе понравилось сидеть на стуле?

Я поежилась, вспомнив первое адское испытание.

— Это было ужасно.

— Да, неприятная проверка. Но больше тебе бояться нечего: на первом курсе вы будете изучать общие дисциплины, языки, изредка будут тесты, но ничего по-настоящему выматывающего. Это не армия, а академия. Не стремись быть лучшей, выскочек не любят. Если возникнут проблемы по какой-нибудь дисциплине, звони по ТПТ. Хотя…. — мужчина одобрительно улыбнулся. — Ты ни за что не позвонишь.

— Потому что неудобно тебя беспокоить. И без того помог поступить, давал советы, водил сдавать тесты…

— Не лги. Ты совсем не в восторге от знакомства со мной. И сейчас думаешь, как бы тактичнее от меня избавиться… Признайся.

— Куда ты клонишь? — пролепетала я, чувствуя себя загнанной в угол.

— Выбирай, — его голос стал ниже, — если хочешь сладкой лжи, могу наплести про необыкновенные глаза, силу духа и прочее. Если хочешь правды, то она тебя смутит.

— Хочу правду.

Мужчина встал так, чтобы я не могла его обойти и ускользнуть; на симметричное лицо с широко расставленными темно-зелеными глазами упал луч Толимана, пробившийся-таки через тучи. В полумраке Ли еще мог сойти за представителя младшей расы, но при ярком свете совершенство его лица становилось неоспоримым. Центавриане не могут быть смазливыми или миленькими — они все одинаково безупречны, и наделены строгой, холодной, зловещей красотой.

— Никак не могу перестать думать о тебе, — заявил безупречный.

— Вот мы и вернулись к самому началу!

— Может быть, — Ли коснулся моего галстука. Поправив его, он «невзначай» задел мой подбородок пальцами. — Ищешь партнершу из лучших интриганок, чтобы было интересно, а землю из-под ног выбивает молоденькая землянка…

— Перестань, Малейв.

— Ли, — настоял он.

— Ладно, Ли. Мне кажется, пора заканчивать со всем этим.

— А я и не начинал еще… — мужчина качнул головой, как будто отгоняя навязчивую мысль, и несколько черных прядей упали ему на лоб. — Нина, ты опять поддалась.

— Черт бы тебя побрал! — психанула я.

— Черт — это гибрид животного и человека по земному русскому наречию? Так, кажется? У нас такие гибриды зовутся цвинами.

— Цвин бы тебя побрал!

— При всем желании, цвин вряд ли меня заберет, Нина. На Горунде их нет.

Малейв дал мне пройти и сам пошел следом; назидательно подняв палец вверх, он начал меня отчитывать:

— Что за нелепая доверчивость? Что за детская наивность? Тебе так легко вскружить голову, Нина! Несколько прикосновений, парочка комплиментов, улыбки — и ты начинаешь таять. И где же твоя психическая устойчивость? Заволокло розовой пеленой от комплиментов?

Я покраснела и отвернулась. Какой позор…

— Ты в Военной академии. Окружать тебя будут центавриане. Не забывай, что многие из нас — эмпаты, — добавил Ли. — Не будь такой открытой. Раньше я проверял тебя напористо, и ты сразу начинала от меня закрываться, но стоило поговорить с тобой ласковее, как ты начала поддаваться… Запомнишь этот урок?

— Запомню.

— Веди себя тише, больше наблюдай. Не стремись с кем-то подружиться — вас еще будут перекидывать из группы в группу, начнут сталкивать лбами. Не заискивай перед преподами и не вздумай завоевывать их симпатию — земляне постоянно этим занимаются, их за это не любят. Если будешь умницей, станешь лучшей. И тогда уже сама будешь ставить условия гадким центаврианам вроде меня.

С этими словами Ли ушел.

Цвин бы его побрал!

Построив, Солд выдал нам планшеты, в которые были загружены расписание, Устав и прочее, что мы толком не знали еще, схема академии, поздравил еще раз, выбрал старшину группы и отпустил в казармы. Казарма для девушек оказалась гораздо комфортабельнее, чем в учебке — кровати уже, но удобнее, вместо допотопных шкафчиков — выдвигающиеся вместительные панели, открыть которые можно было только с помощью своего инфо-браслета. Гигиенических принадлежностей нам выдали больше, а напор воды в душе был как раз таким, как я люблю. Все светлое и просторное, везде автоматика — не как у нас дома в земном секторе.

В казарме на третьем этаже поселили девушек первокурсниц с факультета разведчиков — по тридцать в каждой «спальне». Теперь, будучи в звании чемпионки абитуры, я не была белой вороной — все быстро забыли, что первые дни я ходила с синяком под глазом и плелась в самом конце. Со мной торопились подружиться, особенно представительницы младших рас. И это не могло не радовать!

Утром нас разбудил не инструктор, а звонок, пронзительный и неприятный, затем мы вышли из казарм и общим строем пошли на зарядку к ближайшей площадке. Затем — о, какое же счастье! — был завтрак. В огромной столовой нас так же, как и в учебке, обслуживали роботы, но вместо отвратительного концентрата накормили настоящей сытной едой, такой вкусной, что курсанты смели все, что им было предложено.

После мы отправились согласно расписаниям на занятия. Ниджер Экри, наш старшина, проверил, все ли хорошо выглядят, и только тогда запустил нас в аудиторию — просторное светлое помещение с большим количеством мест и вирт-экраном во всю стену. Минут через десять, когда все группы ТР-1 заняли места, и аудиторию заполнил гул множества голосов, стремительно вошел преподаватель, и мы встали, чтобы его поприветствовать. Быстро убрав свой планшет на стол, и включив вирт-экран, седеющий мужчина начал говорить без всяких приветствий:

— Если вы считаете себя элитой только потому, что поступили на факультет разведки — вы сильно ошибаетесь! — преподаватель прищурился. — Ваша специализация — тактическая разведка, но не мечтайте о миссиях на далеких планетах. Вы будете сидеть в штабах, долго, очень долго, и только когда, когда в ваших головах появится достаточно знаний — получите возможность себя проявить. Но эту возможность получите далеко не все вы…

Крастон продолжал нас поносить, а мы пораженно молчали, с трудом принимая поведение преподавателя по «общей истории». Майор Крастон был центаврианином, которому, судя по внешнему виду, уже стукнуло семьсот. О том говорили морщины на лице да немного седины в волосах. То ли с возрастом майор растерял обычную для своей расы сдержанность, то ли обращаться так с обучающимися было для него в порядке вещей.

— Что такое разведка? — рявкнул майор, когда ему надоело нас ругать.