За ночь у нее разыгрались нервы, и меньше всего она желала увидеть его утром, когда со сна он выглядел особенно соблазнительным. Она надеялась, что нормальный рабочий день с постоянно копящим Морти, с жалующимися клиентами и с Джонни Реем, грозящим ежечасно взять расчет, понизит ее пульс и напомнит о неотложных делах, отнюдь не включающих возобновление отношений, которые едва не погубили ее.

В ресторан она приехала в пять сорок пять, на целых двадцать минут раньше обычного, и у Морти отвратительно полезли на лоб его кустистые седые брови.

— Что это ты явилась сюда в такую рань? — с сарказмом спросил он. — Или будильник, наконец, прозвонил вовремя?

Трейси сверкнула на него глазами. Ей следовало бы знать, что такой прецедент может дорого ей стоить, и остаться в машине на стоянке до своего обычного времени — шести десяти. Теперь его заинтересует, почему это она обычно не приходила раньше, а придумывала очередное оправдание — опоздание приходящей няни или отказ Дональда есть овсянку, если она не покормит его с ложечки.

— Иди ты к чертям! — пробормотала она, проскальзывая мимо него в кухню, где поспешила налить себе кофе.

— А ты сегодня ранехонько, — заметил Джонни Рей, наполняя огромную чашу из нержавеющей стали яйцами и ставя ее рядом со сковородой. Джонни Рей был посредственным поваром, но кухня у него была организована не хуже автосборочного конвейера. Он никогда не делал ни одного лишнего движения, и поступал правильно, ибо был таким костлявым, что сильный порыв ветра — не сомневалась Трейси — мог бы унести его в соседний округ.

— И ты туда же! — мрачно проворчала она. Он озадаченно посмотрел на нее, старательно разрезая буханку хлеба на дюжину ломтей и складывая их в аккуратную стопку рядом с тостером.

— Куда туда же?

— Мне не нужно ваше подначивание по поводу того, что для разнообразия я пришла вовремя на работу. У меня был отвратительный уик-энд. Я нуждаюсь в моральной поддержке. Мне нужно сохранить здравый ум.

— И поэтому ты пришла сюда?

— У меня не было выбора.

Карие глаза за толстыми линзами его очков внимательно присматривались к ней. Джонни Рей был одних лет с Трейси. Когда он учился в средней школе, все принимали его за прилежного ученика из-за этих очков и тихого поведения. Поскольку он никогда не раскрывал рта в классе, если только его не принуждали к этому, лишь во время выпускных экзаменов все сообразили, что он едва-едва смог сдать их, и даже не думал о поступлении в колледж. Он был вполне доволен своим заточением в кухне у Морти, где ему не приходилось ни с кем говорить на протяжении всего дня, за исключением Трейси и Морти. Трейси он считал своей сестрой, а Морти старался по возможности игнорировать.

— Что ли поссорились с парнем, что ухлестывает за тобой? — небрежно поинтересовался он.

— Совсем другое.

— Заболел Дональд?

— Нет, с ним все в порядке.

— Уж не рухнул ли дом?

Трейси не смогла удержаться от улыбки:

— Нет.

— Уже неплохо, — ободряюще сказал Джонни Рей. — Я уж подумал, что ты весь день будешь выглядеть грозовой тучей. У Морти характер будь здоров. А уж когда вы оба брюзжите — это нестерпимо.

— Чего он так разошелся? Еще даже нет ни одного клиента.

— Он бесится от того, что у нас кончились рисовые слойки в сахарной глазури.

Трейси застонала.

— В последний раз рисовые слойки заказывали три месяца назад, когда Эльзи привела на завтрак своего четырехгодовалого сынишку перед визитом к доктору. О них никак не скажешь, что они пользуются спросом во время завтрака.

— Ты это знаешь, и я это знаю, а Морти, похоже, захотелось сладенького с утра, и он обнаружил нехватку в наших запасах.

— Он должен быть благодарен, что у нас вообще есть крупы, если вспомнить, как он орал на этого поставщика. В последний раз, когда он заезжал, Морти пригрозил исключить его из списка наших поставщиков.

— Он никогда не посмеет сделать это, — уверенно заявил Джонни, раскладывая полоски бекона на сковородке в ровные рядки.

— Почему?

— Он с ума сходит по моему кофе.

Трейси скептически приподняла одну бровь и протянула в его сторону чашку с черным горьким кофе.

— Этот кофе? Или ты прячешь кофейник с настоящим напитком там, где мы, бедные, не можем наткнуться на него?

Джонни Рей угрожающе взмахнул своей лопаточкой.

— Не испытывай судьбу, детка, или я сожгу к черту все тосты, какие ты будешь заказывать сегодня утром.

— Ну, это-то не новость. Ты постоянно их сжигаешь.

— Очень смешно. А теперь убирайся, пока Морти не начал вопить о том, как отвратительны его помощники. Если он сам станет обслуживать клиентов, у них у всех будет несварение.

Трейси покачала головой.

— Ничего подобного. Сюда осмеливаются приходить только люди с железными желудками.

— Я об этом вспомню, когда буду готовить твой ланч.

Она наградила его ядовитой улыбкой:

— А я собралась позавтракать сегодня в другом месте.

— Вот это разумно.

Следующие три часа у Трейси не было и секунды, чтобы подумать о Дуге или о той чечетке, которую выдавало ее сердце каждый раз, когда он улыбался ей. Но как только завтракающая публика разбрелась по своим делам, дразнящий образ Дуга, стоявшего с голой грудью вчера утром на кухне, и еще более привлекательный образ Дуга, выходившего практически обнаженным из озера прошлой ночью, заполнили ее мысли. И сердце забилось с перебоями.

В отчаянии она схватила газетную страницу с объявлениями и красной ручкой начала обводить в кружочек все предложения работы, на которую хотя бы отдаленно мог претендовать Дуг. Конечно, она и понятия не имела, чем он занимался последние два с половиной года. Он не сделал даже намека на профессиональную сторону своих странствий. О последней паре лет он рассказывал лишь авантюрные байки, не омраченные экономическими пустяками. Но одно было несомненно: чем скорее Дуг найдет работу, тем скорее он уберется из ее дома. К сожалению, пока Дуг вертелся поблизости, ей трудно было выкинуть его из головы, еще труднее — из своей жизни.

Незаметно подошел Морти и уставился через ее плечо на газету, расстеленную на стойке.

— Подыскиваешь новую работу? — небрежно поинтересовался он.

— Не для себя.

— Ясно. Никогда не думал, что ты можешь класть кирпичи, — сухо заметил он. — А что ты там отметила еще?

Трейси убрала руку, прикрывавшую объявление.

— Дорожная бригада для прокладки шоссе? Вот это, пожалуй, сгодится для тебя. Ты могла бы помахивать красным флажком, управляя уличным движением.

— Я же сказала, что отмечаю не для себя.

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Тогда, может, ты соизволишь начать подготовку к ланчу? Разумеется, в этой работе нет ничего сногсшибательного, но все же это работа, и пока что… — он сделал многозначительную паузу, — ее выполняешь ты.

Несмотря на его намеки, Трейси знала, что Морти не уволит ее. Они давно уже выработали дружеские рабочие отношения, к тому же клиенты любили ее. Поэтому он и сделал ее дневным администратором вместо того, чтобы просто повысить зарплату, чего она у него просила. Обычно ей удавалось пригладить все перышки, которые ухитрялся взъерошить своими грубоватыми манерами Морти, даже перышки Джонни Рея. Он стал первым поваром, выдержавшим Морти больше месяца и работавшим здесь почти столько же, сколько и Трейси, — около пяти лет.

— Только не пугай меня, Морти, — проворчала она. — Тебе придется прикрыть свое заведение, если я уйду.

Морти наградил ее тем, что у него сходило за улыбку — не больше чем легкое искривление губ. В его усталых светло-голубых глазах промелькнул еще более легкий намек на подмигивание. Когда осенью умерла тридцатипятилетняя жена Морти, былой задор покинул его, но Трейси продолжала время от времени подтрунивать над ним, подгоняя кровообращение. Ее действительно заботило, что он станет делать, когда она закончит колледж и найдет себе более интересную работу.

Вся его жизнь строилась вокруг его жены, его обжираловки и — хотя он ни за что не признался бы в этом — вокруг нее и Джонни Рея. Они двое заменяли ему детей, которых у него с Луизой никогда не было. И он просто обожал Дональда. Каждый раз, когда она приводила его, Морти всегда имел под рукой какой-нибудь сюрприз, обычно ту игрушку, которую Дональд упоминал в свой последний приход. Любопытно, думала Трейси, что будет, когда Дональду исполнится шестнадцать, и он заговорит о магнитофонах и автомобилях?