Следующая неделя мало чем отличалась от предыдущей. Дуг продолжал развлекать Дональда своей работой по дому и готовить обед в те дни, когда она возвращалась поздно. Иногда Трейси удивлялась, как он ухитряется находить время для работы в своей «Приозерной строительной компании», однако и там, как она слышала, у него все шло прекрасно.

Милли с удовольствием проводила свой перерыв на ланч в «Морти», безостановочно болтая о Дуге, пока у Трейси не возникало непреодолимого желания завопить или, по крайней мере, сжечь тосты для сандвича Милли.

— Милли, почему бы тебе не пригласить его на свидание? — в конце концов с издевкой предложила Трейси. Глаза Милли полезли на лоб и хищно заблестели.

— Но я думала, что вы пытаетесь наладить совместную жизнь, и не хотела мешать.

— Ничего у нас не налаживается, — натянуто ответила Трейси. — Так что пользуйся.

— Ты не против?

— Разве имело бы значение, если бы я была против?

— Разумеется. Я же не разрушитель домашнего очага, — возмутилась блондинка. — Не сравнивай меня с Вирджинией Сью, милая. У меня есть понятия о приличиях.

Поскольку Милли проявляла повышенный интерес к Дугу, у Трейси появилось желание высказать предположение, что эти ее понятия могли и не совпадать с Десятью заповедями, но удержалась от соблазна и вместо этого сказала:

— Мы с Дугом ведь не женаты — так что ты не разрушишь никакой семьи.

Вообще-то она не считала свое предложение Милли неким испытанием, но оно вполне могло стать таковым. Если так случится, все станет ясно, когда она вернется вечером домой.

Дуг был утомлен, с лицом темнее, чем ночь в штате Теннеси перед торнадо.

— Что, черт возьми, ты наговорила сегодня Милли? Она налетела на меня, как нападающий, отбирающий мяч у защитника.

— В самом деле? — переспросила Трейси с невинным видом, хотя струя чего-то, что она предпочла бы не называть ревностью, заполнила ее сердце и заставила его сжаться. — А что случилось?

— Я же тебе сказал. Закинула удочку, предложив пообедать как-нибудь у нее дома. — Он бросил на нее свирепый, осуждающий взгляд. — Созналась, что эту идею подкинула ей ты.

— В общем, да, — призналась Трейси. — Определенным образом. Я подсказала ей, что она могла бы пригласить тебя на свидание, раз уж сходит с ума по тебе, — Трейси ослепительно улыбнулась. — Может, мы могли бы устроить двойное свидание: ты с Милли, а я с Чарльзом?

— Ты совсем спятила? Если уж я и назначу кому-нибудь свидание в Сильвер-Фолсе, это будет моя жена.

— Бывшая.

— Это ненадолго, — зловеще бросил Дуг и утопал в свой закуток, оставив Трейси с вытаращенными глазами и бившимся в утроенном ритме сердцем. Ее беседа с Милли оказалась более действенным средством, чем что-либо, использованное ею раньше.

Вопреки всем его заявлениям о намерении добиться ее снова, Дуг избрал для этого весьма странный путь. Трейси еще не слыхала о том, чтобы мужчина ухаживал за женщиной с помощью малярной кисти и дегтя.

Еще более необычным было то, что он продолжал приглашать Чарльза на их вылазки. Они втроем ходили в ресторан по меньшей мере раз в неделю. Возвращаясь после поздних занятий домой, Трейси часто заставала их двоих смотрящими по телевизору бейсбольный матч. Чарльз уже не звонил ей. Общался он только с Дугом.

Однажды вечером, когда Дуг оставил их одних на несколько минут, поднявшись в комнату Дональда, Трейси затащила Чарльза на кухню и захлопнула за собой дверь.

— Нам с тобой надо поговорить.

— О чем?

— О наших странных свиданиях.

— Но мы уже не назначаем друг другу свиданий.

— А почему?

— Я думал, ты сама этого хотела. К тому же, я не намерен наступать на любимую мозоль другого мужчины.

— Я вовсе не любимая мозоль Дуга, — возмущенно огрызнулась Трейси. — С чего ты только взял такую глупость?

Чарльз ухмыльнулся, и ее легкое возмущение моментально переросло в ярость.

— Перечислить все? — ядовито поинтересовался он. — Во-первых, он все еще живет здесь. Во-вторых, стоит тебе взглянуть на него, как твои глаза вспыхивают, как дорожные знаки под светом фар. Он же никогда не спускает с тебя глаз. Между вами чувствуется такое сильное напряжение, что рядом становится опасно, как на дороге, укрытой утренним туманом.

— Все потому, что он приводит меня в бешенство.

— Нет, потому, что вы двое все еще влюблены друг в друга, — поправил Чарльз. — И если один из вас не признает этого в ближайшее время, я вызову одного из тех профсоюзных третейских судей, которые умеют улаживать подобные конфликты.

— А, иди ты к черту!

— Если ты настаиваешь, — самодовольно ухмыльнулся он. — Но это ничего не изменит.

Трейси вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Чарльз, что мне делать?

— Ты действительно ждешь от меня совета, или просто хочешь поиздеваться надо мной?

— Я жду твоего совета.

— Расскажи мужу о своих чувствах.

— Ты спятил? — огрызнулась Трейси. — На днях я чуть не изнасиловала его, а он сделал вид, будто не одобряет меня за то, что я слишком легко одета.

— Я имел в виду открытый, честный разговор о твоих чувствах, а не сцену соблазнения.

— Но я сама не знаю, что я чувствую.

— Знаешь, — заверил Чарльз, чуть приподняв ее подбородок и заглядывая ей прямо в глаза. — Просто ты боишься признаться в этом, так как опасаешься, что тебе снова сделают больно. Рискни, Трейси. Дуг и твой брак стоят того, — он тепло улыбнулся ей. — К тому же, я мечтаю быть шафером на вашей свадьбе.

Трейси непрерывно размышляла над советом Чарльза, но не могла заставить себя последовать ему, тем более что Дуг ничего не делал для того, чтобы поощрить ее к этому. В те дни «послания» Дуга были более путаными, чем морзянка неопытного радиста.

Когда он пригласил ее на пикник, в ней пробудилась надежда. Но когда он взял с собой Дональда, надежда рухнула. Когда он провел субботний вечер в попытках научить сына печь шоколадное печенье, и кухня стала похожа на поле битвы, Трейси потеплела к нему. Но потом он ушел из дома с приятелями, оставив ее дома одну. Когда он изобретал тихие игры, чтобы занять Дональда, пока она занималась, Трейси хотела обнять его и поблагодарить, но он всегда засыпал до того, как она наконец складывала свои учебники.

Иной раз Дуг встречал ее после занятий и приглашал выпить пивка или отведать пиццы, а иногда затаскивал в кегельбан, где она наблюдала, как он играет с друзьями. Но за исключением редкого легкого поцелуя, когда он желал ей спокойной ночи, Дуг ни черта не делал для того, чтобы заполучить ее в свои объятия. Его тактика сводила ее с ума. Когда Трейси пыталась разобраться, почему это происходит, ей становилось понятно: потому что она все еще влюблена в него, как правильно догадался Чарльз. И ее любовь росла в прямой пропорции к тем изменениям, которые она замечала в нем.

Вернувшийся в ее жизнь Дуг все еще был неотразимым, теплым, полным сюрпризов, но одновременно показывал свою зрелость и ответственность, которые пробуждали ее интерес и надежду на то, что он действительно готов остепениться. И он утверждал, что готов. Его поступки, казалось, свидетельствовали о том же. И все же он держал ее на расстоянии.

Когда Трейси ночи напролет маялась без сна, сгорая от вожделения к единственному мужчине, который возбуждал ее, то пыталась сообразить, как долго она сможет еще терпеть такую неестественную холодность между ними. Она жаждала вернуть его в свою постель, если не навсегда, то хотя бы на одну незабываемую и знойную ночь.

А хватит ли, спрашивала она себя, одной ночи или она станет лишь мучительным напоминанием о том, что у них было когда-то?

В конце концов Трейси решила, что совершенно нестерпимая ситуация требовала принятия гораздо более крутых и потенциально соблазнительных мер, чем какое-то там неглиже. Дуг либо играл с ней в абсолютно непотребную игру в кошки-мышки, либо считал вопрос решенным, как только она перестала пытаться вышвырнуть его из дома. Как бы то ни было, с этим надо кончать.