— Доброе утро,— сказал запыхавшийся и вспотевший Модест Владивой В.— Не сердитесь, пани домохозяйка, что мы вас беспокоим так рано, но вот этот...

— Кто этот пан? — спросила пани Брандштеттерова у стража порядка.

— Вы не знаете? — спросил старшина.

— Но, пани хозяйка! — вскричал мой приятель с внезапными слезами на глазах.— Как же вы меня не узнаете? Ведь я у вас живу уже пятнадцать лет! В этой двухкомнатной квартире над вами! Вы у меня убираете и стираете мне белье!

— У меня там живет пан Модест Владивой В.,— сказала пожилая взлохмаченная женщина в длиннополом халате.— А вы кто изволите быть?

Мой приятель Модест Владивой В., как говорится, остолбенел.

— Дыхните-ка на меня, — сказал наконец полицейский.— Спасибо,— обратился он к домохозяйке моего приятеля.— Извините за беспокойство. А вы пройдете со мной.

— Но пани Брандштеттерова! — закричал мой приятель и вцепился в кованую калитку обеими руками.

— Тише,— строго сказала пани.— Еще разбудите моего квартиранта. Это очень приличный человек, и он много работает. Ему нужно отдохнуть как следует.

С этими словами она отправилась к дому типичной утиной походкой пани Брандштеттеровой.

— Этого не может быть,— сказал Модест Владивой В., бледный как стена.

— Ну почему же,— сказал решительный молодой человек в униформе.— Почему бы и нет?

Дежурный поручик в участке попытался привести все обстоятельства к общему знаменателю: чрезмерное количество выпитого алкоголя.

Но мой приятель Модест Владивой В., окончательно протрезвевший на высокогорном воздухе ограды, от волнения и стыда (день между тем наступил, и на улицах появились люди, когда униформированный страж порядка повел его в участок через весь район) утратил последние остатки хорошего настроения, а также и рассудительности; он громко протестовал и на все лады требовал удостоверить его личность с помощью других свидетелей или документов.

Вдруг он о чем-то вспомнил и ликующе воскликнул:

— Позвоните в гостиницу «Народный дом»! Там остановились мои соученики Летенай, Кицко, Гашчич, Халми и Бёзендорфер! Мы до утра продолжали там праздновать в номере 37! Позвоните туда, почему вы не звоните?

Наконец ему удалось убедить насупленного поручика, тот позвонил в «Народный дом» и попросил соединить его с тридцать седьмым номером. После чего он выяснил, что, во-первых, там действительно остановился гость по имени Летенай Ян, во-вторых, что этот гость находится под сильным влиянием выпитой сливовицы, в-третьих, что компанию ему составляют пан Халми и пан В., Модест Владивой.

— То есть, вы хотите сказать,— спросил поручик в телефон, отведя трубку от уха, чтобы мой приятель мог услышать ответ,— что особа, именуемая Модест Владивой В., находится в вашем гостиничном номере?

— Ну да,— кричал Летенай Ян так громко, что в телефоне почти не было надобности,— вот он сидит на моей постели и хлещет прямо из бутылки.

— Спасибо за информацию,— сказал поручик, положил трубку и посмотрел на моего приятеля испытующе и немного печально.

— Быть этого не может,— в очередной раз пролепетал Модест Владивой В. И тут же встрепенулся: — Не станете же вы верить вдрызг пьяному человеку! — воскликнул он.

— Вы считаете возможным,— спросил поручик сонным голосом,— чтобы двух человек звали Модест Владивой В.?

— Что нет, то нет,— признался М. В. В.

— Ну а можете вы быть одновременно в двух местах? Если не в трех, ведь, но достоверным сведениям, вы в это же время спите на втором этаже виллы. Гм?

— Нет.

— Возможно ли, чтобы вас не опознала особа, у которой вы проживаете пятнадцать лет?

— Нет...

— И чтобы у вас оказалось чужое удостоверение личности, о котором вы понятия не имеете?

— Нет!

— В таком случае, уважаемый пан Штвртецкий, может, вы сообщите нам, что вы делали в вилле или с какими намерениями намеревались туда проникнуть?

Мой приятель Владивой погрузился в глубокое молчание.

— В четырнадцатую, пусть проспится,— спокойно и лаконично произнес поручик.

Страж порядка, недавно державший моего приятеля за ногу, свисавшую с ограды, отвел его в четырнадцатую камеру. Там Модест улегся на нары, протрезвевший, растерянный и перепуганный. Господи, подумал он еще, может, меня и здесь нет, может, я только снюсь человеку, который спит на втором этаже виллы и сушит плавки на балкончике. Или Рудольфу Штвртецкому с улицы Хлумецкого? Черт возьми, а вдруг я в самом деле Рудольф Штвртецкий? Что тогда?

Через двадцать четыре часа в замке загромыхал ключ. Вошел полицейский, старый знакомый по позапрошлой ночи; в коридоре стояла перепуганная пани Брандштеттерова.

— Господи Иисусе Христе, пан В.,— заломила она руки,— как вы сюда попали?..

— Вы меня уже узнаете? — спросил мой приятель.

— Да как же! — воскликнула пани Брандштеттерова.— Как же мне вас не узнать? Хоть и вид у вас...

— А позавчера ночью? — спросил ошеломленный Модест Владивой.

Пани Брандштеттерова не поняла. Мой приятель обратился к полицейскому:

— Вот видите! — с горечью сказал он, указывая пальцем на свою домохозяйку.— И на основании свидетельства этой особы вы привели меня сюда!

— Я? Нет,— тут же отперся полицейский,— это был мой коллега. Я позавчера ночью спал. Я дежурил в ночь на сегодня, как раз заканчиваю. Пойдемте, пан В.

— Я не В.,— строптиво выкрикнул В.— Моя фамилия Штвртецкий!

— А вы шутник,— улыбнулся полицейский.— У нас ведь есть ваше удостоверение личности.

Знакомый поручик еще издали приветствовал моего приятеля улыбкой. Он пожал ему руку и рассмеялся.

— Ничего страшного, пан В. Это случается и в самых лучших семействах. Я слышал, вы праздновали годовщину своего выпуска. Жаль, что меня здесь не было, когда вас привели, я бы тихо-мирно отправил вас домой. Ведь мы знакомы, не так ли? Мой брат работает у вас в бухгалтерии. Галузицкий, знаете такого? Мы как-то встречались с вами на даче.

— Но я не работаю в бухгалтерии,— сказал мой приятель В.— Я, видите ли, работаю с перфорационными вычислительными машинами. А годовщину выпуска мы будем праздновать только через два года, я окончил техникум восемнадцать лет назад.

— Ну, ничего, ничего,— сердечно смеялся поручик.— Душ, крепкий кофе — и все будет в порядке.

О том, что было дальше, мой приятельМодест Владивой В. мне не рассказывал. Когда он умолк, неуверенный и взволнованный, и стал ждать моей реакции, я кашлянул и сказал на это вот что:

— Любопытная история. Но почему ты рассказываешь ее именно мне? Сам понимаешь, мне, биофизику, эта история ничего не говорит. Тебе лучше бы рассказать ее какому-нибудь писателю, может, он бы сделал из нее рассказ. Правда, это нелепое имя пришлось бы изменить — невозможно себе представить, чтобы героя рассказа звали Модест Владивой В. И еще пришлось бы придумать какую-то развязку. Да, прежде всего развязку, которая бы все объяснила.

И я вернулся к себе в лабораторию.

— Прошу вас, садитесь.

— Я чрезвычайно вам признателен за то, что у вас нашлась для меня минуточка времени.

— К сожалению, это действительно всего лишь минуточка. Дело в том, что в одиннадцать у меня важное совещание.

— Конечно, конечно. Я понимаю.

— Ну вот... Значит... Гм... Как бы вам сказать...

— Только, прошу вас, без церемоний. Повторяю, каждое ваше слово для меня все равно что Священное писание.

— А вот это вы зря. Я ведь могу высказать вам только свою личную точку зрения. Вам следовало бы обратиться еще к кому-нибудь.

— Нет, это совершенно излишне. Я вам верю безоговорочно. Я позволил себе написать вам об этом еще в первом письме.

— Тогда давайте перейдем к делу.

— Пожалуйста.

— Гм — Словом... я прочел вашу рукопись.

— Да.

— Послушайте... зачем нам играть в прятки? Ведь мы же взрослые люди.

— Да.

— Я очень внимательно изучил вашу рукопись.

— Да-

— Если говорить откровенно...