— В хозяйственном отделе, — ответили ему.

— Могу я поговорить с товарищем Квасничкой? — спросил репортёр Штрих в хозотделе.

На него сразу же набросился молодой человек в необычайно крикливом галстуке.

— Ну, что я говорил? — победоносно закричал он на всю канцелярию. — Это ошибка, да? Административный недосмотр? Да? Вы из жилотдела, если не ошибаюсь?

Пять пар глаз выжидательно уставились на репортёра Штриха.

— Почему из жилотдела? — спросил он. немного удивлённо.

— Нет? — огорчился человек в лилово-бежево-лимонном галстуке. — Так чего же вы, собственно, хотите от Кваснички?

Репортёр представился. Он интересовался Квасничкой как человеком, имеющим несомненно богатый опыт в квартирном вопросе.

Пять пар глаз выразили пренебрежение.

— Богатый опыт, — разочарованно заявила девушка за пишущей машинкой и презрительно фыркнула. — Подумаешь — опыт! Просто написал заявление и получил квартиру.

Репортёр насторожился, как благородный леопард.

— Получил квартиру? — задумчиво сказал он, и в его голове мгновенно зародился план репортажа огромных масштабов; проблема разрешается положительно; пункт первый: новый дух в жилотделе; пункт второй: секретарь размашисто подписывает ордер для товарища Кваснички; пункт третий и последний: товарищ Квасничка с детьми и внучатами в новой квартире, попивая кофе, слушает вечерние известия и штудирует специальную литературу о силосовании.

— Итак, товарищ Квасничка получил квартиру?

— Получил, — ответил человек в невообразимом галстуке. — Но это абсолютно нелогично.

— Нелогично? — Штрих ужаснулся — как бы ему не испортили такой положительный репортаж.

— Нелогично. Вы когда-нибудь слыхали, чтобы человек подал заявление и через три недели — как молния с ясного неба — ордер?! И не только ордер, но и квартира in natural, две комнаты в совсем новом, только что отстроенном доме, — центральное отопление, лифт, сад, вид на Град[3] и на Дунай — ну, логично ли это?

— Гм, — хмыкнул репортёр Штрих. Мозг его лихорадочно работал: дадим решительную отповедь сомневающимся, скептикам, клеветникам и пессимистам! Национальный комитет выполняет стоящие перед ним задачи по строительству. От семейного очага товарища Кваснички веет приятной теплотой. Рассказ самого товарища Кваснички.

— Я думал, что это, наверное, какое-нибудь административное упущение, которое выяснится в ближайшее время. Ну, скажем, если бы ордер на одну и ту же квартиру дали сразу трём желающим — ничего не скажешь! Но Квасничка уже получил ключи! Не убеждайте меня, что это возможно.

Галстук молодого человека огорчённо трепыхался на сквозняке.

— А товарищ Квасничка здесь не работает? — спросил репортёр.

— С пятницы мы одолжили его бухгалтерии, — нестройно ответили ему.

Репортёр Штрих постучался в двери бухгалтерии и спросил товарища Квасничку. Его встретили гробовым молчанием.

— Товарища Квасничку, пожалуйста, — повторил обеспокоенный журналист.

К нему подошёл очень высокий и строгий человек в сатиновых нарукавниках, с острым, пытливым, почти орлиным взглядом. Он нагнулся к репортёру и тихо спросил:

— Вы из органов госбезопасности?!

Штрих непонимающе посмотрел на него.

— Мы, признаться, вас ждали, — продолжал высокий. Он глубоко вздохнул. — Такой порядочный человек… мы все могли бы за него поручиться. Никогда ничего плохого не делал. Не пил, не курил, деньги клал на книжку, даже на футбол почти не ходил. И вот пожалуйста.

— А что? — спросил Штрих, задрав голову вверх, навстречу трагическому шёпоту счетовода.

— Вы ведь пришли насчёт квартиры, правда? — понимающе сказал счетовод. — Мы сразу решили: тут что-то неладно. Через три недели — ордер и ключи — ясное дело, здесь какая-то афёра. А сколько он может получить за это, учитывая его безупречное прошлое? Мы все можем засвидетельствовать, что Квасничка допустил что-либо подобное в первый раз. Всё учреждение. Жил честно и скромно.

— Так Кваснички тут нет? — невежливо бросил Штрих вместо ответа. — Ведь он должен был работать в бухгалтерии.

— В отделе зарплаты, — ответил долговязый. счетовод, — седьмой этаж, комната триста девять.

В комнате триста девять, большой, светлой и ярко освещённой солнцем, работало много народу. Журналиста сначала никто не заметил. Он попал в самый разгар оживлённой дискуссии.

— Я вам заявляю, — пискливым голосом кричал усатый человек, нервно моргая правым глазом, — что тут замешана юбка. И в Национальном комитете есть женщины!

— Ха! — хрипло гаркнул кто-то за кипой бумаг, похожей на Оравскую плотину, — Квасничка и женщины! Не будьте смешным!

— А вы тоже хороши, — укоризненно заметил пожилой человек, седовласый, согбенный бременем проработанных лет. — Не успел ваш товарищ двери за собой закрыть, а вы уже на него клевещете… То взятка, то женщины… И вам не совестно?! — Старик укоризненно взглянул на остальных. — Просто у Кваснички там какой-нибудь дядюшка, вот и все. А вы, вместо того чтобы порадоваться вместе с ним… Он ещё. может там пригодиться…

— Извините, — произнёс, наконец, репортёр Штрих, — где бы я мог найти упомянутого товарища Квасничку?

— Он вышел в архив, — ответил пожилой. — Первый этаж, возле справочного бюро. А в чём дело?

— Спасибо, — уклонился от ответа репортёр Штрих.

В архиве было темно и пусто. Только в углу возле пыльных полок молодой человек разыскивал что-то в большой пачке бумаг.

— Тут случайно не было товарища Кваснички? — устало спросил репортёр Штрих, уже собираясь уходить.

— Квасничка? — сказал юноша и положил пачку на стол. — Квасничка — это я.

Репортёр резко обернулся. Юноша стоял в полутьме неподвижно и спокойно, лицо его не выражало ничего, кроме какой-то профессиональной готовности к ответу. Нет, этого человека Штрих не мог себе представить за чтением специальной литературы о силосовании, не говоря уже о детях и внучатах.

— Вы — товарищ Квасничка? — недоверчиво повторил он.

— К вашим услугам, — ответил молодой человек, — Кирилл Квасничка. Что вам угодно?

— Это вы получили квартиру? — спросил репортёр, смирившись со своей участью.

— Да.

— Как это произошло?..

Квасничка, по-видимому, вовсе не ждал появления сотрудника жилотдела, который пришёл бы выяснять ошибку, как не ждал и карающей десницы закона, которая вывела бы на чистую воду его тёмные дела. Он пожал плечами и смущённо улыбнулся.

— Ну… Я подал заявление, на него дали положительный ответ… Две комнаты и кухня. Скромно, но подходяще… Я собираюсь жениться, понимаете?

— Гм, — сказал Штрих. — Скромно, говорите!.. Гм… И продолжалось это три недели?..

— Приблизительно, — ответил Квасничка и начал считать на пальцах. — Двадцать три дня, — сказал он удовлетворённо.

— И как же вы это… эти… как вам это?..

— Простите, не понял? — спросил товарищ Квасничка.

— То есть… всё только так, официальным путём? Безо всяких этих… так сказать?

Товарищ Квасничка не понимал.

— Ну, нет ли у вас там какого-нибудь знакомого или, скажем, родственника?

— Где? — спросил Квасничка с ясным, как июньское небо, челом.

— Гм, — снова сказал журналист. Он посмотрел юноше в глаза, но тут же отвёл взгляд. — И… вы в этом не увидели ничего странного?

Молодой человек обеспокоился:

— Простите, а что мне могло показаться странным?

— Ну… в основном… когда об этом подумаешь…

— Гм.

Репортёр нахмурился. Возможно ли это? Человек получил квартиру нормальным, официальным путём, без тайных интриг; тут ни при чём буржуазная мораль и бюрократические пережитки!..

— Вот что, дорогой мой, — начал Штрих серьёзно. Он представился, взял юношу за локоть, подвёл к столу, сел напротив и сказал:.— Ваш случай чрезвычайно интересен. С ним следует ознакомить широкие массы. Чем вы можете доказать, что всё было именно так, как вы говорите, ну, без?..

Молодой человек улыбнулся: