1

   Равномерный стук колес убаюкивал. Успокаивал. Обнадеживал. Забравшись на верхнюю полку, Наташа отгородилась от мира, покусывая кончик ручки и уставившись в пустой лист тетради, купленной впопыхах в привокзальном киоске. Мысли носились в голове, как угорелые, слова никак не складывались в предложения и не превращались в строки, несмотря на все попытки девушки.

-   Может, кофейку?- предложил ей тучный мужчина лет сорока, улыбаясь и помахивая термосом.

- Нет, спасибо,- не слишком дружелюбно отрезала она намеренно грубовато, что бы отрезать все дальнейшие попытки незнакомца завязать разговор.

Мужчина пожал плечами, и с немного обиженным видом стал нарезать докторскую колбасу на бережно расстеленной газете.

   В животе предательски заурчало, но Наташа отмахнулась от чувства голода, и глубоко вздохнув, набросала несколько строк, которые, как ей казалось,  просто, и без лишних эмоций, описывают ее положение. В принципе, человек, которому адресовались эти строки, был чужд разного рода подробным животрепещущим рассказам, обилию прилагательных и прочей женской чепухе, которою называл просто одним словом – ваниль.

«Дорогой Юра! Знаю, что тебе сейчас не до меня, но я обещала держать тебя в курсе всего, что со мной происходит, а происходит со мной следующее:

1.            Я поступила, как ты и настаивал, в универ.

2.            В данный момент я еду в чужой город, где меня никто не знает (как я и хотела).  Там мне предстоит: а) найти жилье (благодаря твоей щедрости могу снять любое, но, по понятным причинам, мне следует снять что-то подходящее моему статусу дочери не очень богатых родителей.); б) Обустроиться (на это есть месяц – целая куча времени!); в) найти друзей (это смешно, конечно)

3.            Со мной все в порядке. Это правда. Мы оба знаем, что лимит неприятностей на одну особу я уже исчерпала, и ближайшие года, по сути, я буду наслаждаться жизнью и познавать то, чего я была лишена, а чего именно, ты и сам знаешь, перечислять не буду».

Наташа еще раз перечитала письмо, сосредоточенно погрызла кончик ручки,   и торопливо дописала в конце страницы:

«PS. Спасибо тебе за паспорт и аттестат, твои люди сотворили настоящее чудо нового рождения. Я помолодела на один год и поумнела на 50%. Очень скучаю. Держись там!»

         Уронив голову на подушку, и устало закрыв глаза, она поняла, почему ей так сложно писать – она лукавила. Сейчас она делала то, что Юра больше всего ненавидел, - она утаивала от него  свое истинное эмоциональное состояние. Ей было страшно. Возможно, так страшно, как никогда в жизни. До этого момента она не слишком задумывалась, как будет чувствовать себя, когда весь подготовительный период останется за плечами. Наташа считала, что предусмотрела все. Сумка набита книгами по психологии, которые она штудировала денно и нощно. История ее прошлого придумана до мелочей, она заучила ее, как таблицу умножения (нельзя допускать даже маленьких нестыковок). Новый гардероб тщательно рассортирован и упакован. Все пункты соблюдены, напротив каждой задачи она мысленно поставила галочку. Тогда почему же так предательски сосет под ложечкой, и сон никак не хочет принять ее в свои объятья? Юра предупреждал, что первые недели будут самыми тяжелыми, и иногда появится желание бежать, зарыть голову в песок, и не высовываться. Нужно собрать всю волу в кулак и не сворачивать с намеченной дороги, как бы ни было тяжело. И она готова. Назад дороги нет. Не каждому в жизни дается второй шанс, а ей дан. Не просто дан, она вырвала его у судьбы, и готова руками, зубами, всем своим существом держаться за него.

     Труднее всего было найти квартиру. Наташа специально приехала за месяц до учебы, что бы успеть обустроиться, привыкнуть к новому месту, новому городу. Вопрос об общежитии отпал сразу, она понимала, что не сможет жить в таком плотном скоплении народа, где все на виду,  где зависть, сплетни и склоки играют первую скрипку. Нет, это слишком для нее. Идеальным вариантом была бы отдельная квартира, но это было дорого. Не в плане того, что она не может себе этого позволить, а потому, что ей нужно будет как-то выстраивать отношения со сверстниками, и объяснить, каким образом девушка с периферии может позволить себе снимать отдельное жилье, было бы сложно. Ни к чему лишний интерес. С пачкой газетных объявлений она неделю носилась по городу, просматривая все варианты. Приоритетными были комнаты, находящиеся недалеко  от университета, но все, что Наташа видела, нагоняло на нее тоску. В некоторых комнатах, сдаваемые хозяевами, было по две-три кровати, закрепленные за студентами еще с прошлого учебного года. Для девушки было очень важно – знать, с кем делить комнату, нет, так рисковать она не могла. Любители выпить, сдававшие угол, тоже отметались сразу. Этого дерьма она наглоталась с детства, и страшнее общения с неприятными ей людьми считала делить жилплощадь с алкоголиком.

       Но все решилось, как это часто бывает, случайно. Обойдя все прилегающие к университету кварталы, в отчаянье  она брела по скверу, за которым начиналась территория ее нового учебного заведения. Взгляд ее упал на небольшое кафе, вывеска над которым гордо гласила: «Рок-Клуб». Судьба, случай, что бы то ни было, но к вечеру Наташа уже въезжала в освободившуюся комнату в полу- чердачном помещении в двух шагах от так называемого «Рок- Клуба». Комнату буквально накануне освободила бывшая официантка «Рок Клуба», которая к огромной радости Наташи, вышла замуж и скоропостижно умчалась с мужем на его родину.

    Комната находилась на втором этаже двух - уровневой квартиры, принадлежавшей довольно известной в прошлом театральной актрисе Ларисе Сигизмундовне. Довольно просторная, около 20 квадратных метров, и самое главное – с ванной комнатой, правда, малюсенькой, но зато отдельной.  К помещению прилагалась хозяйка, она же вышеупомянутая актриса, которая жила на первом этаже, состоявшем из небольшой прихожей, гостиной и маленькой спальни.

   Обустройство заняло у девушки несколько дней, она по три раза на дню бегала в город, что бы прикупить кое-какие мелочи, и в итоге на окнах появились новые занавески в тон покрывалу на кровати, в нежно-сиреневый цветочек; на подоконнике расставлены горшочки с фиалками - белой, розовой и сиреневой; пол украшал теплый, необыкновенно мягкий ковер песочного цвета, ступая по которому, казалось, нога утопает по щиколотку в мягком пухе. Уставшая, но необыкновенно счастливая Наташа осмотрела плод своих усилий, и осталась довольна. Она была в раю. В своем собственном, маленьком раю…

2

   -  Господи, да что ж ты вечно путаешься под ногами?- закричала мать, споткнувшись о маленькую дочь, игравшую с куклой на холодном полу грязной, зловонной кухни. Наташа молча отодвинулась с прохода в угол, прижимая к себе истерзанную куклу, завернутую в наволочку от подушки. В свои пять лет она знала, что с утра с мамой лучше не разговаривать, та заводилась с пол-оборота, и срывалась на всех, кто попадался под руку. Под руку, как правило, попадалась дочь. Ей очень хотелось кушать, но она боялась сказать об этом маме, и покорно ждала вечера. Вечером к маме приходили гости, и ее обычно угощали чем-то вкусненьким, ласково разговаривали и гладили по голове. Вначале. До того, как была распита первая бутылка водки. Вторая. Третья. Главное – вовремя исчезнуть. До противного хохота. А, потом, возможно, криков, оскорблений, и выяснений отношений.

    Девочка интуитивно знала, когда ей нужно испариться, и тихонько, без предупреждения, уходила в комнату бабушки, забиралась в ее постель, обкладывалась подушками, и лежала, представляя себе, что ее кровать – корабль. И плывет она по волнам, навстречу таинственному острову, где живут удивительные люди, растут бананы и кокосы, где ее ждут и любят… Там много игрушек, и целая куча красивых, нарядных платьев, как у Марины из соседнего подъезда. Белые, лимонные, голубые, розовые…. Розовые…. Однажды мама Марины, тетя Света подарила одно из платьев своей дочери Наташе. Тогда она чуть не расплакалась от восторга, и от волнения не смогла выдавить из себя ни слова. Тетя Света казалась ей доброй феей, как в любимой сказке про Золушку, не хватало только хрустальных туфелек.