Тонко почуяв перемену в моем настроении, собеседник с удовлетворением вздохнул и тут же, словно по мановению волшебной палочки с легким чмоканьем открылась герметичная дверь, впуская молчаливого помощника хозяина кабинета.

…После глубокого, без сновидений десятичасового сна я проснулся в неожиданно бодром расположении духа, чему немало поспособствовали основательно подзабытые маленькие прелести продвинутого быта. В оборудованной множеством зеркально блестящих приспособлений ванной в избытке имелась горячая вода. Поэкспериментировав с краниками и кнопками, я с грехом пополам наладил гидромассажную панель и с удовольствием долго подставлял бока и спину под обжигающие тугие струи. Всласть наплескавшись, крепко растерся мгновенно впитывающим воду цветастым полотенцем и, накинув махровый халат, вышел в комнату. На столе уже дожидался накрытый салфеткой завтрак.

Классической яичницы-глазуньи, пары бутербродов с беконом, да стакана крепкого сладкого чая вполне хватило, чтобы насытиться. А стоило мне застегнуть последнюю пуговицу на жилетке, как распахнулась дверь, и на пороге вырос все тот же давешний сопровождающий. Подобная согласованность наводила на мысль о скрытом видеонаблюдении, но сегодня это обстоятельство совсем не напрягло, а скорее позабавило, добавляя в ситуацию некую пикантность.

«Интересно, а женщины среди наблюдателей есть?» — ухмыльнулся я, с трудом поспевая за широко шагающим впереди великаном. И тут он внезапно обернулся, на ходу кольнув коротким насмешливым взглядом. Непроизвольно вздрогнув от неожиданности и зябко поежившись, я все же отмел подозрение о чтении мыслей на расстоянии как полную нелепость.

А в знакомом кабинете ждал очередной сюрприз. В полутора метрах над широким, таким же, как и накануне пустым столом парила светловолосая голова Богдана, при полном отсутствии остального тела. Вдоволь насладившись моим изумлением, он, наконец, обрел нормальную плотность и довольно ухмыляясь, пробасил:

— Недурен фокус, а? — широченная ладонь с видимым удовольствием огладила серебристую, бликующую ткань рукава плотно облегающего дюжую фигуру комбинезона, отдаленно напоминающего снаряжение для подводного плавания. — Это универсальный защитно-камуфлирующий костюм третьего поколения, или коротко УЗК-3. Для тебя подобный уже готовят. Хотя, если откровенно, мне пришлось немало попотеть, доказывая целесообразность подобного шага, так как я абсолютно искренне считаю, что без него у тебя не будет ни малейшего шанса.

Он опустил подборок на переплетенные пальцы и долго разглядывал меня, недовольно щурясь, а затем, покусывая губы, процедил:

— С другой стороны, может, ты был и прав вчера, отказываясь. Сердце-то, его не обманешь. Сдается, не сдюжишь, хлипковат. Грохнут тебя и я потом неприятностей не оберусь, будто мне и без того хлопот мало… Сам-то как думаешь, а?..

Тут я, все это время переминавшийся в дверях, словно провинившийся школьник перед директором, взорвался:

— Вы тут что, окончательно озверели?! Куклу нашли, что ли?! Хочу, играю, хочу, на полку заброшу?! Нет уж, дорогие мои, теперь уже я закусился! Теперь у меня интерес в ваши игры сыграть появился! Я доступно объясняю, а?!

На самом деле, вырази собеседник свое сомнение в более мягкой форме, не цепляя самолюбие так откровенно, возможно, все сложилось бы по-иному. Но, вскипевший внутри гнев моментально испарил остатки вчерашней рассудительности, и когда Богдан невозмутимо пожал плечами и буркнул: «Как знаешь. Наше дело предложить…» — отступать было уже некуда.

Мое обучение совсем не походило на классический процесс с лекциями, конспектами, семинарами и экзаменами. Скорее это был какой-то медицинский эксперимент по выуживанию из организма ничем, в сущности, не выдающегося человека таких способностей, обладание которыми он не мог предполагать даже в самых смелых фантазиях.

Местный эскулап, картинно опершись на странную машину, имеющую отдаленное сходство с когда-то давно виденным на картинке медицинским томографом, вполне доступно объяснил, что я глубоко заблуждался, искренне считая основным назначением костей черепа защиту мозга. С его слов выходило все с точностью до наоборот, и удел черепной коробки в первую очередь предохранять окружающую среду от разрушительной силы так называемого ментального воздействия. Таким образом, получалось, что мысль представляла собой вполне материальную силу, а моя догадка о телепатических способностях обитателей базы могла оказаться не такой уж и абсурдной.

Игнорируя вопросы, двухметровый великан выставил передо мной высокий бокал с изумрудной, пузырящейся, словно газировка жидкостью, оказавшейся на вкус кошмарной гадостью. Однако раз я столь опрометчиво назвался груздем, пришлось лезть в кузов, и невероятным усилием воли давя рвотные позывы, пропихивать внутрь отвратительное пойло, а затем забираться внутрь мягко шелестящего вентиляторами охлаждения агрегата. Примерно на десятом ударе сердца благословенное беспамятство избавило меня от жуткой боли внутри готовой взорваться головы, а очнулся я ранним утром в своем номере, лежа поперек кровати.

Комната почему-то гудела от шума множества голосов, хотя в ней, кроме меня никого не было. А еще, ко всему прочему, взбунтовалось зрение, вытворяющее форменные чудеса. Предметы перед самым носом плыли, словно я смотрел на них сквозь мутную воду, но, в то же время, не напрягаясь, мог пересчитать микроскопические пылинки у плинтуса в самом дальнем углу. Головокружение и горячими волнами подкатывающая тошнота довершали безрадостную картину.

Подняться с кровати удалось только с третьей попытки. Ежесекундно рискуя опрокинуться навзничь из-за того, что пол так и норовил вывернуться из-под отказывающихся слушаться ног, я с грехом пополам дополз до ванной и засунул голову под струю ледяной воды.

От этого увлекательного занятия меня оторвал бесцеремонно ввалившийся лекарь. Он закрыл кран, небрежно бросил полотенце и, дождавшись, пока я наспех вытер волосы, но, не дав толком одеться, выволок за дверь и усадил в кресло-каталку.

Так как водные процедуры не принесли ожидаемого облегчения, у меня не было ни сил, ни желания с ним спорить. Вопреки ожиданиям, медик направился не в свой бокс, а прямиком в кабинет Богдана, где вплотную подкатил кресло к пустующему столу и молча удалился.

Как только дверь за ним, глухо чмокнув, закрылась, тут же стихла мучительная вакханалия внутри головы, и лишь откровенный смешок нарушил наступившую благословенную тишину. После этого из внутренней комнаты появился и сам хозяин, ворча на ходу:

— Ну что, теперь на собственной шкуре испытал, как несладко живется нам, телепатам?

Пытаясь сфокусировать взгляд на тяжело опустившейся в жалобно пискнувшее кресло грузной фигуре, я слабо просипел:

— Каким, к чертовой матери, телепатам? Ты вообще о чем?

В ответ он с притворным участием поинтересовался:

— А у тебя, как проснулся, в ушах, случаем, не шумело, голоса посторонние не слышались? Других, каких странностей с организмом никаких не происходило, а?

— Издеваешься, да?! — раскаленный гнев, ударив в голову, обжигающим валом выплеснулся через полыхнувшие нестерпимой болью глаза, и фарфоровая чашка с кофе, неосмотрительно оставленная Богданом на столе, взорвалась, словно в нее попала крупнокалиберная пуля.

Гигант, в которого на удивление не попало не только ни одного стеклышка, но и ни капли плеснувшего во все стороны кипятка, не повел и бровью. Я же, от осознания того, что стал невольным виновником столь экзотической гибели посудины, впал в глубокую прострацию.

Пока, словно догадавшись об инциденте, бесшумно появившийся на пороге дежурный великан сметал осколки и осушал лужу, Богдан, вприщурку, с неподдельным интересом разглядывал меня. А когда уборщик, не дрогнув ни одним мускулом на бесстрастном лице, так и не произнеся ни слова, удалился, уважительно качнул головой:

— Однако, ты делаешь успехи… Не ожидал, клянусь Создателем, не ожидал, — он поднялся, обогнул стул и ободряюще похлопал меня по плечу. — Вижу, пора двигаться дальше.