— Вначале и мне так казалось, — признается Астахов. — Я тогда думал ведь, что генерал случайно послал меня проверить состояние секретности на полигоне Загорского.
— А разве дело обстоит по-иному?
— В том-то и штука, что это не было случайностью. Конечно, генерал и сам тогда ничего еще не знал конкретно, но у него уже были основания насторожиться. Ему, оказывается, было известно, что наша станция «Дельта-17», контролирующая эфир западнее полигона Загорского, трижды засекла какие-то подозрительные импульсы. Разгадать их назначение не удалось, но было все же установлено, что излучались они остронаправленной антенной. Удалось также совершенно точно определить их «трассу», так сказать. Тут-то и выяснилось, что начинается она на полигоне Загорского, так как станция «Дельта-16», расположенная несколько восточнее, приняла только случайные отражения, «зайчики» от этих импульсов. Следовательно, даже до снимков полигона Загорского, появившихся в печати, мы заподозрили неладное и начали искать «электронного шпиона», хотя и не знали тогда, что он электронный.
— Да, теперь мне это ясно, — с облегчением произносит Уралов, и силуэт головы его так же стремительно опускается вниз — видимо, капитан снова ложится. — И знаете, что еще меня убеждает в том, что мы все равно этого бы не прозевали? — уже спокойным голосом продолжает он. — Не только совершенство аппаратуры наших станций «Дельта», но и бдительность наших войсковых связистов. Старшего лейтенанта Джансаева, например…
— А ефрейтора Чукреева вы не считаете разве?
— И ефрейтора Чукреева тоже, конечно, — поспешно подтверждает Уралов. — Вряд ли стал бы он охотиться за подобной кибернетической штукой, если бы думал, что это обычный еж. Я спрашивал солдат — ежей здесь сколько угодно, никого этим не удивишь…
— Ну что ж, давайте спать, — предлагает полковник и решительно натягивает на голову простыню.
13
Весь следующий день капитан Уралов усердно изучает фотографию полигона, сделанную почти три месяца назад. С помощью подполковника Загорского ему удается установить, что снимок этот был произведен в период между первым и пятым мая, так как на нем при увеличении удалось различить первомайские лозунги, висевшие в эти дни на стенах одного из зданий.
— Похоже, что время съемки определено вами правильно, — соглашается полковник Астахов. — Ну, а каковы выводы?
— А выводы таковы, товарищ полковник, — с необычной для него торжественностью произносит Уралов. — Теперь не остается уже никаких сомнений, что майские и июльские снимки нашего полигона были сделаны конструктивно разными «ежами».
— Объясните.
— Такой вывод напрашивается не только в связи с различной четкостью изображения, но и вследствие разности между временем фотографирования и опубликованием их в «Шварц адлер».
— Тоже не очень понятно. Улыбаясь, капитан поясняет:
— Снимок нашего полигона, на который мы впервые обратили внимание, появился в газете примерно через сутки. А тот, что был сделан три месяца назад, только через две недели.
— Ну, знаете ли, это еще не доказательство, — качает головой полковник. — Могло быть множество причин, по которым майский снимок они напечатали так поздно.
— Вы уж выслушайте меня до конца, Анатолий Сергеевич… Конечно, причин к тому могло быть немало, но есть одна, решающая. Полагаю, даже уверен, что тогда они и не могли доставить этот снимок в Западную Германию так же быстро, как июльский.
Уралов умышленно делает паузу, ожидая удивленного вопроса Астахова, но полковник лишь поднимает брови.
— Да, тогда они не имели такой возможности, — убежденно повторяет капитан, — ибо тогдашний «еж» вел передачи на ультракоротких волнах, устойчивый прием которых ограничен радиусом в сто — сто пятьдесят километров. Сверхдальние передачи на этих волнах случайны, спорадичны. Устойчивый прием их возможен лишь в период наибольшей солнечной активности, увеличивающей концентрацию ионов и свободных электронов в ионосфере.
— Это вы мне не объясняйте. Это я и сам знаю, — нетерпеливо говорит полковник. — А не могли они разве вести передачу диффузно-рассеянными ультракороткими волнами?
— Едва ли. Для этого потребовался бы передатчик огромной мощности, а энергетические ресурсы «ежа», конечно, ограничены. По этой же причине не могли они использовать и «метеорные следы» — облака ионизированных частиц, остающихся от сгоревших в атмосфере метеоров. Облака эти, как известно, являются идеальными зеркалами для радиоволн. В общем все здесь упирается в мощность передатчика и в его габариты.
— Ну, хорошо, — сдается Астахов. — Допустим, что они действительно не могли тогда осуществить дальнюю передачу. А теперь?
— Теперь они используют более «дальнобойные» короткие волны.
Брови полковника опять подымаются. Ему еще неизвестно ни одного случая телепередач на коротких волнах.
— Да как же удалось им втиснуть в коротковолновый диапазон частоту телевизионной передачи, составляющую сотни миллионов герц? — удивленно спрашивает он.
У капитана Уралова необычайно важный вид. Видимо, он очень доволен своей догадкой. Полковнику Астахову стоит большого труда сдержать улыбку, хотя он хорошо понимает чувства Уралова.
— Если передавать по телевидению все точки изображения, для этого действительно потребуются большие частоты, — терпеливо объясняет Уралов. — Но в этом и нет необходимости, так как не все точки телевизионного изображения движутся. Гораздо проще передать полным только первый кадр, а из каждого последующего «вычитать» все, что уже было передано, и посылать в эфир лишь «остаток». Это дает возможность вести передачу специальным кодом, сообщающим только о том, как и что меняется в кадрах.
— Так, так, — оживляется Астахов, начиная понимать идею Уралова. — Возможно ведь, что они вообще передают только отдельные неподвижные кадры. Тогда им и вычитать ничего не нужно.
— Ну конечно же, товарищ полковник! Таким образом резко сокращается частота сигналов, что дает возможность осуществлять телепередачи на коротких волнах. Вот почему я и пришел к выводу, что последние снимки, сделанные «ежом», попали прямо в Западную Германию, минуя резидента их разведки на нашей территории…
— Считайте, что вы меня убедили! — весело восклицает полковник Астахов. — Попробуем в таком случае запеленговать «ежа» на коротких волнах. Узнайте, кстати, все ли готово у подполковника Загорского. Думаю, наше «представление» должно привлечь внимание хозяев «ежа», если только они получают информацию от него достаточно часто.
— Трудно сейчас сказать точно, с какой периодичностью это происходит, несомненно однако, что хоть раз в сутки «еж» перед ними «отчитывается». Посылает им нечто вроде итоговой сводки событий, запечатленных в блоке его «памяти» за истекшие сутки. И скорее всего осуществляется это ночью, когда условия распространения коротких волн наиболее благоприятны. Весьма вероятно, что как только будет получена от «ежа» информация о начале испытаний нашей «новой» ракеты, ему будет дана команда вести более частые передачи.
14
Запеленговать «ежа» на коротких волнах оказывается не так уж просто, хотя приманка для него пущена в ход: несколько дней на полигоне идет энергичная подготовка к запуску «новой» ракеты. Роль «новой» играет прошлогодняя, не оправдавшая себя, но внешне очень эффектная конструкция. Ее привозят из зоны заправки на гигантских транспортерах и не торопясь устанавливают на стартовой площадке.
На центральном контрольном пункте весь день демонстративно суетятся кинооператоры, устанавливая свою аппаратуру. Радиотехники приводят в боевую готовность ажурные антенны спаренных локаторов. Всюду снуют электрики и другой технический персонал. Наконец назначается день и час «запуска». Накануне вся эта напряженная деятельность умышленно затягивается до позднего вечера, чтобы создать впечатление, будто запуск ракеты будет осуществлен ранним утром.