В дальнейшем встречи Шимель и Эстер стали по­стоянными, но новая информация по «Манхэттенскому проекту» поступала от Понтекорво нерегулярно из-за строгого режима секретности. Чаще всего он переда­вал материалы Эстер лично, но иногда роль связника выполняла его жена Марианна, проходившая в рези­дентуре под псевдонимом Мери. Что до оценки дан­ных, передаваемых Понтекорво,

то они

неизменно получали в Москве самую высокую оценку. В переданной им информации содержались сведения о ходе разра­ботки конструкции ядерных реакторов и системы их охлаждения, о технологических установках по извлече­нию плутония из облученного урана-23 8, о биологи­ческой защите и допустимых для человека дозах облучения. Информация Понтекорво давала полное пред­ставление о программе строительства в Чок-Ривере комплекса по производству плутония, в который вхо­дили реакторы и предприятия по химической экстрак­ции делящегося материала в жидкой среде, примерных сроках готовности этого комплекса к эксплуатации и его производительности. Эти данные давали возмож­ность с большой степенью вероятности определить сроки изготовления первой атомной бомбы и ее испы­тания на полигоне. По утверждению Павла Судоплатова, который в то время был начальником отдела «С» НКВД, где аккумулировались все сведения по атомной проблематике, поступавшие от внешней и военной разведки, Понтекорво в сентябре 1945 года передал своим операторам подробное описание конструкции атомной бомбы, полностью совпадающее с описани­ем, переданным Фуксом^[117]. По мнению специалистов, вклад Понтекорво в обеспечение Советского Союза разведывательной информацией по атомной бомбе был никак не меньше вклада Фукса.

В сентябре 1945 года связь с Понтекорво прервалась. Это было вызвано целым рядом причин. Во-первых, Джемми неожиданно заявила, что в скором времени отбывает в Рим, где собирается бороться за ликвидацию в Италии остатков фашизма. Удержать ее от возвращения на родину было невозможно: отсутствовали убедитель­ные аргументы. А во-вторых, бегство 5 сентября 1945 года шифровальщика канадской резидентуры ТРУ И. Гузенко заставило руководство разведки принять максимальные меры конспирации. В результате связь Понтекорво с со­ветской разведкой была восстановлена лишь в 1949 году через его жену, посетившую Италию.

Сам Понтекорво до конца 1948 года продолжал ра­ботать в Чок-Ривере, а в начале 1949 года переехал из Канады в Англию, где после тщательной проверки анг­лийскими спецслужбами был назначен руководителем проекта системы газового охлаждений урано-графитовых реакторов для производства плутония в лаборато­рии в Харуэлле. В Москве понимали, что в условиях жесткого режима обеспечения безопасности Мэру нельзя встречаться с советскими представителями в Ан­глии. Поэтому через его жену Марианну, гостившую в начале 1949 года в Италии, ему было предложено встре­чаться в Риме два раза в год. Контакты с Мери осуще­ствлял резидент внешней разведки в Италии Николай Горшков, который просил передать Мэру пожелание соблюдать особую осторожность при сборе и хранении секретной информации.

3.05.1912- 1.02.1995. Полковник.

Родился в с. Воскресенское Нижегородской губернии в бедной крестьянской семье.

В 1929 г. после окончания сельской школы участвовал в ликвидации неграмотности в деревне. В 1930 г. поступил ра­бочим на радиотелефонный завод в Нижнем Новгороде, избран членом заводского комитета комсомола.

В марте 1932 г. по путевке ВЛКСМ Н. М. Горшков был направлен на учебу в Казанский авиационный институт, который успешно закончил в 1938 г. по специальности «ин­женер-механик по самолетостроению». В студенческие годы избирался секретарем комитета комсомола института, чле­ном райкома ВЛКСМ.

После окончания института Н. М. Горшков решением ЦК ВКП(б) был направлен на учебу в ЦШ НКВД, а оттуда — в ШОН ГУГБ НКВД. С весны 1939 г. он сотрудник 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР.

В 1939 г. направлен на разведработу в Италию под дип­ломатическим прикрытием. Перед началом Великой Отече­ственной войны 13 июня 1941 г. был отозван в Москву.

Во время Великой Отечественной войны Н. М. Горш­ков работал в центральном аппарате 1-го управления НКВД СССР, занимаясь подготовкой разведчиков-нелегалов, ко­торых переправляли за границу с помощью английской разведки.

С 1943г. Н.М.Горшков — резидент в Алжире. Лично привлек к сотрудничеству видного чиновника из окруже­ния генерала

де Голля Жоржа Пака, от которого советская разведка в течение последующих 15 лет получала важную политическую информацию по Франции, а затем и по НАТО.

После освобождения Италии в 1944 г. Н. М. Горшков (псевдоним Мартын) был направлен туда резидентом под прикрытием члена дипломатической миссии. В качестве дип­ломата он организовал работу посольства, помогал советс­ким военнопленным, возобновил связь с руководством Компартии Италии. Одновременно добился больших ре­зультатов по всем видам разведывательной деятельности,

лично провел ряд важных вербовок иностранцев, от кото­рых поступала важная политическая и научно-техническая информация, в частности документация по самолетострое­нию, образцы радиоуправляемых снарядов, материалы по атомным реакторам.

После возвращения в СССР в 1950 г. работал в цент­ральном аппарате КИ при МИД СССР — ПГУ МГБ — В ГУ МВД СССР в качестве начальника отдела, а затем замести­теля начальника Управления нелегальной разведки.

В 1954—1955 гг. Н. М. Горшков — резидент КГБ в Швей­царии, после чего снова работал в центральном аппарате разведки.

В 1957—1959 гг. работал в представительстве КГБ при МВД ГДР в Берлине. С 1959 г. — в центральном аппарате ПГУ КГБ при СМ СССР.

В 1964 г. Н. М. Горшков работал в Краснознаменном ин­ституте внешней разведки, до 1970 г. был начальником ка­федры специальных дисциплин.

В 1970 г. направлен в Прагу в представительство КГБ при МВД ЧССР.

Вернувшись в СССР в 1973 г., Н. М. Горшков до 1980 г. вновь преподавал в Краснознаменном институте.

Является автором ряда учебных пособий, монографий, статей по разведывательным проблемам.

Награжден орденом Красного Знамени (1945), двумя орденами Красной Звезды (1954, 1959), многими медаля­ми, знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».

Однако от встреч в Риме вскоре было решено отка­заться, так как там Понтекорво мог попасть в поле зре­ния как местной, так и английской контрразведки. В результате местом контактов была выбрана Северная Италия. При этом, в Центре и римской резидентуре исхо­дили из следующих соображений:

1. Для проведения встреч с Мэром наиболее удобны маленькие итальянские курортные городки, располо­женные вблизи швейцарской границы. Упрощенный по­граничный режим и постоянный наплыв туристов не привлечет к Мэру внимания местных жителей. Более всего для встреч с Мэром подходит курортный городок Брунатэ.

2.  

Брунатэ удобен и для посещения советскими раз­ведчиками, действующими под дипломатическим при­крытием, так как расположен недалеко от Милана.

3. 

В Брунатэ на склонах горы Сан-Маурицио находит­ся множество гостиниц и пансионов, где встречу можно провести без лишних помех. А наличие фуникулера и серпантинных дорог позволяет без труда выявить наруж­ное наблюдение^[118].

Впрочем, первая встреча Понтекорво с сотрудником внешней разведки Львом Василевским произошла не в Брунатэ, а в Милане. Но, к сожалению, Василевский не владел итальянским языком, и поэтому профессиональ­ного разговора на научно-технические темы у них не получилось. Между Василевским и Понтекорво была до­стигнута договоренность об очередной встрече в Милане в конце 1949 года.