С марта 1964 г. работал на руководящих должностях в ПГУ КГБ СССР, преподавал в Краснознаменном институ­те. Кандидат исторических наук.

В 1974 г. вышел в отставку. С 1986 г. на пенсии.

Опубликовал книги воспоминаний «За океаном и на острове» (1994) и «Признание разведчика» (1999) о своей жизни и работе.

Герой России (1996). Награжден орденом Ленина (1949), двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орде­нами Красной Звезды, тремя орденами «Знак Почета», зна­ком «Почетный сотрудник внешней разведки».

Приблизительно в это же время Барр рассказал Феклисову о своем друге Альфреде Саранте, с которым учил­ся в Сити-колледже. Сарант родился в 1918 году в семье православного грека Нонда Георгия Саранта (Эпаминонда Георгия Сарантопулоса), эмигрировавшего в США. Так же как и Барр, Сарант придерживался левых взгля­дов и был членом коммунистической ячейки Розенберга. Кроме того, он увлекался классической музыкой и хоро­шо играл на гитаре.

После того как США вступили во Вторую мировую войну, Сарант был призван в армию и направлен в секретную научно-исследовательскую лабораторию войск связи, расположенную в Форт-Монмартр (штат Нью-Джерси). Будучи талантливым инженером, имевшим не­сколько изобретений, он возглавил исследовательскую группу, разрабатывающую систему точного местонахож­дения артиллерии противника при помощи определения траектории и скорости полета снаряда. В конце 1943 года друзья встретились и поговорили по душам. Оказалось, что Сарант, как и Барр, был возмущен тем, что прави­тельство США скрывает от своих русских союзников новые научно-технические разработки, которые могли бы оказать существенную помощь в разгроме вермахта.

Узнав о таких настроениях Саранта, Феклисов по­просил Барра осторожно узнать, что тот думает о со­трудничестве с советской разведкой. Вскоре такой раз­говор состоялся и Сарант не только одобрил действия Барра, но и сам выразил согласие передавать русским секретные материалы, к которым имел доступ. А так как с 1944 года Сарант начал работать в лаборатории ядерной физики Корнеллского университета (г. Итака, штат Нью-Йорк), то от него советская разведка полу­чала и материалы по атомной проблематике. В частно­сти, он передал сведения о строительстве в Корнелле циклотрона, в котором принимал непосредственное участие.

Начав работать в лаборатории ядерной физики, Са­рант поселился на квартире у Барра. Это значительно облегчило их сотрудничество с советской разведкой. Они помогали друг другу перефотографировать доку­менты, а также проверять, ведется ли за ними наруж­ное наблюдение со стороны агентов ФБР. С Феклисовым по-прежнему продолжал видеться только Барр. Эти контакты происходили раз в месяц, по утрам. Во время краткой встречи Барр обычно передавал Феклисову мо­ток непроявленной пленки с материалами объемом 300—500 страниц. Кроме того, раз в месяц Феклисов встречался с Барром вечером и проводил инструктаж. Время от времени Феклисов передавал Барру неболь­шую сумму денег на покрытие необходимых расходов. Чаще всего тот отказывался брать деньги, и тогда Фек­лисов объяснял ему, что это просто знак благодарности и уважения советского народа за их ценную помощь. После таких слов Барр нехотя брал деньги, говоря, что потратит их вместе с Сарантом на покупку необходи­мой литературы, а также пластинок^[130]. Материалы, по­ступающие от Барра и Саранта, представляли большой интерес для научно-исследовательских институтов и промышленности СССР. А их тематика была весьма раз­нообразна. В своей книге «Признания разведчика» Фек­лисов описывает следующий случай:                                    

«Однажды, когда немцы стали обстреливать Лондон ракетами «Фау-2», резидентура получила срочное конк­ретное задание следующего содержания: «Вблизи Лон­дона эффективно действует радарно-компьютерная ус­тановка

SCR-564, которая определяет скорость и траек­торию полета снаряда «Фау-2» и автоматически управ­ляет огнем зенитных батарей. Примите срочные меры к получению материалов по этой радарно-компьютерной установке».

На другой день была моментальная встреча с Барром. Квасников велел мне передать новое задание для источ­ника. В семь утра Барр пришел со свертком непроявленных пленок. Не успел я изложить ему суть дела, Барр улыбнулся: «Мы уже пять дней назад прочитали, как Нострадамус, Ваши мысли и достали все наставления по этой штуке. До двух ночи фотографировали более 600 страниц текста и чертежей». Передав мне моток из 20 пленок, он отправился на работу.

Через два дня дипломатическая авиапочта отправля­лась в Центр через Аляску. Отправив этой почтой в Мос­кву только что полученные секретные материалы, Квас­ников телеграммой сообщил руководству Центра, что их срочное задание выполнено. Таким образом, через семь дней на столе у руководителя советской разведки лежали требуемые документы о новейшей американской радар­но-компьютерной установке»^[131].

Всего же в течение 1943—1945 годов от Барра и Саранта в резидентуру поступило 9165 страниц подробных материалов по более чем 100 научным разработкам. Все они получили высокую оценку специалистов, в том чис­ле и руководителя Комитета по радиолокации академика А. И. Берга.

В апреле 1945 года Барр уволился из «Вестерн элект­рик компани» и поступил в аспирантуру. В 1946 году он получил звание магистра инженерных наук и начал ра­ботать в компании «Сперри джироскоп». Что же касается Саранта, то он в 1946 году женился на Луизе Росс и уехал в город Итака. Там, не найдя работу по специаль­ности, он стал строителем. В связи с этими обстоятель­ствами, а также потому, что война окончилась, связь с Барром и Сарантом по решению Москвы была законсер­вирована.

Между тем после окончания войны отношения меж­ду бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции стали ухудшаться. В 1946 году на Западе поднялась волна антикоммунизма. В результате Барр, работавший в ком­пании «Сперри джироскоп», был уволен в 1948 году за принадлежность к Компартии США. Тогда он устроился в Колумбийский университет, где начал писать диссер­тацию по вычислительной технике. Но антикоммунисти­ческая истерия, раздуваемая сенатором Маккарти, не дала ему возможности продолжить работу в США. И в 1950 году Барр уезжает во Францию.

Но еще раньше, в 1944—1945 годах, произошел ряд событий, сыгравших в дальнейшем трагическую роль в судьбе Барра и Саранта. В 1944 году разведка США полу­чила от финнов 1,5 тыс. страниц шифровальных блокно­тов НКГБ, захваченных в ходе боев. В том же году агенты ФБР, тайно проникнув в нью-йоркскую контору «Амторга», выкрали еще один шифроблокнот. И хотя его использованные страницы в соответствии с инструкцией были уже уничтожены, шифровальщики по неосторож­ности оставили копии некоторых сообщений как в за­шифрованном, так и в открытом виде. Но даже это об­стоятельство не помогло бы американцам вскрыть шиф­ры советской разведки, если бы не побег И. Гузенко. Бежал он не с пустыми руками, а прихватил с собой копии секретных донесений и шифры резидентуры. Именно предательство Гузенко, получение от финнов шифровальных блокнотов, ошибки советских шифро­вальщиков и операция ФБР в Нью-Йорке привели к тому, что американцы вскрыли часть шифров советской разведки. В результате этой операции, получившей назва­ние «Венона», были установлены некоторые агенты из числа граждан США. В их числе оказались и супруги Розенберг.

Арест 17 июля 1950 года супругов Розенберг поставил под угрозу многих советских агентов, в том числе Саранта

и Барра. Последний, имевший с Розенбергом непосред­ственные контакты, хотя и находился в это время в Пари­же, сразу же понял всю опасность положения. Он напра­вился в посольство СССР во Франции, где попросил по­литического убежища. Его немедленно переправили в Швейцарию, а оттуда в Чехословакию. В Праге при помо­щи советской разведки он становится сначала граждани­ном ЮАР Джоном Мором, а затем получает документы на имя Джозефа Берга. В результате агентам ФБР, настойчиво искавшим Барра в Париже, так и не удалось его допросить.