В фанерном закутке стало тихо.

— Что же вы молчите? Матильдочка?! Вениамин Павлович!

— Бедная Ингочка, — вздохнула Матильда Семеновна. — Приди она на десять минут раньше…

— Шубки уже нет? Ну, скажите, не тяните! По глазам вижу, что ее уже нет!

— Мы сделали все, что могли! — сдержанно сказал Веня.

— Продали? — в крайней ажиотации воскликнула Инга Федоровна. — От вас я не ожидала такого предательства!

— Обстоятельства были сильнее нас, — глубокомысленно сказал Веня.

— Порядочные люди так не поступают! Не могли обождать десять минут! Это бесчестно! Некрасиво! Я вам никогда не прощу!

— Ингушка, вы знаете, как я вас люблю, — сказала Матильда Семеновна. — Для вас я готова сделать больше, чем для родной матери. Но я и пикнуть не успела, как этот свиновод заграбастал манто!..

— Какой свиновод? — удивилась Инга Федоровна.

— Самый знаменитый!

— Подумайте только, что делается в сфере товарного обращения. Инга Федоровна ходит в букле, а жена какого-то Коржа в Белой Кринице или Черной Балке будет щеголять в импортном нейлоне! — сказал Веня.

— Где же справедливость? — спросила Матильда Семеновна.

— Это шубка нужна ей как корове полупроводники, — поддержал компанию переводчик-полиглот.

— Ничего не поделаешь, таковы гримасы товарооборота! — сказал Веня.

Наступила траурная пауза.

— Если бы вы знали, сколько у меня в этом месяце неприятностей! — пожаловалась Инга Федоровна. — У мужа тяжелый сердечный приступ, красильщица испортила демисезонный костюм, а тут еще шуба. Никаких нервов не хватит!

— Возьмите себя в руки, — посоветовала Матильда Семеновна. — В конечном счете здоровье дороже всего!

Кира Степановна, молчавшая до сих пор, сказала с трогательной доброжелательностью:

— Я не знаю вас, дорогая. Но я вполне разделяю ваше горе. Хотите, дам дружеский совет? Вы молодая, предельно обворожительная женщина…

— В последнее время я очень плохо выгляжу, — сказала жена адвоката, глянув на Себастьянова.

Переводчик-полиглот бросил ответный взгляд на гордую грудь Инги Федоровны и, приподнимая шляпу, сказал:

— Вы выглядите, как Сильвана Пампанини!

— Вы слышите, что говорит мужчина, — уже без особого энтузиазма продолжала Кира Степановна. — Так вот, неужели периферийный свиновод устоит перед вашими чарами? Попросите его как следует, и он уступит вам манто.

— Где его искать? — спросила жена адвоката.

— Ясно где — в гостинице «Москва», — сказал Себастьянов.

Инга Федоровна выбросила вверх руку и сказала с очаровательной решимостью:

— Я иду!

— Иду на вы! — подхватил переводчик-полиглот. — Берегитесь, свинопасы!

В тот же день Инга Федоровна разыскала в гостинице Коржа. На ней было умопомрачительное платье цвета недозрелого абрикоса, с таким вырезом, что Корж, не робкого десятка человек, деликатно отвел глаза и подумал: «Густа баба, як патока!»

— Афанасий Тарасович, я по личному делу, — сказала Инга Федоровна, — и прошу не сердиться на меня и не быть злым. — Она одарила Коржа улыбкой, которая в ее Реестре мимолетных обольщений числилась под номером один.

— Я человек не сердитый, — заверил свиновод.

— А вы милый, — ответила Инга Федоровна, простреливая Коржа взглядом, который означал примерно следующее: «Откуда вы приехали, симпатичный, обворожительный человечище!»

— Я вас слушаю, садитесь. Будьте ласкави, как говорят украинцы.

— Ласкави! Что за красивое слово. Скажите что-нибудь еще по-украински!

— Як гарна молодиця, то гарно и подивиться, — галантно отозвался свиновод.

— Я поняла! Вы, оказывается, опасный комплиментщик, — Инга Федоровна погрозила Коржу пальчиком и выдала улыбку номер два из того же Реестра.

— Так с чего же мы начнем? — спросил Корж.

— С совсем маленькой просьбы. Вы в комиссионном магазине были? Не отпирайтесь!

— Грешен, был.

— И что вы там делали?

— Купил шубку.

— Вы можете быть до конца галантным? — спросила Инга Федоровна, доверительно притрагиваясь ноготками, крытыми серебристым лаком, к тяжелой, буро-коричневой руке свиновода.

— Постараюсь, — уклончиво ответил свиновод, недоумевая, куда клонит дамочка.

— Уступите мне шубку!

— За этим вы и пришли?

— А вы недовольны? — спросила Инга Федоровна, пуская в ход улыбку номер три. — Разве вы не уступите?

— Думаю, что нет.

— Вы нехороший, — сказала Инга Федоровна, сопровождая слова осуждения сверхнежным взглядом.

В скобках заметим, что даже после пятнадцатилетнего супружества этот взгляд приводил адвоката Сугоняева в трепет. Но на Коржа он не произвел желанного действия.

— Вы непрактичный человек, — сказала Инга Федоровна. — Все мужчины ужасно непрактичны. Кто же в деревне носит нейлон! Жена изругает вас и будет права!

— А почему в деревне нельзя носить нейлон?

— Вы смешной, — сказала Инга Федоровна. — Не спорьте со мной.

— Я не спорю.

— С женщинами нельзя спорить!

Улыбка номер четыре в сочетании с призывным взглядом, который заставил нашего праотца Адама потянуться за запретным плодом, а короля Людовика XV беспрекословно выполнять самые взбалмошные желания и прихоти маркизы Жанны Антуанетты де Помпадур, не поколебала Афанасия Коржа. Свиновод не дрогнул. Хотя Инга Федоровна была убеждена в своей неотразимости, она интуитивно поняла, что ей не пробить защитной брони. Жанна Антуанетта здесь не пройдет. Лолита Торес тоже. Придется изменить тактику. И она сказала:

— Ну уступите мне по-дружески. Это для меня так важно!

— Что важно? — сухо спросил Корж.

— Манто важно. Вы можете смеяться надо мной, но такая шубка — моя давнишняя мечта. Мне очень хочется ее иметь.

— Не могу, — сказал Корж. — Рад бы услужить, да не могу…

— Прошу вас, Афанасий Тарасович! Вы же не злой, по глазам вижу. Вы добрый!

— Поймите, это же подарок жене!

— Разве мало хороших подарков? Купите ей другой. Я помогу.

— Просто не знаю, что еще сказать… — развел руками свиновод.

— Афанасий Тарасович, не отказывайте мне! Вы умный, простой, цельный. — Губы Инги Федоровны задрожали.

— Да успокойтесь, — растерялся Корж, боясь, что гостья заплачет.

— Вы большой, сильный, вы не откажете женщине. Я знаю: вы справедливый, добрый Корж! — прекрасные глаза Инги Федоровны наполнились слезами.

Гордая грудь Сугоняевой заколыхалась от толчков, исходивших от сердечного эпицентра. Свиновод растерялся.

— Ну что вам стоит уступить! Зачем вам шубка? У вас есть все: слава, почет, признание! Жизнь так щедро одарила вас! Не отказывайте мне, Корж!

— Поймите, неудобно как-то перед женой…

— Милый, добрый Корж, вы не пожалеете о своем поступке. Прошу, умоляю, хотите я стану перед вами на колени? Боже, что я говорю, какое унижение, вы не захотите, чтобы я так унижалась…

«Откуда на мою голову свалилась эта дамочка!» — с отчаянием подумал Корж.

— В последний раз умоляю вас, бесчувственный вы человек! Что вы делаете со мной!..

Инга Федоровна начала опускаться на колени. Корж подхватил ее.

— Пустите, пустите меня, — прошептала Инга Федоровна. — Вы хотели этого…

— Разве можно из-за вещи, тряпки так убиваться! Хай би це манто муха взбрикнула! Тьфу! Берите его за ради бога, только не рвите себе сердце на шматки!..

…Спустя час Инга Федоровна стояла в своей комнате перед трельяжем и демонстрировала мужу покупку.

Шубка сидела великолепно. Такой шикарной, такой элегантной Инга Федоровна еще никогда не выглядела. Это была вершина, зенит, апогей! На минуту адвокатша даже с грустью подумала, что выше ей уже не подняться.

— Как тебе удалось выдрать это сокровище? — спросил адвокат, любуясь красавицей женой.