— Именно оттуда. Он приехал сюда работать по собственному выбору. И очень неплохо справляется. Но также и расплачивается за это. Мафия отметила его работу тем, что подложила бомбу под дом, где он поселился. С тех пор он со всей семьей живет тут, в казарме.

Каттани хотелось поговорить с Вентури, устроиться, как и он, в казарме. Но все это можно отложить. Прежде всего он должен повидать ее — Джулию.

Девушка находилась в апартаментах деда, в гостинице, когда приставленный охранять ее толстячок доложил о приходе Каттани.

— О, Господи, наконец-то! — выдохнула она, стремительно бросившись к двери.

— Нет! — закричал вослед ей дед. — Постой!

Джулия с удивлением обернулась, и он ее предупредил:

— Только не вздумайте вместе выходить!

— Почему?

— Прежде я хочу с ним поговорить.

Не понимая причины такой реакция со стороны деда, она кивнула и побежала навстречу Коррадо в холл гостиницы. Они без конца обнимались, осыпали друг друга поцелуями, желая взаимно убедиться, что в самом деле снова вместе.

— Как тебе тут живется? — спросил Коррадо.

— Очень плохо. Я не в силах больше терпеть, увези меня отсюда. Дед совсем не такой, каким я его себе воображала в Милане, когда играла по телефону нескончаемые партии в шахматы. Он такой нудный. Все время говорит о деньгах. И вбил себе в голову странную мысль. Говорит, что я должна войти в состав административного совета банка.

Каттани, казалось, поразило это известие.

— Когда это предполагается осуществить?

— Через пять дней.

Пять дней… Почему именно через пять? Наверное, старик приготовил какой-то сюрприз.

Как и обещала, Джулия проводила Коррадо к деду и оставила их одних на террасе.

— Вы порядочный упрямец, — приветствовал его старик. Выглядел он весьма раздраженным. — Возвращаетесь себе как ни в чем не бывало на Сицилию. Ведь вам прекрасно известно, что у вас здесь полно врагов.

— А что же мне, по-вашему, делать? Бежать? Может, прикажете прятаться, будто я стыжусь показаться на глаза людям? Пусть другие прячутся, исчезают с глаз долой,

Не глядя ему в лицо, старик произнес:

— Я вижу, вы упорствуете и не желаете понимать, как устроена жизнь. Молодой человек, те, кого вы называете «другими», не только не прячутся, но представляют для вас серьезную опасность,

— Они меня не пугают,

Когда старик нервничал, у него появлялся тик: он начинал то и дело облизывать губы. Он высовывал, а потом прятал язык, как змея свое жало. Жесткая, порой насмешливая улыбка, с которой глядел на него Каттани, еще больше выводила его из себя.

— Послушайте, — в бешенстве прорычал он, — вы вольны вести себя как вам заблагорассудится. Но держитесь подальше от Джулии, Эта женщина не про вас,

— Такого вы не можете от меня требовать, — ответил Каттани. — Надо послушать, что думает она сама.

— В этом нет никакой необходимости, — буркнул старик. — Я сумею ее убедить, объясню, насколько это нелепо. Самое главное, чтобы вы не мешались под ногами.

К банкиру приблизился толстяк-телохранитель и что-то прошептал ему на ухо. Должно быть, это касалось Каттани, потому что Антинари повернулся в сторону комиссара и смотрел на него с хмурым видом.

— Мне сейчас доложили, — наконец произнес он, — что вокруг гостиницы наблюдается подозрительное движение. Кто-то ожидает вас на улице, чтобы расправиться.

Комиссара это известие застало врасплох. Чтобы выиграть время, он сделал глоток виски, а старик продолжал:

— Вот видите, Каттанн, мафия хочет с вами разделаться. Вам от нее не уйти. Но я решил вас предостеречь, оказать вам последнюю услугу, чтобы не доставлять огорчение Джулии. Взаимно ожидаю, что вы навсегда исчезнете.

В эту минуту появилась Джулия.

— О чем это вы разговариваете? Вот уже полчаса, как вы секретничаете.

Дед пропустил мимо ушей слова внучки и, по-прежнему обращаясь к Каттани, спросил:

— Ну так как? Договорились?

По презрению, которое она прочла в глазах Коррадо, Джулия поняла, что происходит нечто очень серьезное,

— Да в чем дело? — нетерпеливо спросила она.

Не глядя на девушку, Каттани сказал:

— Да вот твой дедушка решил сделать доброе дело. Он предупредил, что кто-то ждет меня на улице, чтобы отправить на тот свет.

Джулия еще не оправилась от того, что случилось с матерью; обвела лихорадочным взглядом Коррадо и деда, мысли у нее разбегались.

— Но кто это? — спросила она. — Что им надо?

— Мои старые враги, — ответил Коррадо. — Беда только в том, что теперь они стали друзьями твоего деда. — Он печально покачал головой и, обращаясь к Джулии, вполголоса произнес: — Мафия.

Девушка поднесла ко рту руки, чтобы сдержать готовый вырваться крик.

— Неужели правда? Дедушка, это верно, что он говорит?

Старик словно не слышал ее вопроса. Теплый ветерок шевелил белый ореол волос вокруг его головы.

— Это настолько верно, — невозмутимо произнес Каттани, — что он даже в силах остановить руку сидящих внизу в засаде.

— Хватит! — не выдержал старик. Челюсти его были сжаты, словно их свела болезненная судорога. — Нет, вы только послушайте этого героя: что ни слово, то гнусная клевета. Не обращай внимания, Джулия, не верь ему. Я потом объясню тебе, в чем дело.

— Не нужно мне никаких объяснений! — рыдая, ответила девушка. — Скажи только, как вывести отсюда Коррадо!

— Я велю проводить его через черный ход, — произнес дед, вновь совершенно успокоясь.

— Я тоже пойду с ним, — сказала Джулия.

— Нет, ты останешься здесь. — Старик подал знак Тано, и тот подбежал к нему. Наклонившись к банкиру, он выслушал указания, которые старик прошептал ему на ухо, а потом, обратившись к Коррадо, сказал:

— Ну как, пойдемте, синьор Коррадо?

Каттани последовал за ним.

В холле отеля Тано попросил Каттани минутку подождать. Сам же вышел на улицу и подай знак какому-то типу, стоявшему, прислонившись к стене. Тот, также знаками, ответил, что понял. Тано возвратился в гостиницу и с мерзкой улыбочкой кивнул Коррадо, давая понять, что путь свободен.

Груз

Казарма Фонтамара была настоящей крепостью. Ее со всех сторон охраняли вооруженные полицейские. Вокруг — заграждение, колючая проволока. Судейские чиновники и полицейские прозвали ее «Форт Апач».

Вдоль близлежащих улиц люди сидели на порогах домов, расставляли стулья на тротуарах: создавалось такое впечатление, что они постоянно наблюдают за всем, что происходит вокруг казармы, ожидая нападения, штурма и боясь пропустить такое зрелище.

Каттани впустили внутрь после неоднократных проверок и долгих расспросов. Его поместили в маленькой комнатке с низким потолком, скудно обставленной, с небольшим окошечком, выходящим на север. Но он уже настолько свыкся с неудобствами, что она даже показалась ему комфортабельной.

В этой казарме находился и помощник прокурора. Каттани нашел его в прекрасной форме. Он сидел в полутьме за заваленным бумагами письменным столом. Вентури изнемогал от обилия работы, но был гораздо бодрее, нежели в Милане. Каттани высказал предположение, что, судя по всему, расследование идет успешно.

— Да, действительно, — подтвердил Вентури. Он положил руку на гору папок и добавил: — Здесь много интересного. Эти бумаги рисуют скрытое лицо города. Не очень-то приятное, дорогой Каттани. Однако еще не хватает многих деталей: работа предстоит долгая.

Прокурор встал и обошел вокруг стола. За стеклами очков глаза его горели воодушевлением.

— Я действительно от души рад вашему приезду. — Он достал бутылку граппы[4] и два стаканчика. — Хотите глоточек? Это еще из Милана. У меня осталась привычка к граппе.

Коррадо кивнул. Пригубив граппу, он спросил:

— Чем там кончилось у вас на работе? Вы мне говорили, что сами подали мысль о переводе, но не уточнили, куда именно.

— Я выбрал работу здесь, на Сицилии. И сразу же получил назначение, так как был единственный, кто согласился сюда ехать.

У Вентури было красивое, открытое лицо. Он повернулся к окну и сквозь пуленепробиваемое стекло глядел на хаос уличного движения.