— Я уверен, что придешь, — проговорил Берт, подбрасывая в воздух полдоллара.

Посещение

Назавтра в Милане с самого утра непрерывно лил дождь. Но к вечеру, когда уже стало смеркаться, дождь прекратился, оставив тонкую завесу тумана. Несмотря на ненастную погоду, Берт минута в минуту пришел на свидание.

Уверенный в том, что ему удалось уговорить комиссара, он быстрым шагом прошел под портиками Центрального вокзала. Берт был в светлом плаще с поднятым воротником, руки глубоко засунуты в карманы. Он прошел мимо длинной очереди на такси. Услышал громкий голос полицейского, который властным тоном требовал, чтобы при посадке таксист и пассажиры строго соблюдали очередь. Американца это позабавило, и он улыбнулся. Все-таки есть уголок Италии, где царят порядок и деловитость!

Когда он поднимался по длинной лестнице, ведущей к поездам, его не покидало хорошее настроение. «Вот в чем сила Америки, — подумал он — Всегда бросаться с головой в новое дело с уверенностью в успехе».

Он не ошибся. Под мрачными металлическими сводами он увидел выходящую из поезда толпу пассажиров. Среди них был Каттани. Казалось, он совершенно преобразился. Комиссар был тщательно выбрит, глаза у него блестели скрытой яростной силой, как у ветерана, почувствовавшего, что в воздухе вновь запахло порохом.

Не поздоровавшись, они вместе вышли из вокзала на освеженный дождем вечерний воздух.

— Сюда, — указал дорогу к своей машине американец. — Я нашел тебе комнату в одном пансионе. Ты немножко там поживешь.

Берт говорил быстрыми, короткими фразами, как человек, не любящий лишних слов и старающийся выразить самую суть. Он протянул Каттани конверт:

— Тут описаны кое-какие факты, о которых ты должен рассказать Лаудео, чтобы его испугать.

Он достал из кармана другой пакет.

— А это деньги. Аванс.

— Мне не нужны деньги, — запротестовал Каттани.

Берт без разговоров сунул пакет обратно в карман. Он распечатал жевательную резинку и начал увлеченно ее жевать. После резкого поворота вправо припарковал машину у тротуара и объявил:

— Приехали!

Светящаяся неоновая вывеска пансиона, казалось, плыла у них над головой в мглистой пелене тумана.

— И последнее, — сказал Берт, протянув узкую полоску бумаги комиссару. — Здесь записан телефонный номер. Если все пройдет удачно, позвонишь и спросишь синьора Торри. А если нет, скажешь, что хотел бы поговорить с синьором Бруски. — Он похлопал Каттани по плечу. — Желаю удачи, дружище.

Комната, заказанная для Каттани, оказалась довольно убогой: зеленоватое, все в пятнах, ковровое покрытие на полу, колченогий столик, узкая кровать с вытертым покрывалом и маленький абажур на лампе с облезлой ножкой.

Но комиссар не обратил на это никакого внимания. Он раскрыл конверт, который дал ему американец, и погрузился в бумаги. Он читал их с лихорадочным вниманием. Вновь проснулся профессиональный азарт, кровь быстрее забегала по жилам, наполняя тело приятным теплом. Закончив чтение, он сжег одну бумагу за другой, спустил пепел в унитаз. Потом выучил на память номер телефона и уничтожил тот клочок бумаги.

На следующее утро он явился в контору адвоката Дилетти, суетливого, лысого толстяка с воловьими глазами. Это был один из защитников Лаудео.

— Мне нужно разрешение на беседу с Лаудео в тюрьме, — сказал Каттани.

— Ах, вам нужно? — едким тоном переспросил адвокат. — Мне кажется, сначала следовало бы спросить, пожелает ли мой клиент с вами разговаривать. После всего, что вы ему устроили!

— Послушайте, — не смог сдержать раздражение Каттани. — Я пришел сюда не для того, чтобы перед кем-то извиняться. У меня имеются новые улики против вашего клиента. Если он не хочет со мной разговаривать, я буду вынужден передать документы судье. Вы назовите ему только одно имя, он мигом все смекнет. Скажите: Кемаль Юфтер.

Толстая физиономия адвоката передернулась, как от тика. Он протянул жирную руку за пером, чтобы записать фамилию.

— Юф-тер, — повторил по слогам Каттани.

Как и предполагал комиссар, это имя сразу убедило Лаудео в необходимости согласиться на беседу. Перед Коррадо отворилась зарешеченная дверь тюрьмы в Бергамо. Это была образцовая тюрьма, внутри которой заключенные пользовались непостижимой свободой передвижения. Жили они в отдельных камерах, похожих скорее на маленькие гостиничные номера, чем на место заключения.

Лаудео не утратил своего лоска. Начищенный до блеска, как антикварная вещь на продажу, он принял Каттани в домашней куртке. Казалось, он в гостиной у себя дома.

— Чем могу быть вам полезен? — начал он, вставляя сигарету в золотой мундштук. Он оставался стоять, надеясь, что визит Каттани не затянется.

Искоса взглянув на него, комиссар произнес угрожающе:

— Прежде всего, мне хотелось бы рассказать вам о том, что дошло до моего сведения. Тогда вы будете знать, как вам себя вести. Дело в том, что вы с Юфтером заключили сделки на миллион долларов. Совсем не худо.

Лаудео, глубоко затягиваясь, продолжал спокойно курить. Только чуть заметное подергивание верхней губы выдавало, что он нервничает.

— Хотите, могу вам напомнить, — насмешливо продолжал Каттани. — Я назову только некоторые из тех операций, что вы провернули вместе с Юфтером. Например: партии кокаина, переправленные из Колумбии в Соединенные Штаты. Общая стоимость: 32 миллиарда лир. Это не пустые слова, имеются доказательства. А что вы мне скажете насчет отправленных в Иран шестидесяти шести вертолетов «кобра», пятидесяти бронетранспортеров, об огромных поставках туда же взрывчатых веществ? Сколько вы получили за хлопоты? Тридцать миллиардов, не так ли? Хотите, чтобы я продолжил?

Каттани расхаживал по камере. Он был похож на кота, играющего с мышью, прежде чем нанести ей смертельный удар.

— Вы кричите, что вы антикоммунист, но не пренебрегаете сделками со странами Восточной Европы. Благодаря вашему посредничеству пять тысяч «Калашниковых» и уйма тонн взрывчатки попали в одну из африканских стран. Юфтер тоже участвовал в этом деле.

На физиономии Лаудео появилась лисья улыбка. Старый мошенник понял, что приперт к стенке. И его тонкое чутье подсказывало: вести себя надо более гибко. Пока твоя позиция сильна, диктуешь условия ты, когда же слаба — постарайся вырвать хоть какие-то выгоды. Вот главное правило хорошего посредника, а в этом искусстве Лаудео съел собаку.

— Так чем же я могу быть вам полезен? — начал он зондировать почву.

— Я хочу знать, каковы планы Юфтера. Какие он затевает дела?

— Откуда же мне это знать? — воскликнул Лаудео, прикидываясь удивленным. — Я сижу в тюрьме, отрезан от всего мира…

— Бросьте хитрить, это вам невыгодно. Даю неделю срока. И через неделю, если вы не заговорите, передам судье документы о ваших грязных махинациях.

Уже у двери, Каттани обернулся и, наставив указательный палец на Лаудео, повторил предостережение:

— Не позже, чем через неделю, запомните хорошенько!

Неподалеку от тюрьмы был маленький бар. Каттани зашел туда. Как ни сдерживал он свои эмоции, встреча с Лаудео разбередила старые раны; говорить с ним было противно до тошноты.

Жадно выпив кофе, он направился к кассе, вынув из внутреннего кармана бумажник. Взгляд упал на сложенный пополам пожелтевший листок бумаги, выглядывавший из пачки банкнотов. Каттани достал его и от глубокого волнения должен был на несколько секунд приостановиться. Это был детский рисунок — домик, а рядом с ним фигурки мужчины, женщины и девочки. В уголке он узнал свой почерк: «Первый рисунок Паолы: 1-й «Б».

Крепко сжав зубы, вновь сложил листок, расплатился за кофе и спросил, где телефон. Набрал номер, который дал ему американец. Когда на другом конце провода сняли трубку, он сказал:

— Я хотел бы поговорить с синьором Торри.

В трубке раздался щелчок — разговор был окончен. Звонок означал: все в порядке.

У Лаудео же было далеко не все в порядке. К нему сразу примчался тот самый адвокат, чтобы помочь советами и узнать, имеются ли какие-нибудь распоряжения после разговора с Каттани.