Это означает: смиренными словами и поступками добейся того, чтобы твой противник проникся самомнением, излишней уверенностью в собственных силах и стал беспечным; тогда этим нужно воспользоваться и напасть на него.

«Если его силы свежи, утоми его», — гласит десятое правило Сунь-цзы.

Это положение может значить: когда у противника силы свежи, утоми его, измотай его всякими манёврами и, когда он обессилит, уничтожь его, т. е. применяться непосредственно к единичному сражению. Можно понять этот совет и более широко — к войне в целом: если противник вообще силён, постарайся ослабить его и потом нападай на него, стратегически и тактически уже ослабленного.

«Если у него дружны, разъедини», — таково одиннадцатое правило Сунь-цзы. Это значит: постарайся посеять раздоры в лагере противника, оторвать от него союзников, перессорить его военачальников и т. п.

«Нападай на него, когда он не готов», — гласит двенадцатое правило Сунь-цзы. В VI главе своего трактата он также говорит об этом, но вкладывает в свои слова там другой смысл. Здесь он имеет в виду материальную неподготовленность противника, там — его моральную неподготовленность.

Последнее правило Сунь-цзы гласит: «Выступай, когда он не ожидает».

Таковы тринадцать приёмов «обмана», или военной хитрости, рекомендуемых Сунь-цзы. Нетрудно видеть, что, устанавливая эти приёмы, автор стремился охватить все стороны борьбы с противником. С этой точки зрения его приёмы распадаются на пять различных групп:

I. Приёмы тактической маскировки

1. Маскировка кажущейся своею слабостью.

2. Маскировка ложными действиями.

3. Маскировка расстоянием.

4. Маскировка ложной обороной.

II. Приёмы предосторожности

1. Уклонение от превосходящего противника.

2. Обессиливание превосходящего противника.

III. Использование недостатков или ошибок противника

1. Использование его общей неподготовленности.

2. Использование ослабления у него бдительности.

3. Использование его неосторожности.

IV. Воздействие на противника изнутри

1. Внесение расстройства в его ряды.

2. Внесение раздоров в его лагерь.

V. Воздействие на психологию противника

1. Наталкивание его на необдуманные и гибельные для него поступки.

2. Усыпление его бдительности.

Не надо забывать, что Сунь-цзы пока остаётся в пределах самых общих положений. Конкретная стратегия и тактика войны у него Разрабатываются дальше, в последующих частях трактата. Здесь же только «предварительные расчёты», как и названа эта глава. Кроме того, исключительно важное значение для понимания его теории имеет фраза, идущая сейчас же вслед за перечислением указанных тринадцати приёмов.

Сунь-цзы говорит «Всё это (т. е. изложенные тактические приёмы. — Н.К.) обеспечивает воителю победу; однако наперёд преподать ничего нельзя».

Для того чтобы понять весь смысл этой фразы, необходимо обратиться к комментаторам.

Цао-гун говорит: «На войне нет неизменной обстановки, как у воды нет неизменной формы, всё меняется в зависимости от противника. Поэтому и нельзя ничего преподать наперёд». Ли Цюань говорит: «Приёмы ведения войны и достижения победы, естественно, не могут иметь одну определённую форму, их можно установить и применить, только видя состояние противника, и наперёд нельзя что-либо делать или говорить». Мэй Яо-чэнь пишет: «Всё решается в зависимости от противника, соответственно изменениям, путём овладения должным. Как же можно наперёд что-либо говорить?»

Другие комментаторы высказываются в подобном же смысле, так что несомненно, что за этой фразой Сунь-цзы скрывается та мысль, что оказываемыми им приёмами полководец может добиться победы, но заранее сказать ему, какой приём, когда и как применить, невозможно. Иначе говоря, Сунь-цзы здесь опять намекает на то своё положение, которое является центральной мыслью его доктрины: обстановка войны настолько разнообразна и изменчива, что определённой схемы, шаблона быть не может, всё военное искусство и состоит в умении действовать сообразно обстановке, каждый раз находить средство применительно к условиям момента и места, всей ситуации в целом. Другими словами, это место его трактата представляет дальнейшее раскрытие понятия тактики, тактического маневрирования, о котором он уже выше говорил.

Но центр тяжести здесь не в этом. За этой фразой скрывается новая мысль, имеющая далекоидущее значение. Тактическая изобретательность и гибкость не есть нечто самостоятельное и самодовлеющее. Она есть результат общей причины: «На войне нет неизменной обстановки, как у воды нет неизменной формы», — говорит Цао-гун. Пользуясь популярным в Китае и Японии выражением, можно сказать: «Война — это тысяча изменений и десять тысяч превращений».

Во II главе своего трактата Сунь-цзы рассматривает войну с точки зрения экономической. Он указывает на экономическое напряжение, которое связано с войной, и на последствия для народного хозяйства, которые война может при известных условиях вызвать. Вместе с тем он предупреждает и о внутриполитических, и о внешних, международных последствиях войны как результате экономического ослабления страны.

Но всё это при двух условиях: при больших масштабах войны, т. е. при мобилизации большой армии, при отдалённости и обширности театра военных действий и при длительности войны, т. е. при затяжном её характере.

Сунь-цзы берёт для примера масштаб войны, который, очевидно, в его время считался, так сказать, обычным, конечно — для сильных и крупных владений. Он берёт царства размером с У, для правителя которого он, по преданию, и написал свой трактат. Отправляясь от этого масштаба, можно делать исчисления в ту и другую сторону.

Этот примерный масштаб следующий: численность армии — 100 000 человек, крупное вооружение — 1000 лёгких боевых колесниц, 1000 тяжёлых; отдалённость театра военных действий — 1000 китайских миль, расходы на всё это, а также все сопутствующие издержки — 1000 золотых в день.

Само собой разумеется, что было бы неправильно видеть за этими цифрами Сунь-цзы какие-либо точные исчисления. Это — не более чем круглые цифры, примерный масштаб крупной войны. Так всегда понимали и все комментаторы «Сунь-цзы».

Говоря о численности армии и составе её вооружения, Сунь-цзы ограничивается краткими данными и обращается к такому читателю (если верить преданию, к князю Хо Люю), которому превосходно известны все подробности организации и состава армии. Впрочем, дошедшая до нас древняя китайская литература позволяет достаточно полно обрисовать картину китайской армии времён Сунь-цзы и для читателя, незнакомого с этим делом.

Сведения о древней китайской армии содержатся в «Чжоу-ли», в «Ли-цзи» и, конечно, во всех указанных выше сочинениях по военному искусству. Если основываться на последних, передающих главным образом практику войны, в противоположность первым, отражающим главным образом законодательные постановления, то в более позднее время в древней китайской армии было три рода войск: пехота, конница и боевые колесницы. Наиболее многочисленной была пехота, но по боевой силе на первом месте стояли колесницы и конница. Трактат «Лю тао» так говорит об этом: «Колесницы и конница — это воинская мощь армии. Десять колесниц разбивают тысячу человек, сто колесниц разбивают десять тысяч человек, десять всадников обращают в бегство сто человек, сто всадников обращают в бегство тысячу человек» — «в условиях боя в равнинной местности», — очень правильно добавляет комментатор Лю Инь («Лю тао», отдел «Цюань тао», гл. «Цзюнь бин»). Тот источник даёт и характеристику функций этих родов войск «Колесницы — это крылья армии; они ниспровергают крепкие позиции, поражают сильного противника, преграждают путь бегущим. Конница — это разведка армии; она преследует разбитого противника, отрезает ему подвоз провианта, рассеивает его летучие отряды» (там же).