Он усмехнулся и примирительно махнул рукой.

- Ладно, не куксись. Мне даже нравится. И тебе идет… Как плюшевый мишка…

Мирко засмеялся. И тут же, не дав мне времени снова обидеться, со словами: «Духотища здесь!», скинул куртку и рубашку.

В номере, и правда, было неимоверно жарко… И тело у него, вопреки моим ожиданиям, было очень даже ничего. Мускулатура неплохая… Только тощий больно, и шрамы сбоку, над поясом джинсов… Черт! Будь я проклят, если это не пулевые ранения!

- Откуда это? – я показал на шрамы. – Криминальные разборки, мафия?

Он достал сигареты, закурил не торопясь.

- Нее, какая там мафия! Это дома было… Беспорядки, вооруженный конфликт. Хренова гражданская война, короче.

Он отошел к окну и, повернувшись ко мне спиной, заговорил снова:

- Ты знаешь, что такое гражданская война? Ни фига, откуда тебе… Так вот, это когда через оптический прицел смотришь на улицу, по которой совсем недавно в школу бегал. И ждешь, что, вот, может, сейчас появится в перекрестье кто-то из твоих одноклассников. И понимаешь, что нужно будет пристрелить его. И ничего по этому поводу не испытываешь…

Я был далек от того, о чем он говорил. Старушка-Европа совсем маленькая, если на карту посмотреть, но все эти вооруженные конфликты, «этнос на этнос» - словно на другом конце света происходили. Или даже на другой планете… По выпускам новостей казалось, что воевали там все против всех. За кого был Мирко? Я не успел спросить, потому что он продолжил, всё так же не глядя на меня:

- Вот и я ничегошеньки не испытывал. Знакомые-не знакомые… Я делал их трупами, легко, без раздумий и терзаний. Так было до того вечера… Когда наши разведчики притащили его…

- Кого? – быстро спросил я.

- ЕГО! – он резко обернулся, швырнув окурок на пол.

Перемена произошла с ним в одно мгновение. Мирко перестал быть нарочито развязным, опустившимся наркоманом, которого я купил за две дозы, он весь подобрался, напружинился, глаза яростно блеснули.

Мне неуютно стало от него – такого, холодок по спине пробежал, показалось, будто стены номера раздвинулись, и страшная далекая война вдруг рядом оказалась, дышит в лицо трупным смрадом…

- Его, - повторил Мирко, и голос у него чуть дрогнул. – Лицо всё разбито было, но я сразу узнал… это он – Владо Ибрагимович. Владо, беда моя…

Мирко снова закурил, его неожиданная вспышка ярости, казалось, стихла. Он забрался с ногами в кресло и заговорил уже совершенно спокойно:

- Я сейчас всё по порядку расскажу, а ты не перебивай, лады? Так вот…

* * *

- Ибрагимовичи были нашими соседями. Владо, их единственный сын, старше меня на четыре года… Сколько себя помню, мне мои родители постоянно его в пример ставили. И умница-то он, и спортсмен, и аккуратный, и вежливый… Ну, по всем статьям, идеальный сын. В отличие от меня – троечника, лентяя и неряхи. Владо, и правда, молодец был: учился хорошо, и в баскетболе у него успехи были. Но меня так достали сравнения с ним, что к своим шестнадцати годам я в нем и человека-то видеть перестал – так, ходячая превосходная степень.

В тот день… Это был день рождения моей старшей сеструхи, я цветы ей купил на скопленные деньги, шикарный букет. И пока шел домой, пересекся, как назло, с двумя придурками из нашей школы, они на класс старше были и постоянно пытались задеть то меня, то моих приятелей. Ну, в тот раз мы тоже миром не разошлись, потому как один из них вякнул, что переспал, якобы, с моей сеструхой. Ясное дело, я ему – в морду. Только он ведь не один был… Короче, навешали мне. И, хоть я в долгу тоже не остался, но итог обидный – нос мне расквасили, а от букета одни веточки остались.

И вот, стою я, такой «красивый», посреди улицы и думаю, как сейчас домой явлюсь, а там же гости собрались, симпатичные сеструхины подружки… Тут-то меня Владо Ибрагимович и окликнул, он с тренировки возвращался…

Я тогда словно в первый раз его увидел. Он не насмехался, хоть вид у меня был, наверное, жутко нелепый, и с расспросами не лез – что, мол, произошло. Просто головой покачал:

- Фигово, да?

Может, поэтому я и выложил ему всё про это «фигово»… Не ныл, нет, ни в коем случае, нос разбитый – это нормально, букет только жалко. И знаешь, что он сделал? Первым делом, платок достал, смочил минералкой, которая у него с собой была, и давай мне лицо вытирать – у меня же кровь из носа текла.

Должно быть, именно в тот момент меня и переклинило. Когда его пальцы касались моего лица, и я ощущал запах его тела – он оказался терпким, будоражащим… таким… неожиданно вкусным…

А потом он купил мне новый букет, даже лучше прежнего…

Я подозревал сперва, что он к сеструхе моей неровно дышит, следить за ним стал. Но сестра не при делах оказалась, и странно – я этому обрадовался. И слежку за Владо я после этого не прекратил, наоборот, ещё усерднее стал его «пасти». Поджидал у подъезда, чтоб столкнуться как бы невзначай, ходил в то же кафе, что и он, читал те же книжки и смотрел те же фильмы, даже баскетболом стал увлекаться. И теперь уже не мои родители, а я сам, к месту и не к месту, постоянно поминал Владо…

Можешь смеяться, но я в этом ничего… хм… такого не видел. Ну, хотел быть ближе к нему, типа, подружиться, он же классный парень, таким другом любой бы гордился. Вот только – ему двадцать уже было, он взрослый мужик, а я пацан зеленый, на кой ему моя дружба? Так я думал… Потому и ходил за ним хвостом, предпринимая, время от времени, неуклюжие попытки обратить на себя его внимание. А что он? Ну, как бы, ничего… Не прогонял, не приближал… так… Про учебу мог спросить, про семью. Однажды задал вопрос, есть ли у меня девушка… И лицо у него при этом тревожное, нервное какое-то сделалось… Он вообще довольно натянуто со мной разговаривал. Я тогда думал, что ему просто неинтересно со школьником, у него же своя компания – студенты, спортсмены, как и он, и вот они-то наверняка надо мной потешаются… Но я уже не мог остановиться. Как заболел им.

А причина болезни открылась, когда я поджидал его однажды с тренировки.

Лето было в разгаре, жара стояла, форточки в их раздевалке и в душевой открыты… Я и заглянул. Конечно, ничего интересного я там не ожидал увидеть, это ж не девчачья раздевалка… Но тут Владо в душ зашел. Без ничего. Встал под струи воды, голову запрокинул, встряхнул мокрыми волосами… Я смотрел, как загипнотизированный, на ручейки, стекавшие по массивным плечам, по спине, по крепким ягодицам, по длинным ногам с накачанными икрами. А Владо повернулся, будто нарочно красуясь, открыл моим бесстыжим глазам красивый живот, весь в кубиках мышц, и… и всё, что ниже…

И тут – я так ярко, ощутимо представил себе, что я тоже там сейчас, в душе, рядом с Владо, и он, мокрый и распаренный, стискивает меня, прижимает к себе… и я тоже без ничего, и его набухший член упирается мне прямо в…

Как только зловредное воображение подсунуло мне эту картинку, я обнаружил у себя такой стояк, что даже больно стало. И… бросился оттуда со всех ног. Мама дорогая, ну дела! Я же хотел быть нормальным парнем, дрочить на картинки с телками, обсуждать с приятелями сиськи одноклассниц или училок. А быть геем – это значило, быть не таким как все, что ни друзей, ни компании нормальной, а сторониться меня будут, как зачумленного, и пальцем тыкать, хиханьки да шуточки всякие отпускать. Такой жизни мне не хотелось.