Почему? За что? Как же так?! Не может быть! Так нельзя! Это не справедливо!.. Только этот набор вопросов и фраз был в голове у Кули. Хотелось проснуться и обрадоваться, что это только страшный сон. Реальность до конца не воспринималась, отторгалась всем человеческим существом. Вот только что был человек, он дышал, говорил, двигался, жил, а теперь все

Уже позже, когда далеко не быстро подъехала скорая помощь, врачи уложили в карету Ирину и собирались, забрав с собой и Кулю, уезжать, но тот все-таки в последний момент подбежал к Сане, который все это время так и оставался сидеть в кресле пассажира, а телом лежать на торпедо машины. Куля не знал зачем он подбежал к нему, наверное не хотелось оставлять друга здесь. Он еще раз посмотрел на его спокойное бело-синее лицо, закрытые глаза, и ему захотелось коснуться его руки. Куля вздрогнул, и от испуга и неожиданности одернул свою руку. Когда он коснулся Сани, то почувствовал твердость камня вместо привычной упругости человеческого тела. От сильного мороза тело Сани застыло, и это было ужасно осознавать. Куле уже нужно было идти, его ждала карета скорой помощи, но у него не шли ноги, казалось, что они тоже окаменели, а сердце разрываясь на части и обливаясь кровью, прощалось с лучшим другом.

Вот так трагично, буквально в первом же боевом дозоре, не успев даже как следует расправить паруса и набрать крейсерскую скорость, сколоченная Кулей боевая пара попала в смертельный шторм и потерпела крушение. Оказывается, что в жизни не всегда так, как в упомянутой в конце предыдущей главы знаменитой песне. Иногда оказывается, что буря далеко не пустяк, а пить до дна после такой бури, приходиться всю свою оставшуюся жизнь не чокаясь за тех, кто хоть и не струсил и весел не бросил, но кому все-таки не повезло, и кто навсегда преждевременно остался в море так и не найдя своей земли.

К сожалению жизнь не так романтична, как иногда ее воспевают, правда? Те кому приходилось в мирное счастливое время буквально на вихре восходящей волны хоронить лучших друзей, меня поймут.

Глава VI Закладка мин замедленного действия

По прошествии какого-то периода времени выяснилось, что похоронить Куле пришлось не только друга, но и целый вариант сценария своего будущего, и судьбы в целом.

После ДТП Ирина с компрессионным переломом позвоночника осталась лежать в Киеве, а Куля перевязав царапины, через три дня выехал на микроавтобусе, сопровождая груз 200, на Родину. Он вез Саню в гробу домой в Луганскую область.

Сквозь густой поток прискорбных мыслей о гибели молодого человека в рассвете сил, мужа жены, единственного сына матери, отца троих детей, младшему из которых не было еще и года, у Кули с прошествием времени стали пробиваться мысли о том, что погиб не только друг, но и компаньон в должности первого лица организации, которая на тот момент была ключевой во всей его бизнес структуре. Он не знал что с этим делать, как выходить из создавшегося положения, где искать Сане замену учитывая, что тогда, можно сказать на старте, это было сложно, а теперь, когда поезд уже давно тронулся и набирает обороты, стало еще сложнее. Но и другое он знал точно, что вот так с одним крылом он долго не протянет. С уходом Сани у Кули оголилась спина, и что бы в сегодняшней создавшейся ситуации он не делал, с учетом уже образовавшихся фронтов профинансированных проектов, как бы он не крутился с фланга на фланг, тыл у него оставался открытым.

Пережив тяжелые минуты процессии похорон, общаясь со своими земляками за поминальным столом, Куля рассказывая о Сане в двух словах обмолвился о навалившейся проблеме связанной с освободившейся вакансией. За этим же столом сидел Санин одноклассник, их общий хороший друг Иван Ташков, который услышав о вакансии, через некоторое время подошел к Куле с предложением себя на эту должность вместо Сани.

Когда Куля, еще до появления кандидатуры Гвоздикова на горизонте, сканировал круг их знакомых на Родине в поиске себе партнера еще только в примерочном режиме, фамилия Ташков конечно проходила процесс отбора. Куля отлично знал Ивана, они были и оставались очень хорошими друзьями еще со школьной скамьи. Потом, учась в институтах, проживали в общежитиях по соседству, и продолжали поддерживать близкие дружеские отношения. Уже отучившись в ВУЗах, их пути разошлись, так как у Ташкова не получилось зацепиться с работой в Харькове и он уехал на Родину. Здесь на периферии с работой было еще сложнее чем в городе, и Иван проживал с матерью-пенсионеркой, бездельничая и начиная потихоньку деградировать, утопая в алкоголизме и других методах забыться от удручающей реальности разящей болотом. Дело в том, что он был хорошим парнем, честным, принципиальным, порядочным, из интеллигентной семьи и по большому счету, то что он в последнее время был замечен при не очень пристойных занятиях, было не проблемой с учетом, что интеллигенции всегда было нелегко удержаться на должном уровне при возникновении трудностей, сопровождающихся внутренним психологическим конфликтом и дефицитом самореализации.

Тогда процесс отбора он не прошел потому что, не смотря на наличие у него ряда положительных фундаментальных качеств, по остальным личностным, он не дотягивал до того уровня, который нужен был Куле. Мягкость характера, безинициативность, слабость духа, неспособность применить многоходовность мышления, отсутствие способности принимать решения, боязнь ответственности это тот набор качеств Ивана, который не давал ему подняться на хоть какой-то уровень в условиях острого дефицита достойных рабочих мест.

Когда чуть позже Куля все-таки забрал с собой Ташкова в Харьков, как кандидата на освободившуюся должность, вдова Сани Инна с удивлением спросила у Кули: "Ты что вместо Саши берешь Ташкова?" В этом вопросе было больше упрека, чем интереса по существу, мол ты что на один уровень поставил таких разных людей? Кто такой был Саша, и кто есть Иван?.. Но получалось так, что упрек был уместен, и сравнивать Саню с Иваном было равносильно, что сравнивать автомат Калашникова с лопатой, в том смысле, что при желании, лопата тоже может быть оружием, но как ни крути ею, больше ничего общего с автоматом она не имеет.

Но в Кулиной ситуации все было не так просто и однозначно. Заменить Гвоздика было вообще невозможно, об этом и говорить нечего, но учитывая очевидную сложность с подбором кандидата, которая заключалась в виде обязательного наличия в его критериях такого качества как возможность ему всецело доверять, поле поиска ограничивалось только кругом знакомых людей. Учитывая, что еще совсем недавно этот список на этот же предмет был практически весь проверен, Куля ощущал даже какую-то тревогу относительно этой проблемы. Такой критерий, как высокая степень доверия кандидату, был первостепенным и обязательным условием. Куля не мог себе представить возможность поиска партнера умного, продвинутого, то есть лучшего из лучших по объявлению в СМИ или в услугах кадровых агентств. Учитывая специфику должности, ее степень ответственности, постоянное воздействие провоцирующей силы соблазна денег, а также зависимость от данной организации уже успевших образоваться проектов, кредитуемых ранее по инициативе Кули и Сани, в СМИ, скорее можно было найти себе хорошего, продвинутого потенциального врага, чем друга.

Было еще одно обстоятельство, о котором Куле было не с руки объяснять Инне, отвечая на ее вопрос. Он знал наверняка, что если буквально за 56 дней им не будет предоставлена в центр подходящая кандидатура на пост председателя правления Харьковского филиала, то они сами найдут человека и предложат ему. Не имея на то явных веских аргументов, отказывать в утверждении ихнего кандидата, было бы проявлением оснований подозревать Кулю в чем угодно, даже в сепаратистских намерениях, что прямо вело бы к появлению конфронтации, которая ему была не нужна, особенно сейчас, уж очень он был в тот момент, как юный, раненый волчонок, уязвим. А соглашаться на кандидата предложенного из центра для Кули было еще хуже, чем на кандидата из СМИ. Если со вторым вариантом о возникновении доверия шла речь в каком-то процентном соотношении, то с первым вариантом из центра, о доверии вообще говорить было нечего.