В лесу дышалось легко. Мороз щипал лицо, забирался за воротник, но это было не страшно. В детстве в Мордовии и не такие морозы случались. Лейтенант вспомнил родной город Мелекес, своих людей, которых он любил, малый свой народ, который уцелел в огне столетий, чтобы сегодня жить и трудиться свободно.

Народ был живучий – отец вернулся с фронта без четырех пальцев на правой руке, занялся колхозной пасекой, пчеловоды из больших республик приезжали перенимать опыт. Старший брат бросился на немецкий танк с гранатой и остался жить в родном краю в мордовских и русских песнях.

В школе Федор был начитаннее своих сверстников. Несколько лет работал пионервожатым. В выпускном классе стал членом школьного комитета комсомола. Природа одарила парня нечастым талантом – говорить убедительно, так, что товарищи слушали, не перебивая. Когда подошел срок идти в армию, военком предложил Федору подать заявление в военно-политическое училище имени К. Е. Ворошилова.

И вот уже вторая застава в его жизни. Сколько их будет еще впереди!

Ночь выдалась темная. Федор жалел, что нет у него фонарика. Чем ближе к морю, тем лес становился гуще, подлесок подступал вплотную к тропинке. Палагутин пошел медленнее. Вдруг ему показалось, что где-то совсем рядом скрипнул снег. Он остановился, прислушался, напрягая зрение, посмотрел вокруг.

И в эту минуту на лейтенанта обрушился удар страшной силы.

5

Пока начальник заставы отвозил нарушителя в штаб отряда, старшина, а с ним еще четверо пограничников обшарили и осмотрели весь береговой участок, где вышел из воды нарушитель. Повторили с овчаркой весь путь его по берегу, подобрали сброшенный гидрокостюм, вытащили из воды баллоны, поднялись на откос и дошли по лесу до места, где нарушитель был схвачен. Ничего подозрительного замечено не было, однако нужно учесть, что дело происходило уже глубокой ночью.

Возвращаясь, пограничники возле самой заставы нагнали своего замполита лейтенанта Палагутина. Он шел, шатаясь, обхватив голову руками. Услышав голоса, лейтенант обернулся и упал на руки подоспевших солдат.

Майор Крастынь был уже на заставе. Только что позвонили из штаба отряда, что к майору выехали аквалангисты из морской пограничной части искать подводный аппарат. Евгений Артурович вышел на крыльцо прикинуть, какие осветительные средства он сможет дать аквалангистам, и увидел вошедших во двор заставы пограничников, которые почти волоком тащили лейтенанта Палагутина.

– Что случилось? – сбежав с крыльца, спросил майор Крастынь.

– Не могу знать, товарищ майор, – ответил старшина. – Мы нагнали лейтенанта почти у ворот.

Майор нагнулся над Палагутиным.

– Что с тобой, Федор?

Но лейтенант был без сознания.

В эту минуту к заставе подъехала машина моряков-пограничников. Часовой открыл ворота. К майору Крастыню подбежал молодой мичман.

– Прибыли в ваше распоряжение, товарищ майор.

– Да, да, – машинально ответил майор Крастынь. – Сейчас поедем... Старшина, – обернулся он к двери, – окажите лейтенанту помощь, вызовите врача, докладывайте мне... Крови нет?

– Нет, товарищ майор.

Майор заглянул в маленький «пикап» морских пограничников. Два аквалангиста сидели уже в гидрокостюмах, накрыв плечи короткими черными шинелями. Середину машины занимал жесткий надувной плот.

– Ледяной воды не боитесь?

– Нет, товарищ майор, – бойко отозвались оба.

– Мичман, отправляйтесь за мной.

Вскоре обе машины были на месте. Майор приказал подогнать грузовик с прожектором. Мичман, быстро разобравшись в обстановке, скомандовал:

– Приготовить плот!

Оба аквалангиста, действуя молча, но расторопно, вытащили полунадутый, иначе он не поместился бы в машине, плот. Положив, подкачали воздуха, взялись с двух сторон за «брагу» – так называется тонкая крепкая веревка, идущая вокруг спасательного плота или шлюпки, – поднесли плот к тому месту, где нарушитель границы вышел на берег. Мичман зажег фонарь, попросил выключить уже ненужный теперь слепящий прожектор. Один аквалангист вошел в воду, таща плот на буксире.

Море было тихим. И мгла над ним не была такой плотной, как в лесу. Розоватый отблеск далеких миров ложился на водную гладь, серебрились гребешки слабого прибоя, белели глыбы ледяной каймы. Евгений Артурович Крастынь, сын латышского стрелка, воевавшего за освобождение Якутии от белых, родился в таежной глуши. Но с малых лет он носил в своем сердце Янтарное милое море, как латыши называют Балтику. Ему пришлось служить на берегах двух океанов – Ледовитого и Тихого, – но там было совсем другое. Он понял это лишь под конец своей пограничной службы, попав в родные места отцов и дедов. Он не хотел, да и не смог бы объяснить, чем отличается Балтика от остальных морей и океанов. Сейчас, повернувшись лицом к морю, он просто пил малыми глотками тихий холодный воздух, в котором уже чувствовался апрель.

Майор был уверен, что аппарат моряки найдут, а что будет дальше, это уже дело других: у каждого своя служба. Волновало только неожиданное несчастье с замполитом. Что с ним? Упал, отравился в городе чем-нибудь или на него напали? Если напали, была бы кровь...

Неподвижно стоящего в темноте начальника заставы заметил мичман. Подошел к нему.

– Товарищ майор, вы бы пока погрелись в машине. Работа у нас затянется часа на полтора...

Поглядев на мичмана, чье круглое мальчишеское лицо сияло, несмотря на старание быть серьезным, майор скорее машинально, нежели любопытствуя, спросил:

– Думаете, мичман, это будет сложно?

– Так точно! – отчеканил мичман. Вопрос, заданный майором в такой, прямо скажем, уважительной форме, давал дорогу пространному объяснению, а именно этого и хотелось молодому моряку: ему впервые поручили руководство серьезной операцией.

– Если предположить, что нарушитель рассчитывал вновь воспользоваться подводным аппаратом для возвращения, тогда он не просто затопил свою «машинку», бросив где придется. Он постарался спрятать ее понадежней. «А как же гидрокостюм?» – хотел было спросить Евгений Артурович, но передумал: уж больно увлеченно рассказывал мичман. А тот продолжал:

– Поэтому думаю, что найти аппарат будет непросто. К тому же вода холодная, придется делать перерывы.

В этот момент с дюны скатился пограничник-связист.

– Товарищ майор, вас вызывает «Нева»! – Слово «Нева» на шифрованном языке службы означало «начальник отряда».

Евгений Артурович взял наушник, сдвинув шапку, приложил к уху.

– Слушает майор Крастынь.

– Евгений Артурович, слушай меня внимательно. Срочно организуй поиски по маршруту нарушителя. Ищите во втором лесу березу с развилкой в двух метрах от земли. В развилку вложен нейлоновый пакет. В нем должно быть двадцать тысяч рублей. Пакет – в оболочке, замаскированной под бересту. Найдешь, доложи немедленно!

– Есть, товарищ полковник!

6

Отдохнув с полчаса, майор Савин вызвал переводчика, приказал привести задержанного. Тот, видимо, провел время в размышлениях. Принял строгий вид, который мог означать решение больше ничего не говорить или, наоборот, сообщить что-то важное. Майор через переводчика спросил, не хочет ли задержанный закурить. Бергманис отказался – некурящий и несмело попросил чашку крепкого кофе.

Отпивая его маленькими глотками, о чем-то думал. Майор не торопил. Бергманис начал сам.

– По-моему, вы мне не верите. Ну, что ж... Помните, я говорил о деньгах, которые обещал тот религиозный деятель? Я привез эти деньги! Я спрятал их в лесу, пока бежал. Они в нейлоновом пакете, окрашенном под цвет березовой коры. Я сделал все точно, как мне приказали там. Сразу вы не найдете, – я путал следы. Теперь можете поверить в мою полную правдивость.

– Сейчас проверим, – спокойно сказал майор Савин. Тут же по телефону передал это сообщение начальнику погранотряда. И вот тогда-то полковник Бондаренко и вызвал на связь начальника заставы.