Мне стало не по себе, и, должно быть, это было заметно, поскольку Гелиотроп прямо спросила меня, не боюсь ли я чего-либо, и предложила мне свой газовый баллончик. Я искренне поблагодарила ее и отказалась. Впоследствии мне пришлось часто жалеть об этом.

Вновь и вновь мои мысли возвращались к Фарнсворту Ипсли, наверное просто потому, что он был довольно красивым молодым человеком и, несомненно, обладал качествами, привлекающими женщин. Но потом я вспомнила, с каким выражением он спросил меня: «Так вы Вера Блейк?»

Может быть, Фарнсворт действительно знал мое имя и мог сказать мне что-то важное? Но чем больше я об этом думала, тем менее вероятным казалось мне подобное предположение. И все же при упоминании моего полного имени он, без сомнения, изменил свое поведение, стал более серьезным.

Мысли об актере вызвали у меня улыбку, Гелиотроп даже спросила, о чем таком веселом я думаю. Не помню, что именно я ей ответила.

Но если мысли о Фарнсворте Ипсли вызывали у меня улыбку, воспоминание об Алане Тоби Айнсворте тревожило меня; в нем было что-то смутно знакомое. Общение с ним оставило неприятное впечатление, и это беспокоило меня, несмотря на то что он идеально соответствовал образу безупречного джентльмена, которого вполне одобрила бы даже сама мисс Сандерс.

Когда проводник объявил, что поезд приближается к Ветширу, мы с Гелиотроп торопливо обменялись адресами и обещаниями писать друг другу. Я поклялась, что когда попаду в Виндингем, то обязательно навещу ее и полюбуюсь розами. Поезд замедлил движение и остановился. Собрав свои вещи, я вышла на платформу.

Гелиотроп, помахав мне рукой из окна, вытащила большой разноцветный платок и вытерла глаза. Можно было подумать, что мы знакомы долгие годы. Я помахала ей в ответ, но моя собственная реакция была отнюдь не такой сильной.

Вокруг меня толпились встречающие и провожающие друг друга люди. Пробравшись сквозь толпу, я встала под вывеской с названием станции. Ярко светило солнце, было тепло, легкий ветерок доносил запах моря.

Вскоре раздался гудок паровоза.

— Отправляемся! — закричал проводник.

Я прощально махала рукой Гелиотроп до тех пор, пока мимо меня не прошел последний вагон.

Провожающие и встречающие постепенно разошлись.

Оглядевшись вокруг, я увидела, что машин на стоянке почти не осталось, и, отыскав в сумочке талон на свой багаж, направилась ко входу в здание вокзала, все еще пытаясь отыскать глазами встречающего меня человека. Эстер Тааб определенно обещала, что он будет, но поезд значительно опоздал, так что оставалось только получить свои вещи и ждать.

Не глядя перед собой, я протянула руку, чтобы открыть дверь, и наткнулась на чью-то обтянутую свитером грудь. Выходящий из здания мужчина отворил дверь изнутри. От неожиданности я замерла на месте, оторопело глядя на него.

Передо мной стоял самый симпатичный молодой человек из всех, которых я когда-нибудь видела. Сияющие голубые глаза, красивый нос, приветливая улыбка на полных губах. Он был высок, хорошо сложен, но без излишнего атлетизма. Великолепно сидящий на нем белый хлопчатобумажный пуловер с закатанными до локтей рукавами и глубоким вырезом открывал в меру волосатую грудь. Белые теннисные шорты не скрывали гладких загорелых мускулистых ног, обутых в белые спортивные туфли. Не хватало лишь теннисной ракетки.

— Извините, я не посмотрел, куда иду, — сказал молодой человек, и улыбка его стала еще шире.

— Это… моя вина, — пробормотала я, чувствуя, что краснею. — Надо было смотреть, куда идешь.

— Так же, как и мне, — ответил он и кивнул. От этого движения на лоб ему упала прядь темно-каштановых волос. — Извините за мой вид, я прямо с теннисного корта заехал за билетами для тети Циннии. Она уезжает через две недели, но любит обо всем побеспокоиться заранее.

— Ваша тетя? — спросила я, чувствуя себя по-прежнему неловко.

— Да, тетя Цинния Хоббс. — Он рассмеялся. — Тетю Циннию знает весь Ветшир. Она женщина несколько необычная. — Я почти физически ощущала его взгляд на своем лице. — Американка?

— Что?

— Вы американка? — У него был глубокий музыкальный голос.

— Да, — ответила я. — Но мой отец англичанин, вернее был им.

— Он умер?

— Да, когда мне было четырнадцать лет, они с матерью погибли в автомобильной катастрофе.

— Прискорбно слышать. — Он не отрывал взгляда от моего лица.

В дверях появился плотный кривоногий человек, дымящий сигарой. Молодой человек в теннисной форме взял меня за плечи и отодвинул в сторону. Проходя мимо, мужчина фыркнул и выпустил облачко табачного дыма.

Несколько секунд руки молодого человека оставались на моих плечах. Я покачнулась, и он спросил, все ли со мной в порядке.

— О да, — ответила я и опять вспыхнула. — Просто несколько устала, ехала с прошлого вечера.

— Должно быть, из Лондона?

— Да.

— Тогда вам не помешает выпить чашку чая. — Он снял руки с моих плеч. — Тетя Цинния всегда говорит, что для восстановления сил нет ничего лучше, чем чашка чая. Тут неподалеку есть маленькая чайная, если, конечно, вам не стыдно показаться там вместе с человеком, пришедшим прямо с теннисного корта.

— О, ничего страшного, — слишком поспешно ответила я.

— Прекрасно. Меня зовут Клайд Уолтерс. А вас?

— Меня? Вера Блейк. — Я с трудом сдерживала неизвестно откуда взявшуюся дрожь.

Взяв за руку, он провел меня через вокзал и вывел на улицу.

— Вы сказали Блейк? Не из тех ли Блейков, которые живут в Доме на семи ветрах?

— Там родился и вырос мой отец. — Мне приходилось приспосабливаться под его широкий шаг.

— Ваш отец? Не был ли он братом покойного Александера Блейка?

— Вы знали дядю Алекса? — Я почувствовала себя более непринужденно.

— Только по слухам, — рассмеялся Клайд, не отрывая взгляда от моего лица и лишь искоса поглядывая на дорогу. — У Дома на семи ветрах странная репутация.

— Странная? В каком смысле?

— Боюсь, что об этом вам лучше спросить у тети Циннии, — ответил он, усаживая меня за маленький столик в чайной. — Она меня вырастила. — Раскрыв меню, Клайд принялся советовать, чем мне лучше всего подкрепить силы.

— Вы случайно не врач? — шутливо спросила я.

— Вот это да! — По-мальчишески рассмеявшись, он закинул голову, и упавшая прядь волос вернулась на свое место. — Собственно говоря, да. Сельский врач. Практика пока не слишком велика, но старый док Квинси скоро должен уйти на покой, а пока он постепенно передает мне своих пациентов. Так что на жизнь вполне хватает. К тому же тетя Цинния настояла, чтобы я жил у нее, и отказывается принимать вознаграждение. Говорит, что в доме нужен мужчина, а я единственный, кто ей подходит.

Мы оба рассмеялись. Клайд заказал две чашки чая и булочку для меня. Никогда еще в своей жизни я не вела себя так непринужденно с незнакомым человеком. Настоящего честного человека чувствуешь сразу, и за короткое время чаепития мы уже стали почти друзьями.

— Хотите познакомиться с тетей Циннией? — предложил мне Клайд, когда мы выпили чай. — Она сможет рассказать вам о Доме на семи ветрах больше, чем кто-либо другой. Кроме членов семьи, разумеется. У него ведь есть и другое название?

— Да, Гнездо Ворона.

— Точно-точно. Странно, но я не слышал этого названия уже много лет. — Клайд рассмеялся и заглянул мне в глаза.

— Меня должны были встретить на станции, — сказала я, опустив глаза. — Надеюсь, в Ветшире есть служба такси?

— Да, но не очень-то надежная, — ответил он. — У меня здесь автомобиль, правда старый. Однако думаю, что он еще мне послужит. Могу я вас отвезти?

Я покраснела. Мисс Сандерс заклинала воспитанниц никогда не садиться в машину к незнакомому мужчине; это одно из мест, где у них появляются преимущества перед девушками.

— Да, если вам не трудно.

— Буду только рад, мисс Блейк.

— Пожалуйста, называйте меня Верой.

Клайд оплатил счет и повел меня обратно к зданию вокзала. Оставив меня дожидаться, он сам пошел забрать багаж.