- Готов? - спросил Корсаков.

- Готов, - ответил Степанов.

Вакуум-отсек и шлюзовую камеру разделял узкий тамбур и в нём пришлось задержаться, ожидая, пока одна дверь закрывалась, а другая открывалась. Войдя в стыковочный узел, Андрей подумал, что закачивать воздух сюда было, в принципе, необязательно, всё равно они одеты в скафандры, но об этом как-то вовремя не вспомнилось. Он хотел озвучить эту мысль, однако отвлекся, потому что Ладислав, открыв шлюзовой створ, уже вошёл в тоннель переходника. Андрей последовал за ним, держась от капитана на расстоянии в метра полтора. Идя таким образом, они достигли противоположного конца тоннеля и остановились перед люком, запиравшим вход в шлюзовую камеру фрегата. Входной люк пересекала причудливая вязь надписи, составленная из букв, схожих начертанием с буквами арабского и еврейского алфавита, разделенных знаками шумерской клинописи.

- Галакт, - с ноткой благоговения в голосе сказал Ладислав, прикладывая ладонь к поверхности люка.

- Прочесть сможешь? - задал вопрос практичный Степанов.

- Нет, не смогу. Я не специалист по мёртвым языкам - Ладислав провел под надписью невидимую черту. - Это классический галакт, строгая форма, а нам преподавали упрощённый диалект. - Он сильно искажён и сокращён, - пояснил Корсаков.

- Так чего мы здесь стоим? - сказал Андрей. - Идём дальше.

- Идём, - согласился Корсаков.

Он нажал на кнопку включения сервопривода и крышка люка бесшумно откатилась вбок, открывая им путь в чрево летучего голландца.

Здесь пили и гуляли, ссорились и били морды, здесь мирились, играли в карты, бросали кости, звенели монетами и швыряли кредиты, здесь покупали выпивку и продажную любовь, здесь угрожающе скалились и криво ухмылялись, здесь упивались до бесчувствия и орали песни нестройными голосами. Здесь неумеренно курили и безбоязненно кололись. Военная полиция не появлялась здесь без особой нужды, а появившись, не уходила без старой, доброй потасовки. Здесь поминали погибших, обмывали звания и награды, здесь встречали возвратившихся с фронта и провожали уходящих на фронт. Здесь никого не интересовало, кто вы и откуда, здесь можно было говорить без опаски и без оглядки. Это место идеально подходило для тайной встречи и в нём назначили тайную встречу.

- Не обращайте внимания, господа, - официант смёл грязным полотенцем крошки на пол, - обычное дело. Парни с биг-ракетоносцев, вон те, в черных куртках, разбираются с парнями с ударных крейсеров. С теми, что в серых комбинезонах. Выясняют, кто из них важней на Флоте. А по мне, так все они одинаковы. Пушечное мясо. Не поймите меня неправильно, господа, я вижу, вы тоже флотские, но в наше проклятое время жизнь дешевеет с каждой секундой.

- А вы, я вижу, философ, - капитан-командор Зданевич смахнул ребром ладони оставшуюся крошку. - Принесите-ка лучше выпить, Сенека.

Официант закинул полотенце на плечо, обтёр руки о замусоленный фартук.

- Раньше это было приличное заведение, - сообщил он с сожалением. - Господа офицеры приходили сюда с женщинами...

Зданевич иронично хмыкнул.

- ...с женщинами, - упрямо повторил официант, - со своими подругами, со своими женами, с детьми. Заказывали еду, беседовали, пили кофе, курили настоящие сигары, а не эту синтетическую дрянь... пили хорошее вино и никогда не напивались вдрызг и не блевали по углам...

- Не мочились прямо за дверью, - сказал капитан Сондерс, пристально оглядывая зал.

- И захватите чего-нибудь пожевать, - добавил эскорт-командор Энди Моралес. - Желательно съедобного, - уточнил он, подумав.

- Выпить и поесть, - сказал официант, отходя от столика.

- Итак, господа, - сказал Сондерс.

- Простите, Вацлав, - перебил его Зданевич, с интересом досматривая финальную сцену драки. Черные куртки, вышвырнув последние серые комбинезоны за дверь, немедленно отметили победу буйными воплями и обильной выпивкой.

- Постыдное зрелище, капитан, - Сондерс брезгливо скривился.

- Снобизм, чопорность и старомодность, Вацлав, - сказал Зданевич зло, - сейчас это не в моде, капитан...

- Наплевательское отношение к уставу, презрение порядка и всеобщий упадок нравов, который я вынужденно наблюдаю, это всё вы называете модой?

- Вацлав, не заводись, - мягко сказал Энди Моралес, - капитан Зданевич неудачно пошутил.

- За такие шутки раньше вызывали на дуэль, - Сондерс нервно подернул плечом.

- Отчего же, капитан, - сказал Зданевич, - я готов. В любое время и в любом месте. Присылайте секундантов. Выбор оружия я оставляю за вами, по праву оскорблённого.

- Серж, прекрати, - сказал Моралес.

- Я не против, - Зданевич изобразил губами улыбку, - я всецело за. Но, капитан Сондерс, кажется, не совсем понимает состояние текущего момента...

- Я бы хотел просить вас...

- Заткнитесь, Вацлав, - устало произнес Зданевич, - заткнитесь и послушайте...

- Ваш заказ, господа, - вклинился в разговор официант. Он быстро расставил принесённые тарелки с едой, с хрустом свернул пластиковую пробку с бутылки, разлил виски по гранёным стаканам. - Приятного аппетита, господа.

Зданевич поднёс стакан к носу, понюхал виски, сморщился недовольно.

- Сублимированное пойло, сублимированное мясо, химическая дрянь вместо настоящего солода и настоящего белка. Ваше здоровье, господа!

- Вы непоследовательны, Серж, - заметил Моралес. - Нападаете на беднягу Сондерса, а сами недовольны тем, чем вас кормят.

- Отчего же, Энди, - Зданевич распробовал виски на вкус. - Я чрезвычайно терпеливый и необычайно понимающий человек. Я вхожу в положение и подчиняюсь обстоятельствам. Я делаю скидку и принимаю во внимание. Я сочувствую и оправдываю, сострадаю и прощаю. Я агнец горний, Энди. Но только до определённого предела и в нечетные дни недели. Особенно я зверею, когда мне подсовывают синтетику вместо обычной еды. Заметьте, Энди, обычной. Этой дряни у меня на борту полные холодильники.

- Гастрономический эстет, - холодно произнёс Сондерс, - анархиствующий гурман. Может вы не заметили капитан, но у нас идёт война.

- Галактика в огне, - Зданевич повторно наполнил стакан, - но это не отменяет вкусную и здоровую пищу, Вацлав. Категорически не отменяет, а совсем даже наоборот...

- Хлеб да каша — пища наша, - подсказал Моралес.

- Вы знаток фольклора, Энди, - Зданевич вылил виски в рот. Скривился, сплюнул под стол. - Вот вам ещё одна: "Голодное брюхо к учению глухо". Берите, сегодня я добрый. Отдаю в хорошие руки. Бесплатно.

- Спасибо, Серж, - Моралес достал блокнот в кожаной обложке и старательно зафиксировал изреченную Зданевичем народную мудрость.

- Записали? - серьёзно спросил Зданевич.

-Да, сэр, - сказал Моралес, пряча блокнот во внутренний карман куртки.

-Тогда выпьем, господа! - возгласил Зданевич, поднимая стакан. - Хотя мне всегда больше нравилось "товарищ".

- Тамбовский волк тебе товарищ! - немедленно откликнулся капитан Моралес. - Этимология слова "тамбовский" мне, честно говоря, не понятна.

- Филосо-софы, - сказал Зданевич, разглядывая Моралеса сквозь стакан, - академии Генерального штаба выпускники, белая кость, голубая кровь, выправка и правильная речь, мать вашу...

- Вы снова напьётесь, Серж, - Энди Моралес вздохнул с укоризной, - и нам придется вас снова тащить...

- Он уже напился, Энди, - Сондерс плеснул виски в стакан, - разве ты не видишь?

- Ладно, товарищ Сондерс, - с вашего позволения я закушу, вот этой аппетитной котлетой...

- Не пейте больше, Серж, нам предстоит важный разговор.

- Да, кстати, а где же наш таинственный визави, Сондерс? И что вы нам хотели сообщить, многозначительно при этом хмурясь.

- Свинья, - буркнул под нос Сондерс.