Ввиду исключительной брезгливости столь грубое дело, как увеличение посредством ножа количества дырок в теле жертвы, Величева ничуть не привлекало. Поэтому он планировал привлечь к исполнению важного "заказа" кого-то из торпед, лучше Митяя – тот в кинжалах разбирается, даром, что дома клинков двадцать на стене развесил. Но, к сожалению, кореш ныне пребывал…не той кондиции, чтобы уверенно пером орудовать. Уважительная причина – Рэмбо недоделанный полбашки разворотил. Ему и языком-то орудовать непросто. И Чалдон не в форме – шмат мяса откушен, а Химик, как выяснилось, пребывает в довольно легкомысленном настроении, того и гляди, отпечатки Паровоза на рукояти заляпает. Не приведи господь, сотрет или, что еще хуже, свои оставит, тогда…впору билеты покупать в теплую банановую республику, где есть шансы скрыться от гнева Туманова.

А шансы скрыться…далеки от идеальных. Образно выражаясь, синюшная курица, убегающая от голодного гепарда по африканской саванне, имеет их больше. Гипербола, естественно, но в каждой гиперболе…

Пришлось браться за нож самому. Аккуратно, сдавливая пальцами боковые грани рукояти и не касаясь тех мест на ней, которые со слов Тумана хранили отпечатки. Пленка пленкой, а подстраховаться не помешает. Пословицу про береженого не зря народ придумал.

Бить сверху вниз было не совсем удобно, наклоняться в лом. К тому же Велика посетила светлая мысль о том, что труп наверняка мусора потрошить будут, исследовать, раневые каналы изучать. Эксперты разные, судебные медики. Еще, неровен час, удивятся, почему удар нанесен в нехарактерном положении, мутить начнут, сомневаться. А если следак засомневается, прокурор, и так далее, в результате и Туманов…может в свою очередь усомниться в компетентности и профессионализме некоего Сереги Величева.

Не пойдет! Ничтоже сумняшеся, Велик приказал единственному целому и невредимому пехотинцу придать "уснувшему" клиенту вертикальное состояние. Химик требование бригадира исполнил, схватил Стрельцова за шиворот, приподнял и опер на дверь "БМВ". Воротник рубашки благоразумно не отпуская, дабы тело не рухнуло на землю.

– Та-ак,- протянул Величев и указал на алые потеки возле рта Стрельцова и на его рубашке, – это еще что такое?!

– Как что?… С Чалдона накапало. Он же полруки чуть не отхватил. Да и с Митяя могло…

– Ништяк!… Ты что, хочешь, чтобы меня кондрашка хватила?

– А чё?

– Хрен через плечо! Как считаешь, менты, когда жмура найдут, пасть ему осмотреть не догадаются? И рубаху на экспертизу не отправят с эдакими красивыми разводами? Или, по-твоему, все мусора – полные дебилы, бухарики по жизни, и заморачиваться, типа, не стоит, один хрен, прощелкают?

– Да не…

– Прикинь, а они не все дебилы и бухарики, в мусарне, типа, тоже такие волки есть, что тумановскому вертухаю не чета. Хотя и наш Саша-параша не пальцем деланный. Экспертизы проведут, установят, что кровь не жмура, и что тогда?…

– Блин, точно…- Химик отпустил тело обратно на траву, придав ему сидячую позу.

– Ты чуть Митяя с Чалдоном не подставил. Знаешь, как это называется по науке? Улику оставить, понял?

– Понял.

– Почему тогда не обтер?!

– Не успел…

Величев недоверчиво хмыкнул и распорядился:

– Снимай с него рубашку и пасть протри. Тщательно.

Пока Химик возился с подопечным, Величеву пришла в голову еще одна свежая мысль.

– Слышь, еще проверь, живой ли. Пульс, типа, пощупай или сердце, что там обычно делают. Я его от души приложил, как бы не зажмурился раньше положенного.

– Лады… Пульса нет!

– Чего-о?!

– …а сердце бьется.

– Тьфу, шутник!… Закончил? Давай, поднимай.

Словно подтверждая слова Химика, пленник пошевелился. Выглядывающее из Серегиной ладони лезвие хищно дернулось, коброй метнулось вперед и вонзилось в левый бок Стрельцова. Удар получился смазанным, слабоватым, пленник дернулся и протяжно застонал. Раздосадованный Величев нецензурно помянул всуе некий неперсонифицированный объект, получивший сексуальное удовлетворение оральным способом, поспешно выдернул нож и нанес повторный удар. Посильнее, с оттяжкой. Стрельцов дернулся еще несколько раз и затих. Величев машинально выдернул клинок и…разразился длинной непарламентской тирадой. Причина огорчения была проста и прозаична: выдергивая нож, он испачкался в крови, что для брезгливого бригадира равнялось маленькой катастрофе.

И как испачкался! Ладонь, предплечье и еще брюки заляпал. Даже замутило слегка, чего с Великом не случалось с памятного подреза в девяносто втором. Благо, что на морду не попало, а то бы мог блевануть, опозорился бы тогда перед пацанами конкретно.

Судорожно вытерев руку сорванной травой, Серега отмотал пленку с рукояти ножа и бросил его поближе кустам. Туда же Химик оттащил и тело. Осмотревшись – не забыли ли чего – бригадир дал команду прыгать в тачку и отчаливать. Митяю, к счастью, запрыгивать не пришлось, он уже давно страдал на заднем сиденье.

Едва разместились, Величев вытряс у запасливого Химика носовой платок и по дороге занялся оттиранием руки и чисткой брюк. Пятна были благополучно ликвидированы, но Сереге казалось, что какие-то микрочастицы въелись в кожу, и он яростно драил платком ладонь и предплечье. С брюками же он, по здравому размышлению, решил расстаться, выбросив их при первой возможности, все равно носить "замаранные" больше не будет.

Когда выехали с острова на мост, Серега наконец завершил "чистку перьев", так и оставшись неудовлетворенным ее результатами. Он бы и дальше продолжил оттирать "неистребимые" пятна, но Химик и Чалдон начали недоуменно поглядывать на своего бригадира, и ему, чтобы не ронять авторитет, пришлось закруглиться.

Измочаленный, смятый носовой платок к хозяину не вернулся, а вылетел в приоткрывшееся окно, скомканным метеоритом перепрыгнул через бетонные перила моста и нырнул в величавые речные воды. Естественно, как тряпичный комок нырнул в воду, Велик не видел – мешали перила и скорость, но куда ему деваться, когда вокруг на сотни метров только река.

Вечером отмоется нормально, примет душ или в сауне душу и тело понежит, а пока…не время. Из кармана бригадирских брюк роботом-бабочкой выпорхнула блестящая пластина сотового телефона.

– Алик? Все хоккей, можете сваливать. Не наследили?… Что? Плохо слышно… Что-о?!- начав разговор спокойно, даже умиротворенно, Величев внезапно сорвался на крик.- Козлы! И ты причем! Я кого старшим поставил?! Тебя? Вот вместе и ответите. Я вас, уроды…не знаю просто, что сделаю! Короче, вы где?… Где?! А лучше ничего не придумали? Надо было сразу в серый дом везти! Номер квартиры напомни! Все, завали пасть, через двадцать минут буду, жди!

"Раскладушка" телефона громко захлопнулась.

– Колян, поворачивай направо, на адрес нашего жмура проскочим ненадолго…

– Это куда?

– Недалеко, в центре…

– А в больницу? – прохрипел сзади Митяй.

– Потерпи, брат. На пять сек заскочим и сразу тобой займемся.

– А что там случилось? – поинтересовался Химик.

– С телкой, типа, проблемы, опять Кривой…накосячил… Каламбур, твою мать.

Сознание вернулось толчком, словно на голову опрокинули ведро с холодной водой. Волна темной пустоты схлынула, оставив после себя полумрак и красные круги перед глазами. Артем хлопнул веками, полумрак не рассеялся, красные круги не исчезли. Сквозь них проглядывали какие-то серые стебли, часть из которых норовила залезть в ноздри. Несмотря на то, что затылок разламывался от боли, мысли были довольно ясными, только ленивыми, тяжелыми, медленными. Стрельцов понял, что лежит на боку, лицом в траве. Последнее, что он запомнил: борьба на заднем сиденье, укус за руку здоровяка в бейсболке и взорвавшийся затылок.

Наверное, приложили чем-то тяжелым, гады. Помимо затылка боль поселилась в груди. Острая, резкая – по ребрам стадо слонов пробежалось, не меньше. Прыгали они на нем что ли?