– Черт! В контрах? А почему, отчего?

– Точно не скажу, но отношения у них неважные. По слухам, прокурор избавиться от него хочет и на повышение, кстати, двигает, но Данилец упирается…

– И уволил бы.

– Не получается что-то…То ли лапа у следователя волосатая есть, то ли подвязки в областной прокуратуре, то ли авторитет…

– Послал же бог следователя по такому делу… И с прокурором в контрах, и на повышение не рвется, и прочее…Мутный тип. На него и не надавишь толком, если он на вышестоящее руководство кладет с прибором. Что у них других следаков не нашлось?

– Он дежурил как раз.

– Повезло просто… Он хоть контактный?

Гареев вяло пожал плечами.

– А специалист?…

– В смысле?

– Следователь грамотный? На хорошем счету или не очень? Как к работе относится? Мог он надпись на лезвие проглядеть?

– О претензиях к нему по службе я не слушал. А проглядеть…мог, наверное. И на старуху бывает…

– Ясен пень, мог, надпись же мелкая, – поддержал Гареева Велик.

– А тебе кто слово давал? – осадил бригадира Туманов.- Припухни!

Серега припух.

– Саша, а возможно через твои связи осторожно на него выйти, разведать, видел ли он надпись, отпечатки пальцев, что предпринял и что намерен делать в дальнейшем?

– Можно.

– И еще. Очень аккуратно прощупай почву, готов ли он с нами сотрудничать по этому делу.

– Прощупать прощупаю, только в положительной реакции сомневаюсь. Он по мелочам не разменивается.

– А я мелочиться и не собираюсь. Отблагодарю по-королевски. Ты, главное, сначала удочку закинь. А конкретные предложения мы потом обсудим, если сом клюнет. А не клюнет, тоже горевать не собираюсь. Следователя и заменить не проблема, есть же подобная практика? Насколько я в теме, меняют их, как перчатки, один дело начинает, второй заканчивает.

Тощий Саша покачал головой. Поскольку функции лица у него выполняла застывшая маска с вечно недовольной миной, получилось похоже на китайского болванчика. Величев подумал, что следователи по уголовным делам наверняка меняются чаще, чем гримасы на Гареевской физиономии.

– Практика есть, но…обычно дело передают другому следователю сразу после дежурства. Иначе расследованием занимается прежний. Это дело уже осталось у Данильца, время упущено. И если сейчас расследование поручат другому работнику, могут пойти кривотолки.

– Что, только так? И больше никогда не забирают?

– Почему. Областная прокуратура имеет право забрать. Или следователь может заболеть надолго, или…

– Достаточно. Упрется – область дело заберет. Или заболеет. Тяжело и длительно, – многозначительно пообещал Алексей Михайлович. Величев в его обещаниях отчего-то не усомнился и мысленно порекомендовал следователю сотрудничать с Тумановым.

Для здоровья, вы поняли…

Постулат о том, что спешка хороша лишь при отлове насекомых, не прошел испытания жизнью. Лозунг "Не торопиться!" так и остался благим пожеланием. Как Игорь Юрьевич не крепился, больше суток выдержать не сподобился и уже во вторник стал названивать в приемную Председателя Законодательного собрания области.

Добиться личной встречи с Калининым-старшим оказалось на удивление легко. Хотя, набирая номер приемной, Игорь Юрьевич подспудно ожидал, что по пути осуществления его скромного желания переговорить тет-а-тет с депутатом возникнут многочисленные препоны и преграды в виде скользких секретарей и изворотливых референтов, которые собаку съели на отказах. На отказах гражданам, избирателям, корреспондентам. Бумажно-телефонные церберы VIP-персон обычно рьяно оберегают своих работодателей от общения с людьми "вне списка" доступа. Простому человеку или даже вооруженному достижениями технического прогресса и удостоверением журналисту секретарско-референтский шлагбаум преодолеть трудно, многоголовая бюрократическая гидра схарчит и выплюнет обратно. Не любого, но… Подобный мощный заслон без ущерба для душевного здоровья спокойно минуют лишь высокопоставленные деятели, люди из "своего круга" и их доверенные лица. Понятно, что некто из того самого "списка", например, обремененный изрядной толикой власти персонаж из администрации области обречен с первой попытки на прямое общение с важной персоной. При условии, что общение фактически возможно. А рядовой обыватель, возникни у него потребность свидеться или перемолвиться словечком с важной персоной, будет биться о секретарский заслон, словно муха о стекло.

Столь же безрезультатно.

Кажется, цель близка, стоит только поднажать, потерпеть, и секретари сулят, что вот-вот, и Сам Самыч соизволит, но, увы…

Данилец думал, что его также начнут кормить обещаниями и завтраками, рассказывая басни о том, что господин депутат на совещании или на очередном заседании Законодательного собрания (есть еще варианты: у Губернатора, в поездке по регионам, на встрече с избирателями, на пресс-конференции и великое множество других), особенно после того как секретарша попросила его перезвонить через пятнадцать минут. И приготовился к длительной осаде бюрократических бастионов. Однако попал пальцев в небо. Когда спустя четверть часа Игорь Юрьевич перезвонил, его мгновенно соединили с самим депутатом.

То ли господин Калинин-старший отличался невиданными для просторов российской политики демократизмом и доступностью, то ли сработала магия небольшой, но чреватой неприятностями для большинства должности Игоря Юрьевича, но следователь договорился о встрече с политиком пугающе быстро. Будучи человеком опытным и тертым, Данилец склонен был считать, что демократизм здесь абсолютно не при чем. Следователям, даже самым младшим и из самых захудалых органов не принято отказывать в столь ничтожных прихотях как просьба о встрече.

Мало ли что. Все мы грешны и под мечом правосудия ходим.

К тому же Игорь Юрьевич сразу упомянул, что на встрече требуется обсудить вопрос более интересный не для него, а именно для депутата, чем серьезно заинтриговал политика…

Встреча не могла не состояться…

Полчаса назад Данилец вернулся из пресловутого серого здания на улице Ленина, где имел приватный разговор в кабинете председателя Законодательного Собрания. Непосредственно рандеву с Калининым-старшим заняло чуть больше времени, чем телефонные переговоры. И сейчас, перебирая бумаги за рабочим столом, следователь восстанавливал в памяти визит к депутату и оценивал свои слова и действия и реакцию собеседника. Словно пробовал на вкус, на зуб. И склонялся к тому, что все сделано правильно, фатальных шероховатостей не допущено.

В обители законотворчества Игоря Юрьевича встретили как родного, ни на вахте, ни в приемной не задержали, помогли раздеться и сразу же препроводили пред ясны очи отца потенциального обвиняемого. К разглядыванию интерьера ситуация не располагала, а вот хозяина кабинета Данилец успел мельком "осмотреть". Владимир Андреевич Калинин на собственные портреты на агитационных плакатах походил мало. И лысина в реальной жизни гораздо обширнее, и щеки помясистее, и на носу очки. Мешают восхититься тем орлиным взором, который на каждом плакате. Однако мужик все равно монументальный. Опора и надежа державы. Кряжистый, здоровый, рослый, что сразу бросается в глаза. Даже если "надежа" сидит в кресле. Могучий торс возвышается над столом дозорной башней. А уж когда господин Председатель воздвигся в вертикальное положение, дабы поприветствовать рукопожатием мелкого следачишку, Игорь Юрьевич основательно проникся. Уважением и восхищением. Уважением к тому, что не побрезговал и не стал корчить из себя чванливого вельможу, и восхищением к былинным габаритам депутата.

Глыба. Глыбища. Да, были люди в наше время…Такому медведю и телохранители – часть из них, судя по характерным костюмчикам и суровым подбородкам, толклась в приемной – ни к чему, зашибет первым щелчком. В духе вольнонаемного работника по имени Балда из сказки об одном жадном священнослужителе. Балде, правда, понадобилось целых три щелчка, но он и похлипче депутата был.