Долгим пытливым взглядом всматривался Ван Хаутем в лицо молодого человека, с сомнением спрашивая себя, выйдет ли из адвоката дельный помощник, полезный в намеченной операции. Знание людей подсказывало ему, что Ван Хохфелдт был не далек от истины, говоря о том, что Терборг несколько туповат. Если дать адвокату особое и, конечно, не вполне безопасное задание попытаться кое‑что разузнать о совершенно неизвестном противнике, то не исключена возможность, что в решающую минуту Терборг не справится со своей ролью и безнадежно все запутает. Но Ван Хаутем долго не раздумывал: быка нужно было брать за рога.

— Вы сами понимаете, — медленно начал он, — положение ваше весьма своеобразно. Лица, которые при посредничестве пожилой дамы передали вам незначительную долю добычи от целой серии самых изощренных ограблений, безусловно, обнаружили, что совершили ошибку, и думают над тем, как бы ее исправить. Поэтому мы вправе ожидать на Регюлирсграхт новых сюрпризов. Я сейчас объясню вам, как я предполагаю обеспечить вам полную безопасность, но хотел бы вначале несколько уточнить обстановку. Прежде всего: не мог ли слуга, который принял пакет, просто не расслышать номер комнаты? Например, пожилая дама могла попросить его передать пакет в комнату номер три.

— Выбросьте это из головы. — Терборг сделал решительно отвергающий жест. — Во‑первых, Бас расторопный коренной амстердамец, он работает у Фидлера давным‑давно и поручения по доставке покупок всегда выполнял к полному удовольствию жильцов. Он не из тех, кто выслушает краем уха, а потом запихнет вещь наугад, куда попало. И второе: в номере третьем, откуда я как раз перебрался в комнату, освобожденную Фрюкбергом, после меня поселилась дама! Тот, кто принес пакет, ясно сказал: «Для менеера из четвертого номера». Значит, пакет никак не мог предназначаться фройляйн Мигль.

— А кто живет, ну, скажем, в номере десятом? Десятый тоже можно спутать с четвертым.[11]

— Это тоже исключено. Десятый номер — маленькая чердачная каморка, почти чулан. У Фидлера не нашлось свободного номера, чтобы вселить фройляйн Мигль, которая появилась в пансионе только позавчера, поэтому он освободил от вещей десятый номер и поместил ее туда. Мой переезд благополучно устранил эту маленькую неприятность, так как фройляйн смогла сегодня же переселиться в третий номер, а десятый опять стал местом хранения чемоданов и саквояжей.

— В котором часу вы сегодня покинули пансион, чтобы рассказать Ван Хохфелдту о случившемся?

— Я позавтракал очень рано и уже в полдевятого на такси поехал к Эверту. От него я пошел прямо в контору, потому что в десять должен был выступать в суде.

— Позвоните, пожалуйста, к себе в контору и узнайте, не спрашивал ли вас кто‑нибудь и не передавали ли чего‑нибудь на ваше имя.

Оказалось, что ни лично, ни по телефону никто Терборгом не интересовался.

Пока молодой человек разговаривал по телефону, проницательные глаза Ван Хаутема всматривались в его пустое, невыразительное лицо. Так всегда и бывает! Из кожи вон лезешь, выполняя важнейшее задание, четко намечаешь весь ход операции, которая позволит загнать противника в ловушку, и вот оказывается, что на главную роль судьба назначила самую что ни на есть серенькую посредственность, менее всего пригодную для участия в опасном деле. Ребенку понятно, что Терборг, невольно оказавшийся обладателем драгоценной посылки с крадеными бриллиантами, в самое ближайшее время, подобно мощному электромагниту, начнет притягивать к себе банду, которая по оплошности одного из своих членов не только потерпела некоторые убытки, но еще и выдала секрет, что переброска награбленного пойдет через Амстердам. Комиссар тихонько вздохнул. Выбора нет, надо попытаться.

— Едва ли такому человеку, как вы, который в силу своей профессии соприкасается с уголовными делами, — начал Ван Хаутем нарочито безразличным тоном, — нужно объяснять, что вчера, получив и развернув пакет и не явившись немедленно к нам, вы тем самым сунули палку в осиное гнездо…

— Не понимаю, какая разница! — перебил его Терборг. — Я тут ни при чем, уважаемый, и теперь, когда бриллианты у вас, мое дело сторона. Я добровольно передал их вам, и все!

Ван Хохфелдт и Старинг нахмурились. Конечно, нельзя ожидать, чтобы каждый гражданин согласился поработать полицейским, но такая позиция Терборга показалась им непонятной — ведь он был адвокатом! Комиссар слегка наклонился вперед и терпеливо продолжал:

— Погодите, менеер Терборг, позвольте мне сначала объяснить, что же, по всей видимости, случилось. Совершенно очевидно, что в ваши руки по ошибке попала очень небольшая часть ценностей, похищенных прошлой весной при уникальном ограблении на Ривьере. Вероятно, произошло это вследствие вашего неожиданного переселения в четвертый номер. Должен вам сказать, что французская полиция бросила все свои силы на поиски следов грабителей и их добычи. И заметьте, у французов достаточно весьма толковых агентов, которым стоит только ухватиться за ниточку, и они доведут до конца любой розыск. Но до сих пор все безуспешно! Почему? Потому что, как выяснилось, ограбления были совершены не обычными бандитами‑налетчиками; в данном случае французская полиция столкнулась с преступниками чрезвычайно ловкими и хитрыми, которые терпеливо ждут урочного часа, умело скрываясь вместе со своей добычей. Есть все основания предполагать, что воры не станут сбывать награбленное через мелких мошенников и… перекупщиков краденого — слишком уж хорошо эти вещи известны всем полицейским участкам и ювелирам Европы. Во время ограбления они показали себя ловкими и предприимчивыми ребятами, и, разумеется, им вполне по плечу организовать перевозку награбленного в Америку. Видимо, так они и сделают, а для проверки транспортной цепочки выслали пробную посылку. Ваш предшественник по четвертому номеру, вероятно, был одним из звеньев этой цепочки. По непонятным причинам он исчез как раз в тот момент, когда посылка пришла в Амстердам. И пакет к нему не попал. В скором времени шайка узнает, что произошла осечка. Драгоценности общей стоимостью в сто тысяч гульденов попали не в те руки. По сравнению со всей добычей это, верно, не так уж и много; гораздо хуже то, что разорвана созданная с таким трудом контрабандная цепочка. Вы, конечно, понимаете, что шайка не примирится с этим. И наверняка захочет выяснить, что же произошло вчера на Ре‑гюлирсграхт, почему в четвертом номере не оказалось посредника и кто именно получил посылку с краденым. Эти господа мигом установят, что слуга в целости и сохранности передал, видимо, только что купленную коробку сигар мене‑еру Терборгу. Напрашивается — по крайней мере, для них — вывод, что менеер Терборг не потрудился отнести необычный сюрприз в полицию, так как вечером, по возвращении домой, он больше никуда не выходил, а о привалившем ему счастье не рассказал ни слуге, ни содержателю пансиона. Воры, которые не знают, что вы спозаранку отправились к Ван Хохфелдту, а потом рассказали обо всем мне, сочтут, что вы с благодарностью приняли неожиданный подарок и нарочно продолжаете делать вид, будто еле‑еле сводите концы с концами. Они решат, что бриллианты все еще у вас и что вы держите их про запас, на черный день. Следовательно, можно ожидать, что в самое ближайшее время они попытаются связаться с вами и вернуть себе камешки. Вот на это я и рассчитываю! Как раз тут‑то мы их и накроем. Понятно?

Терборг в замешательстве посмотрел на комиссара.

— Этого еще не хватало! — Он решительно покачал головой. — Не хочу я быть подсадной уткой! Кто знает, что эти парни со мной сделают! Вы говорите: они подумают, что я прикарманил бриллианты, но этого очень легко избежать. Стоит мне поехать сейчас по редакциям газет, подробно рассказать о происшествии и сообщить, что пакетик передан в полицию, и я разом избавлюсь от всех этих неприятностей.

— Поверьте, для вас очень важно, несмотря ни на что, согласиться на роль «подсадной утки». Недавно я звонил в Париж инспектору Фиделю из уголовной полиции и рассказал ему о находке; он поздравляет вас с большой удачей, так как тому, кто поможет полиции напасть на след грабителей или их добычи, назначено большое вознаграждение. Фидель говорил о пятнадцати процентах от стоимости похищенного. В данном случае на ваш банковский счет поступит кругленькая сумма в пятнадцать тысяч гульденов. Естественно… при условии, что вы нам поможете! И ни цента, если из ложного страха откажетесь работать с нами.