Не было взрыва. Деревья стояли желто-зеленой стеной, небо синее, облачка…

— Это американцы, что ль, прилетели? Бомбардировщик! — появился возле “уазика” Саня Рочев. — А, Алексей Сергеич, как думашь?

Не отзываясь на эту глупость, а может, и не глупость вовсе, Шулин метнулся за руль; на соседнее сиденье девчонкой запрыгнула Мария. Помчались к аэропорту, и всё ожидали, что сейчас-сейчас все-таки рванет, вспыхнет впереди…

На полосе стояли два пожарных “ЗИЛа”, милиция, МЧС… Самолет увидели не сразу, — он был метрах в ста пятидесяти за концом вэпэпэ, уперся носом и крыльями в те деревья и кусты, которые Шулин не рубил лет десять… Несколько березок срезаны крыльями; были бы стволы немного толще, оторвали бы крылья, пробили баки… Да и тулово разодрали…

Возле двух аварийных выходов серели надувные трапы, но людей уже спустили. Они толпились рядом, снимали на мобильные телефоны самолет, лес вокруг, полосу с пожарками, перепуганно-удивленных милиционеров… Слышались смешки и шутки. Нервные, но без истеричности. И эти смешки дали понять Шулину, что всё благополучно. Все живы.

— Алеш, иди скорей, наших показывают!

Шулин отложил газету, соскочил с кровати.

— …В Кремле чествуют членов экипажа неисправного самолета, севшего в тайге в начале сентября, — рассказывал в телевизоре ведущий новостей, и сразу после этих слов появился светлый зал, президент страны. — Пилотам, спасшим тогда жизни десятков людей, Дмитрий Медведев вручил высокие государственные награды. Оба командира воздушного судна получили из рук президента золотые звезды Героя России. Остальные члены экипажа удостоились орденов Мужества. Представить к наградам своих спасителей попросили президента пассажиры того рейса. Обращаясь сегодня к летчикам, Дмитрий Медведев назвал настоящим подвигом то, что им удалось сделать.

После речи главы государства, в которой Шулин отметил фразу: “Можно только догадываться, какие эмоции вы испытывали в этот момент”, — выступил пилот, что сажал тогда самолет:

— Хотел бы поблагодарить свой экипаж, моих коллег. Мы выполнили всё, что могли. Хотелось бы поблагодарить и пассажиров нашего корабля, которые стойко и мужественно перенесли такую нестандартную ситуацию.

А потом Шулины увидели на экране телевизора Ту-154, стоящий среди кустов, помятые крылья, переднее шасси, увязшее в грязи… А голос диктора комментировал:

— Напомню, эта история произошла в начале сентября. У лайнера, летевшего из Якутии в Москву на высоте двухсот километров, — Шулин усмехнулся этой оговорке, и внутреннее напряжение, с каким смотрел сюжет, слегка спало, — отказала электроника, отключилась навигация, связь. Как потом рассказывали сами члены экипажа, сквозь облака штурман выверял горизонт по стакану с водой. А перед заходом на посадку возникли неполадки еще и с топливной системой. В итоге Ту-154 приземлился на заброшенном аэродроме. Никто из семидесяти двух пассажиров не пострадал…

— Как это, на заброшенном! — взвилась вдруг жена. — Был бы он заброшенным!..

— Ладно, Маш, — Шулин устало потянулся. — Чего ты?..

— И о тебе ни слова. Хоть летчик бы мог…

— Да сказал он там наверняка. Просто не всё же показывают. Эфирное время…

Вспомнилось: после того как слегка пришли в себя и те, кто приземлился, и приехавшие спасать, летчики поинтересовались, что это за аэропорт. Им сказали.

— Не знаю такого, — один пилот, черноглазый, лысоватый, глянул на второго. — Андрей, а ты?

— Нет, не слышал.

Не знал и штурман.

— Он уже почти десять лет не существует, — стал объяснять глава администрации. — А самолеты не прилетают с девяносто восьмого.

— Да? — летчики не поверили. — С девяносто восьмого? Бетон за это время раскрошиться должен. Зарасти. А тут и концовка почти вся чистая…

Глава района взял за локоть и подвинул ближе к летчикам Шулина:

— Это вот наш Алексей Сергеевич, начальник аэропорта… теперь — вертолетной площадки… Всех гонял!.. А ведь, — глава, кажется, изумился своей мысли, — а ведь как знал! Как знал, слушайте, что пригодится!

Летчики протянули Шулину руки:

— Спасибо вам! Большое вам спасибо!

…Алексей Сергеевич мотнул головой, стряхивая эти приятные, но мешающие жить воспоминания. Сказал жене:

— Ладно, Маш, не бери в голову… И спать надо ложиться — завтра вертолет встречать.

И про себя добавил: “Еще дня три-четыре. А там — зима”.

После того приземления в поселок съехались журналисты, начальство. Специалисты осматривали Ту, решали, что с ним делать, журналисты расспрашивали местных, как они вели себя, когда над их Временным появилась такая махина. Брали и брали интервью у Шулина. Сначала он бегал от микрофонов и камер, но потом, поддавшись шепоту со всех сторон, что эти интервью помогут его аэропорту, таким же аэропортам республики, поселку и другим поселкам, стал рассказывать.

— …Работал сначала начальником аэропорта, а теперь — вертолетной площадки. В одном лице работаю… Проблемы есть: охрана, ремонты, содержание… Вообще, одному работать, конечно, сложно. Когда работали все службы, штат был сто тридцать человек. А теперь… Вертолет летает три раза в неделю — понедельник, среда, пятница. На период распутицы пускают. Пассажиров много, работы хватает… Работаю один, хотя и я уже так… Два года как на договоре. Это значит, что я не имею ни северных льгот, ни северной дороги, ни оплачиваемого отпуска. Получаю определенную сумму… Помогает супруга — обилечивает, биркует, взвешивает… Обращался ли за помощью? Да все прекрасно знают эту ситуацию. У меня еще более-менее, а у других… В Кипиеве, это село тут недалеко, начальник был на ноль пять ставки, а теперь сократили и определили на сезонные работы по договору. Работает в весенне-летнюю и осенне-зимнюю навигации, а в остальное время считается безработным. И это многие нынешние начальники вертолетных площадок теперь так… Я хоть получаю не в навигацию деньги за дежурство. Как охранник… Больше десяти лет в аэропорт не вкладывалось ни копейки. Все как было тогда, так и осталось. Не то чтобы удобства какие-то, а кабель не меняли — постоянно перегорает… Конечно, сообщение, что садится к нам самолет, вызвало подозрение, но я сам уже это видел. Сел в машину, приехал. Были уже пожарные, эмчеэс, все сработали на совесть. Экипаж вел себя спокойно, достойно… А потом что?.. В пределах двадцати минут со мной связался Нерадько Александр Васильевич, руководитель Федерального агентства воздушного транспорта, поинтересовался посадкой. Я доложил… Полосу старался содержать в порядке. Сперва была надежда, что снова начнутся авиарейсы, а потом уже так… Самому неприятно, когда мусор, посторонние предметы… Летчики были благодарны, и я им благодарен, что не подвели и сели на мою полосу. Оказалась она в нужном месте в нужное время.

Сюжеты о севшем Ту крутили в федеральных новостях дня три, а в местных — с месяц. Потом сняли документальный фильм, куда попали рассказы нескольких временцев о лайнере над поселком, и даже Саня Рочев со своим — “думал, американцы, бомбардировщик!” — блеснул…

Местные поначалу стали относиться к Шулину с явным уважением. Он не был для них больше чудиком-самодуром. Впечатление произвело вручение ему почетной грамоты Министерства транспорта Российской Федерации. Грамоту привезли командир Печорского авиаотряда и представители печорского отделения “Комиавиа-транса”. Вручали в клубе, торжественно. Командир, высокий мужчина лет сорока пяти, симпатичный, современный, но с какой-то застоявшейся грустью в глазах, зачитал со сцены текст:

— “За добросовестное исполнение своих обязанностей и поддержание в рабочем состоянии взлетно-посадочной полосы аэропорта “Временный”.

Потом Шулину жали руку, обнимали, а Саня Рочев, хлопнув командира по плечу, заявил:

— Неправильно в грамоте сказано. Не так.

— Что — не так? — напрягся командир.

— Не за “добросовестное исполнение” надо, а — за “добровольное”!