Я попыталась приоткрыть один глаз, но поняла, что задача не так проста, как казалась: похоже, чтобы поднять веки мне, как Вию, потребуется помощь со стороны. Либо мне поставили знатные фонари, либо нос сломан и оба глаза просто опухли. Сейчас как заору: «Поднимите мне веки!», все сбегутся, и сразу можно будет определить, где я и с кем.

С трудом справившись с задачей, я осмотрела комнату. Решеток на окне нет, чистота, мебель совсем не больничная: напротив моей кровати — раскладной диван и письменный стол, на котором даже ноутбук имеется. Кто мог меня приютить? Может, у Сергеича совесть взыграла? Наверняка, он понимал, что я ничего не крала, только отстаивать мое честное имя у него не было ни малейшего желания. Зачем? Каждый сам за себя, так ведь? Человек человеку — волк. Надейся только на себя и не верь никому. Аксиомы нашей жизни, которые нет необходимости доказывать, ведь для каждого очевидно, что они и есть истина.

Потянуло на философию? Самое время! На этот раз у меня определенно сотрясение… Если, конечно, еще осталось, что трясти… Наверное, из-за того, что была очень увлечена ревизией собственных способностей к связному мышлению и проверкой на головокружение и тошноту, я и не услышала, как кто-то подошел к двери. Опомнилась слишком поздно, так и не успев прикинуться трупиком, зато успела опознать вошедшего. Вашу ж мать! Определенно, потрясение! И сильнейшее, с галлюцинациями. Потому что у двери стоял, будто не решаясь пройти в комнату, никто иной как Олег. Я пялилась на него, ожидая, что галлюцинация начнет расплываться или по комнате полетает для разнообразия. Но ничего не происходило. Я смотрела на плод моей фантазии, плод — на меня, и мы никак не могли прервать зрительного контакта. Придумать ему какой-то текст? А то скучная у меня галлюцинация получилась, немая. Какая же я зануда, даже на пути к шизофрении (или какой там диагноз нарисует мне добрый доктор), не могу придумать ничего захватывающего. Бывает диагноз «занудная шизофрения», или я — первопроходец на этом нелегком пути?

Что он мог бы сказать? Есть ли что-то, что я хотела бы услышать от Олега? Что? «Выходи за меня замуж»? Кто это там такой умный? Ни Боже мой! В смысле, что не дай Бог. Впрочем, такое мне не грозит даже в бреду. Придумаем что-то более реальное и интересное. Как вам к примеру: «Я понял, что моя жизнь пуста без тебя». Или попроще: «Ты — лучшее, что было в моей серой и бессмысленной жизни». Впрочем, это больше подходит для прощания, чем для встречи. Лучше так: «Всю жизнь я посвятил зарабатыванию денег и только после встречи с тобой понял, что есть вещи, гораздо более важные. Для меня самое важное — ты». Ох, я уже почти готова прослезиться.

— Выглядишь — отвратительнее некуда, — вдруг обрело дар речи мое видение. Эх, сплошные разочарования! И какая нелегкая его принесла?

— Ты — настоящий? — это я так, на всякий случай. Пусть я и ударенная на всю голову в самом прямом смысле, но осознать, где явь, а где вымысел, могу.

— Нет, игрушечный! — фыркнул Олег. — Вот скажи мне честно и откровенно: как ты смогла настолько деградировать в столь малый срок?

— Насколько? — заинтересовалась я. Знаете, оценка со стороны всегда интересна, а оценщика можно потом и закопать где-нибудь в лесочке, если наглеть начнет.

— С чего тебя потянуло ночевать на улице? Не в Сочи летом, как-никак. Даже бомжи ищут место поуютнее.

— Злой ты, — вяло ответила я, сжимая пальцами виски. Наверное, у меня на него сильнейшая аллергия.

— Болит? — тут же проникся сочувствием мужчина. Он присел на корточки у кровати и накрыл рукой мою голову. Стало немного легче, только я слишком быстро сообразила, что волосы у меня должны быть грязными. Впрочем, эта маленькая деталь к общему образу: представляю, насколько божественно красива я сейчас и как от меня приятно пахнет. Вся картина в совокупности — вот что может произвести совершенно неизгладимые впечатления.

— Угу, — все, что я выдала в ответ.

— Что болит?

— Все, — отмахнулась я. Не начинать же новый анализ, на сей раз болевых точек. А так… у меня на самом деле было ощущение, что болит все тело.

— Сейчас тебе сделают пару уколов, и будет легче. Давно надо было врачу сказать, что ты в себя пришла.

— Все-таки, я в больнице, — сделала вполне очевидный вывод. — Не знала, что палаты в наших медучреждениях могут выглядеть настолько прилично.

— Не знал, что это можно назвать приличным, — отозвался Олег, обведя взглядом комнату.

— Не надо мне никаких уколов. Не уходи. Посиди со мной еще чуть-чуть. Я знаю, я — не самая лучшая компания, но совсем немножко ты же можешь потерпеть? — о, как меня поперло! Как же остановить этот отвратительно-сентиментальный словесный поток?

— Эй! Что с тобой?! Я не собираюсь никуда уходить. А если ты честно признаешься, что не можешь без меня ни минуты, врача я вызову по телефону, — пообещал Олег, почти невесомо проводя большим пальцем по моему опухшему лицу. Там, где меня касался его палец, боль, волшебным образом, проходила. И зачем мне уколы?

— Размечтался! Знаешь, я ведь обходилась без тебя больше двух лет. И ничего, — к счастью, приступы слезливости у меня редко бывают длительными.

— Не только знаю, но даже вижу результат. Он явно налицо, вернее, на лице. И на теле. Так что я уже сотню раз пожалел, что позволил тебе обходиться без меня. Что-нибудь хочешь?

— Хочу. Пить. И… забери меня домой, пожалуйста, — это вырвалось само собой, и я тут же пожалела о своих словах, оценив выражение лица Олега. Оно было… совершенно непередаваемым. Во всяком случае, неуместность своих слов я оценила в полной мере. Что я знаю о нем? На что вообще я могу претендовать? Вполне возможно, что он женат на какой-нибудь сногсшибательной модели или актрисе. Может даже у него крошечные дочки-близняшки. Почему дочки и почему, близняшки? Понятия не имею, но эта картина, Олег с двумя одинаковыми хорошенькими малышками на руках, сразу родилась в моем глупом воображении. — Забудь, естественно, я имела в виду, ко мне домой.

Олег пристально посмотрел на меня и вдруг расхохотался. Не припоминаю, чтобы я когда-либо видела его настолько довольным. Неужели, я сказала что-то действительно смешное? Впрочем, о чем я? Его странные реакции и неожиданные перепады настроения так и остались для меня неразгаданной тайной.

— Может, ты еще и расскажешь мне, где он, твой дом? — он посмотрел на меня, и в его глазах я увидела колючий холод. Злится? Нет, никаких сомнений, этот человек совершенно неадекватен. И реакции его неадекватны, не стоит и пытаться его понять. Обычный псих.

— Учитывая мое нынешнее состояние, твой вопрос и особенно твой тон совершенно неуместны. В том, что со мной случилось, нет моей вины. И я бы с удовольствием посмотрела, как бы выкручивались крутые мужики, типа тебя в моей ситуации. — Я сказала все, что хотела, и больше не было желания ни говорить с ним, ни видеть его. Пришлось отвернуться и накрыться одеялом. Правда, в этом положении заныл правый бок, но лучше уж я потерплю еще немного боли, чем профессиональный вынос остатков мозга.

— Не дуйся. Ты же не хотела, чтобы я знал, что с тобой происходит, так что я не могу оценить скромного девичьего героизма. Потом ты мне все расскажешь, ладно?

— Обойдешься, — буркнула я, и не подумав вылезать из укрытия. Не вылезла даже когда услышала, что Олег встал и вышел, тихо закрыв за собою дверь. Он, правда, думает, что я не в состоянии обойтись без него? Да пошел он! Единственное, что мне нужно от окружающего мира — чтобы меня оставили в покое. Все! Мне никто не нужен, и ничего не нужно, кроме покоя. Стоп! А Денька?! Черт, я, на самом деле неплохо головой приложилась!

Я попыталась сползти с кровати: в комнате был большой шкаф, вполне возможно, что мои вещи найдутся в нем. Если я их вообще когда-нибудь найду. Ничего ценного, конечно, кроме телефона. Телефон сам тоже ерунда, а вот записная книжка… Если Денькин личный номер я еще помню, то номера тети Таси, подруг по работе и той же школы, где учится брат, моей памяти восстановить не под силу.