Расплатившись с четырехколесным монстром на улице Усиевича, за квартал от своего дома, Катя пошла размашестой, свободной походкой, приобретенной в стенах клиники, гордо неся свой бюст. После многолетней привычки сутулиться последнее ей давалось особенно трудно.

Двор как всегда был оккупирован стариками, жадными до общения и свежего воздуха. И немножко – детьми. Мужчины либо «соображали на троих» где-нибудь в укромном уголочке двора, либо резались в домино. Этим ни до кого не было дела. Зато стоглазые бабули зорко и бдительно несли свою бессменную вахту, не оставляя без внимания ни одного обитателя курьируемой ими зоны, ни одного гостя или случайного прохожего.

Катю они, как и всех прочих жильцов, отлично знали – по внешности, по походке, по повадкам. Знали и по голосу, частенько с ней заговаривая. До этого дня у Кати не было особых причин для опасений. Среди встречавшихся ей после клиники людей не было ни одного, кто знал или видел ее раньше. Пройти, оставшись неузнанной, через собственный двор было для нее первым серьезным испытанием.

Демонстрируя раскованность и независимость под устремленными на нее взглядами, она перекинула сумочку с одного плеча на другое и пошла медленнее. Одна из сканирующих ее бабуль, не удержавшись, скрипуче окликнула:

- Кого ищешь, дочка? Спроси, подскажем.

Вопрос требовал ответа. А голосовые связки ей никто не оперировал. Впрочем, голос ее, к счастью, ничем особенным не выделялся, чтобы по нему ее вычислить. Но, на всякий случай, Катя с легким акцентом иностранки сказала:

- Мерси, мадам. Я хорошо знай адрес и найду мой друга сама.

Она физически ощущала, как острые крючки и спицы зрачков вонзались ей во все части тела разом. Бабули просто сгорали от желания узнать, к кому из жителей дома направляется на свидание русскоязычная иностранка. Но экзамен Катя выдержала. Они ее не признали.

Предосторожности ради Катя проехала на лифте на два этажа выше. А потом спустилась на свой этаж по лестнице. Она старалась не шуметь связкой ключей, отпирая двери, однако соседка по этажу, видимо, наблюдавшая за ней в глазок, появилась на площадке прежде, чем Катя успела скрыться в своей квартире.

- А вы кто будете? – подозрительно разглядывая незнакомку, поинтересовалась дородная домохозяйка, докучавшая в свое время Кате бесконечными просьбами одолжить то соль, то сахар, то луковицу.

- Какая вам разница, кто я, - дерзко ответила Катя.

- Как это какая! – взбеленилась та. – Хозяйка этой квартиры не появляется здесь уже пятый месяц. Никто не знает, где она, что с ней и вообще, жива ли. А тут являетесь вы и преспокойно отпираете своим ключом чужую дверь. Что прикажете думать? Я как ни как соседка. Могу и в милицию позвонить.

- Это хорошо, что вы проявляете бдительность. Спасибо вам, - улыбнулась «незнакомка». – Я сестра Кати. Оля.

- Сестра!?. То-то у вас голоса так похожи. А я и не знала, что у нее есть сестра. Впрочем она не любит рассказывать о себе и вообще общительностью не отличается. – Соседка с удвоенным интересом изучала неожиданную гостью. – Надо же. Кто бы мог подумать, что у нашей Катерины такая сестра.

- Какая «такая»?

- Красивая. Статная. Фигуристая. Да это я так. Вы лучше скажите, с ней все в порядке? Куда она запропастилась-то?

- Катя в Воронеже. Наша мама сильно больна. Мы с ней по-очереди у ее постели дежурим. Сейчас вот я приехала в командировку в Москву, она меня и попросила зайти проверить, в порядке ли квартира.

Соседка сделала большие глаза и почему-то заглянула на лестничную клетку. Убедившись, что никто их не подслушивает, громким шепотом сообщила:

- Передай ей, что не в порядке. Много раз уже сюда какие-то типы наведывались. В разное время приходили. Внешне на воров смахивали, хотя одеты были прилично. В костюмах. И вели себя как воры. Своим ключом или отмычкой – мне в глазок-то видно не было – дверь открывали и шмыг внутрь. Подолгу там сидели. Что делали, не знаю, но уходили с пустыми руками. Выходит, и впрямь не грабители. Но тогда что они искали? Драгоценности? Деньги? Да у Катерины их отродясь не было.

- А выглядели как? Не запомнили?

- Два здоровых бугая. Один ввысь. – Женщина выразительно подняла над плечами два стиснутых кулака. - Другой вширь. – Она обрисовала растопыренными пальцами могучую грудную клетку. – Лиц почти видно не было. Они, когда у двери возились, ко мне все больше задом поворачивались. Да и много ль в глазок разглядишь.

- Спасибо, тетя Варя, - вырвалось у Кати. С волнением слушая рассказ соседки, они совсем забыла про взятую на себя роль.

У той даже рот раскрылся от удивления:

- Это откуда ж ты знаешь, что меня Варей зовут?

- Ну как откуда... Сестра все подробно объясняла, как квартиру ее найти, кто рядом, на площадке живет, - нашлась Катя. – Советовала к вам зайти, расспросить, все ли в ее отсутствие в порядке было. Так что, тетя Варя, если б вы не вышли, я бы сама к вам заглянула.

Объяснение соседку вполне удовлетворило.

- Ну ладно, милая, не буду тебя тут держать. Если понадоблюсь, где живу и имя мое знаешь. А ты не только покрасивши, но и поприветливее сестры-то будешь. Кабы вместо нее ты тут жила, мы бы с тобой уж точно подружились.

Кивнув ей на прощание, Катя вошла в свою квартиру и захлопнула дверь. Подумав, накинула и цепочку. Вопреки ее ожиданиям, погрома в доме не учинили. Ничего не было поломано или разбито. Покрытая толстым слоем пыли мебель стояла на своих местах. Но постель в спальне была разворочена, а содержимое выдвинутых ящиков вывалено прямо на пол. По описанию, данному соседкой, здесь побывали люди Ломова. Сашок и Медведь. Да собственно Катя ни на минуту и не сомневалась, что в покое ее не оставят. Вряд ли Ломов рассчитывал найти у нее дома деньги, присвоенные ею. Не такой он фрайер. Скорее всего он ищет хоть какую-то зацепку, чтобы вычислить, где она может скрываться, где ее искать. Он видимо рассчитывает, что она вернется в Москву. Не исключено, что за ее квартирой и сейчас наблюдают. Поэтому самое правильное долго здесь не задерживаться.

Катя намеренно не стала трогать ни постель, ни валявшиеся на полу вещи на случай, если они снова надумают посетить ее квартиру. Прибрать в доме значило бы расписаться, что она в Москве. Однако Катя рискнула придти сюда отнюдь не из праздного любопытства. Ей нужны были документы о приватизации квартиры и кое-какие другие бумаги, которые, к счастью, хоть и валялись на полу, повреждены или уничтожены не были. Положив все, что искала, в сумочку, она шагнула было к выходу, когда неожиданно резко залился над ухом дверной звонок. Решив, что это снова неугомонная соседка, Катя уже собралась открыть дверь, но на всякий случай взглянула в глазок.

На площадке стояли Сашок и Медведь. Значит она не ошиблась – квартиру-таки по сей день пасли. Выждав немного, Сашок снова до упора вдавил большим пальцем кнопку звонка. Катя затаилась за дверью, не зная, что делать. До ее слуха донеслись приглушенные голоса и звук вставляемого ключа или отмычки в замочную скважину. Понимая, что и цепочка для них не станет преградой, она попятилась.

Раздумывать и малодушно дрожать было некогда. Схватив на ходу сумочку, Катя перекинула ее через плечо и метнулась на балкон, едва успев прикрыть за собой дверь. Из передней донесся металлический лязг вырванной с мясом цепочки и глухой стук ударившейся об стену двери.

- Екатерина... Как вас там по-батюшке! – В голосе Сашка звучали насмешка и угроза одновременно. – Мы знаем, что ты здесь, что ты вернулась. Не заставляй нас играть в прятки. Выходи сама. Потолкуем. А не то, если придется тебя искать, можем ненароком и зацепить. – Выждав немного, он обратился к напарнику: – Не отзывается стервозная баба. Придется самим выковыривать. Ты проверь спальню – в шкафу посмотри, под кроватью, а я загляну в ванную.

Катя бросилась к оштукатуренной перегородке в железной раме, отделявшей ее балкон от балкона соседки. Чтобы перебраться туда, нужно было зависнуть над улицей на высоте шестого этажа. Но выбора не было. Отжавшись на руках, она села на перилла, лицом к дому, ухватилась за железную раму и, изловчившись, перекинула ногу по ту сторону перегородки. Держаться за плоскую раму было неудобно, пальцы так и норовили соскользнуть. Она заглянула через плечо вниз, на снующие под ней машины. Мокрое от пота тело стало холодным. От озноба начали дрожать руки...