Он подошел к спящей девочке и долго, не отрываясь, смотрел на нее. Она лежала на боку, положив голову на согнутую в локте руку. Ее великолепные, отливающие медью волосы разметались по кушетке, от длинных густых ресниц на щеках легли тени, а на лбу меж бровей так и не разгладилась вертикальная складочка. Ее лицо даже во сне сохраняло выражение озабоченности и настороженности.

Сколько раз в классе и на переменах он украдкой бросал на нее взгляды, любуясь ее походкой, ее профилем и волосами, которые потом воспевал в своих стихах, ее манерой держаться – независимо и с достоинством. Нет, он мог смотреть на нее, сколько ему захочется.Ведь они, все четверо, были неразлучными друзьями. Но это было не то. Он всегда следил за собой, боясь выдать свои чувства, боясь стать посмешищем в глазах друзей. В ее глазах! И вот сейчас он может смотреть на нее сколько угодно. До самого утра. Впитывать в себя каждую ее черточку. Он должен бы чувствовать себя самым счастливым человеком. Но вместо этого им владела тревога. И не столько за себя, сколько за нее. Что они делают вдвоем в этом неприветливом холодном месте, которое с утра заполнится роботами и людьми Хозяина. Что с ними будет, если их найдут?

Гагику вспомнились невероятным образом постаревшие лица и тела друзей и ему стало до дрожи холодно. Неужели он видел это не во сне, а наяву? Неужели такое возможно? И неужели Нана права, то же самое ждет и их?

Нет, лучше об этом не думать, - наказал он себе. – А то так ведь и свихнуться недолго. Надо решить, где нам спрятаться, чтобы не бросаться сломя голову куда попало, когда начнут открывать дверь.

Гагик неспеша обошел лабораторию, заглянул во все углы и закутки, всё внимательно осмотрел и нашел то, что искал – вполне укромное местечко за склад-ной перегородкой, где было нагромождение каких-то вещей и куда практически не попадал свет.

Глава 19

- Я не проспала? - Нана вскочила, пугливо озираясь.

- У тебя, что, в животе будильник? – улыбнулся Гагик. – Я как раз собрался тебя будить. По-моему уже время. Пора прятаться. Я сейчас погашу свет, а ты сиди, где сидишь, чтобы мне легче было тебя найти.

Он тронул панель у двери, и помещение погрузилось в кромешную тьму.

- Как же мы тут будем двигаться? – жалобно прошептала Нана.

- Положись на меня.

Он нашел в темноте ее руку и потянул за собой. Дорогу к выбранному накануне месту Гагик уже знал наизусть. Они устроились в тесном закутке, прижавшись друг к другу, чтобы занимать как можно меньше места, и затихли. Они не знали, сколько времени им пришлось так просидеть, но ноги у них уже основательно затекли, когда послышался, наконец, звук открываемой двери и на пол легла дорожка света из коридора. А потом осветилась и вся лаборатория. Из своего укрытия они увидели двух женщин в одинаковых красных комбинезонах. Одна помоложе, другая постарше. Едва войдя, они принялись деловито возиться с какими-то приборами, не обмениваясь при этом ни единым словом.

Два робота, поздоровавшись с женщинами безжизненными голосами, заняли свои места: один – у двери, ведущей в коридор, другой – у входа во внутреннее помещение, которого Гагик, как оказалось, даже не заметил.

В сопровождении третьего робота в лабораторию, шаркая ногами, вошел сутулый, бородатый старик. Нана зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Она узнала в нем «Козлика», с которым недавно играла в жмурки.

Женщины-операторы встретили его так, как встречают тяжело больного, пришедшего на лечебную процедуру. «Козлик» сам покорно уселся на узкое кресло, спиной к аппарату. Нана и Гагик, затаив дыхание, следили за происходящим.

Задрав пациенту рубашку, пожилая операторша тщательно закрепила на его голом теле, на котором можно было сосчитать все ребра, большой эластичный щуп-присосок.

И тут подростки увидели, как из внутреннего помещения, неслышно ступая, появился другой человек. Он подошел к аппарату с противоположной стороны и занял свое место во втором кресле, которого «Козлик» при всем желании видеть не мог. Оператор – та, что помоложе, подошла к нему и проделала ту же несложную операцию, закрепив у него над пупком эластичный присосок. Затем, отработанным движением набрав на приборном щитке нужную комбинацию цифр, она включила аппарат.

Вся процедура, в течение которой оба человека сохраняли полную неподвижность и внешнее спокойствие, длилась каких-нибудь несколько минут. Как только аппарат отключили, человек, прятавшийся с другой стороны, мгновенно исчез во внутреннем помещении, а робот неслышно прикрыл за ним дверь.

Женщины в комбинезонах цвета крови по-прежнему вели себя с беднягой так, будто тот был один в лаборатории.

Так вот почему все они понятия не имеют, что с ними происходит, - холодея от ужаса, подумала Нана.

А «Козлик» после «лечебной» процедуры, несмотря на все усилия, никак не мог самостоятельно выбраться из кресла. Бледный, с безжизненно повисшими руками, с окончательно побелевшими за эти несколько минут волосами и заострившимися, как у покойника, чертами лица, он сидел, вернее – висел в кресле, уронив голову на впалую грудь.

Пожилая операторша некоторое время нетерпеливо ждала, пока тот встанет.

- Да поторапливайся же! – не выдержала она. – Ты у нас не единственный.

Нана заметила, что у другой, той что помоложе, дрожала нижняя губа. И, чтобы унять эту дрожь, она ее сильно прикусила. Пожилая нажала на кнопку вызова, и робот вкатил в лабораторию инвалидное кресло. Легко подхватив тщедушное, безвольное тело, он бросил ег, как мешок, в кресло на колесах.

Как только робот с донором скрылись за дверью, в лабораторию влетел тот, что во время сеанса сидел по другую сторону аппарата, и накинулся на женщин с упреками.

- Я снова ничего не почувствовал! – гневно кричал он. – Никакого прилива энергии. От этого жалкого дистрофика уже нет никакого толку!

- Уверяю вас, уважаемый, - заволновалась та, что была старше, - в этом ребенке энергии было столько же, сколько во всех остальных. И отдавал он ее точно так же, как все. Аппарат работает безотказно. У вас нет причин для беспокойства.

- Значит, все, что мог, он уже отдал! – Клиент даже позеленел от гнева. – Значит, с него больше нечего взять. Тогда пусть его заменят другим. Ведь я заплатил за омоложение целое состояние. Я имею право требовать...

- Поверьте, от нас ничего не зависит, - увещевала разбушевавшегося клиента оператор. (Та, что помоложе, хранила мрачное молчание) – Мы всего лишь исполнители, обслуживающие аппарат. Ваши претензии вам нужно предъявлять не нам, а Хозяину.

- А я уверен, что вы жульничаете! – злобно выкрикнул тот. – Вы щадите их. Вы не включаете аппарат, как положено, на полную мощность. Сегодня же я потребую свое вознаграждение обратно!

Обе женщины, напуганные угрозой, бросились к нему, умоляя успокоиться. Роботы, приблизившись к смутьяну, не спускали с него своих искусственных глаз.

Воспользовавшись переполохом, Нана и Гагик тихонько выскользнули из лаборатории. Отыскивая дорогу назад, они дважды чудом не столкнулись с вездесущими роботами, но умудрились проскользнуть незамеченными. Поплутав по коридорам, подростки благополучно добрались до гостиничной части здания, где размещались богатые клиенты и жил Хозяин с супругой.

Однако пробраться незамеченными в свои комнаты им не удалось. В холле их перехватила не на шутку встревоженная Хозяйка. Она крепко схватила обоих за руки и, заглядывая им в глаза, елейным голосом, в котором звучала материнская забота и тревога, спросила:

- Куда вы исчезли, крошки? Я искала вас повсюду. Я так переволновалась.

Гагик растерянно покосился на Нану.

- Мы рано проснулись, - нашлась та. – Нам не спалось после вчерашнего бала. От нечего делать бродили по дому. И заблудились.

Хозяйка пытливо и недоверчиво сверлила ее взглядом. Нана мужественно выдержала его.

- Обещайте мне, что никогда больше не сделаете этого без разрешения, - с умоляющей улыбкой сказала Хозяйка. И вдруг побагровев, прошипела с нескрываемой более угрозой: - Слышите, ни-ког-да! Отправляйтесь в свои комнаты. Сегодня в наказание вы останетесь без завтрака.