Часть 3. Главы I - II

I

— Приветствую вас в Фаарне, принцесса Эсферета и герцогиня Гранмайская! Как только я узнал от Кереске, что вы здесь, поспешил отложить все свои дела…

Король Аранжи был сплошным золотистым пятном. Его мантия, трон, сияющий посох в его руке, как символ власти гафарсийских королей — всё сливалось в одно. А вокруг трона — люди в красном. Королевские Лисы, как они сами себя именовали, слушали молча. Зато стоявшие у стен придворные — от их пёстрых одеяний рябило в глазах — постоянно шептались. Время от времени Эсфи старалась что-то разобрать, но не могла, да к тому же, придворные наверняка говорили на своём языке.

А вот Его Величество привечал Эсфи на афирском, и Мэриэн не обходил своим высочайшим вниманием. Но Эсфи всё равно мечтала, чтобы встреча с королём поскорее закончилась, и тут…

Тут она как будто разделилась на двух Эсфи. Одна из них, перепуганная беглянка, хотела только вернуть свой дар, и чтобы её оставили в покое все, кроме Мэриэн и Тарджиньи. Если дать этой Эсфи волю, она бы, наверное, поскорее сбежала из тронной залы, от всего этого сияния и учтивых слов. Другая — незнакомая, чем-то похожая на маму, — напоминала, что она не просто пугливая девчонка, а принцесса королевства Афирилэнд, единственная и законная наследница престола. Один раз Эсфи уже ощущала себя подобным образом — когда ей пришлось пройти в кабинет Верховного совета. И теперь было то же самое — уступая второй, настойчивой Эсфи, она подняла подбородок, держалась прямо и настолько достойно, как умела.

— Вы станете моими почётными гостьями! — провозгласил король. — Я очень рад видеть Ваше Высочество у себя во дворце. То же самое касается и вас, Ваша Светлость, — обратился он к Мэриэн. — Хорошо, что вы обе благополучно добрались до Фаарне.

— Благодарю вас, — голос Мэриэн был безупречен, и Эсфи услышала свой собственный, точно так же произносящий слова благодарности.

— Её Величество королева Агрей была моим другом. Глубоко сочувствую вам в вашей потере, — продолжал Аранжи, но Эсфи ему не верила. Он никому не сочувствовал, он исполнял свою роль, как подобает королю дружественной страны, только и всего. Ему не могло быть дела до мамы, мысленно твердила Эсфи, но не сумела бы уверенно ответить, почему. Он просто ей не нравился, и всё тут.

Аранжи заговорил о том, что гостьям отведут лучшие комнаты, приставят лучших служанок, и присутствие столь высоких особ на королевских балах будет поистине желанным. Все эти цветистые слова заставляли первую, перепуганную Эсфи ещё сильнее хотеть, чтобы ей просто дали уйти из дворца. Она вдруг поняла, чего именно боялась: где-то здесь могли оказаться люди, которые выдадут её и Мэриэн афирским заговорщикам. Или отравят, сговорившись с теми. Воображение Эсфи рисовало ей картины одну страшнее другой, а между тем, она отвечала Его Величеству такими же любезностями, а потом король велел своим придворным заняться гостьями.

— Высокородная госпожа Лингелия и высокородная госпожа Клоделия сделают всё, чтобы вы, Ваше Высочество, и вы, Ваша Светлость, чувствовали себя, как дома.

Как дома, повторила про себя Эсфи. С уст Аранжи всё это слетело, как пустой звук — едва ли он понимал, каково ей слышать такие речи и стараться не думать о доме. Эсфи пыталась представить, каков облик короля за всей этой позолотой, но безуспешно.

Наконец, Мэриэн и Эсфи могли покинуть тронную залу. Они отступили к дверям и отвесили каждая поклон королю, а он, судя по движениям, поднялся с трона и ответил таким же поклоном.

— А почему символ власти в Гафарса — это посох? — спросила когда-то Эсфи у своего учителя, рисуя пальцем круги на географической карте.

— Есть у гафарсийцев древняя легенда, — живо ответил, помнится, учитель. — О том, как предок нынешнего короля владел волшебным посохом и с его помощью принёс мир своему народу…

Звук плавно открывающихся за спиной дверей оторвал Эсфи от воспоминаний. Мэриэн крепко взяла её за руку, и, старательно улыбаясь, Эсфи вышла вместе с ней и придворными дамами в коридор. Не споткнулась, не налетела на стражников у дверей. Но расслаблять плечи было ещё рано.

Высокородная госпожа Лингелия стучала каблуками и пахла резкими, очень странными, как показалось Эсфи, духами, пока она не сообразила, что они смешались с запахом пота. Так что Эсфи выбрала Клоделию.

— Великая честь — услужить Вашему Высочеству, — как и король, эта женщина говорила так, словно Эсфи не сегодня-завтра могла вернуться в Афирилэнд и стать королевой. Но нет, Эсфи не хотела о таком думать и волноваться ещё больше!

— Пойдёмте, — тихо сказала Клоделия. Эсфи пришлось разжать руку Мэриэн — такую крепкую и родную, — и ухватиться за Клоделию.

— Я приду к вам потом, светлая принцесса, — пообещала Мэриэн светским тоном, как говорили тут все. За исключением, пожалуй, советника Кереске.

И только оказавшись в «своей» комнате, Эсфи поняла, что улыбалась всё это время — бессмысленно, как кукла.

Эсфи скинула башмачки, залезла на кровать, натянув на себя шёлковое покрывало, и, закрыв глаза, воображала, что она в Афирилэнд. В своей спальне. Правда, почему-то здесь были чужие запахи и новая служанка, но с этим можно смириться.

Раздался шелест платья:

— Вот это вы наденете вместо вашей… дорожной одежды, принцесса, — служанка, наверное, хотела сказать «ужасной одежды», но сдержалась. Эсфи невольно улыбнулась:

— Как тебя зовут?

— Маргрета, — и за этим последовал низкий поклон, как Эсфи поняла по движениям.

— Маргрета, могу я принять ванну?

— Ванну? — Кажется, та немного удивилась, но не стала болтать, что, дескать, придворные мыться не слишком любят. Просто сказала:

— Разумеется! Но пока вы переоденетесь, если не возражаете.

Эсфи хотела возразить, что переоденется потом, ибо после ванны придётся искать свежее платье, но вспомнила — и это было приятно, — что в нарядах здесь недостатка нет.

— Хорошо. Ты поможешь мне одеться? — Говоря это, Эсфи немного стеснялась, ведь за время путешествия она привыкла только к рукам Мэриэн. «Это пройдёт», — повторяла она про себя.

— Конечно, помогу. Вставайте, принцесса.

Была Маргрета одной из лучших служанок или нет, но она неплохо говорила по-афирски, и в ней было что-то уютное и домашнее, как в старой нянюшке. Эсфи стояла, подняв руки, пока Маргрета надевала на неё новое, бежевого цвета платье, пахнущее лавандой.

— Опускайте руки, — Маргрета поправила на Эсфи платье, задумчиво пробормотала себе под нос: «Нужен гребень», а потом захлопнула сундук, в котором хранилась одежда. Эсфи нашла, что платье широко ей в талии, а рукава длинноваты, но всё это были пустяки.

— Подошьём, — Маргрета словно прочитала её мысли. — И туфли вам новые сделают.

Гребень она быстро нашла, и причёсывала умело — только один раз Эсфи стало больно, и она чуть не прикрикнула на Маргрету.

— Вам ещё что-нибудь нужно, принцесса? — почтительно спросила Маргрета, когда Эсфи, переодетая и причёсанная, снова уселась на кровать.

— Нужно, — Эсфи нащупала на рукаве пару оборок. — Найди мне…

Она запнулась. Как назвать свою подругу?

— Найди мне госпожу Тарджинью. Хочу с ней поговорить! — велела Эсфи тоном, не допускающим возражений, и Маргрета вышла. Эсфи ждала, то поглаживая оборки на рукавах, то расправляя юбку, когда дверь, наконец, отворилась.

— К вам… госпожа Тарджинья, — передразнила джинния, едва появившись в комнате. Эсфи вскочила и протянула руки:

— Иди сюда! Запри дверь и садись!

Маргрета, стоявшая позади Тарджиньи, неловко пробормотала:

— Мне уйти, принцесса?

— Да, — нетерпеливо отвечала Эсфи, — если мне что-то понадобится, я позову!

— Я буду в каморке рядом. Громко крикнете… или постучите в стену, — Маргрета топталась на месте.

— Обязательно! — буркнула Эсфи уже из объятий Тарджиньи, мечтая, чтобы их поскорее оставили наедине.

В конце концов, Маргрета исчезла, дверь была заперта на засов, а Тарджинья опустилась на кровать рядом с Эсфи, держа её за руки.

— Ну, как тебе? Мне отвели комнату поскромнее, оно и понятно, я всего лишь джинния, — судя по голосу, Тарджинья ухмыльнулась.

— Да какая разница! — Эсфи рвалась поговорить о главном. — Тарджинья… послушай… а сюда не могут заговорщики проникнуть? Из моей страны?

— Я об этом уже говорила с Кереске. Ты знаешь, он неплохой старик, вовсе не заносчивый, как это бывает с теми, кто дорвался до власти. И он сказал… — Тарджинья, как обычно, сделала театральную паузу, но сейчас это разозлило Эсфи. Она вырвала руки из пальцев Тарджиньи и отвернулась, выпятив губы.

— Да ладно тебе! — Тарджинья коснулась её плеча. — Он сказал, что никакие заговорщики сюда не пролезут, ясно же, что я бы так спокойно не говорила, если…

— А ты уверена, что ему можно доверять?

— Думаю, что да, — Тарджинья помолчала, прежде чем ответить. — Что на тебя нашло?

— Я просто… просто… — Эсфи не знала, как сказать «боюсь», чтобы это не прозвучало жалобно, как у ребёнка, которого втолкнули в тёмную комнату и заперли дверь.

— Неважно, — Тарджинья снова взяла её за руки. — Важно то, что мы с Мэриэн позаботимся, чтобы ничего дурного не случилось!

Эсфи непременно обняла бы её ещё раз после слов «мы с Мэриэн», но не успела — Тарджинья задала вопрос:

— Так вы не встретили своего волшебника?

Здесь уже Эсфи ответила не сразу. Но вовсе не из любви к театральным паузам.

II

Мэриэн стояла перед зеркалом в золотой раме и рассеянно смотрела в него. Служанка, которую звали, кажется, Туанетта, настояла на том, чтобы уложить рыжие волосы Мэриэн в некое подобие причёски и закрепить сверху золотым — опять золотым! — обручем. Это выглядело неожиданно хорошо, как и простое голубое платье с широкими рукавами. Вот только сапоги под этим платьем смотрелись не то что неуместно, а даже смешно. Так что Туанетте пришлось поискать пару туфель для «высокой особы».