— Юто, плати и пойдем отсюда, — не выдерживаю я.

— Я…

— Плати немедленно.

И одариваю его своим специальным взглядом. Фамильным. От дедушки — известного душегуба доставшимся. У меня на правой ягодице присохший кусок жвачки, а волосы смердят здешней вонью, и я очень-очень злая.

Жмот всё сразу понимает, лезет в карман за бумажником, и отмусоливает требуемую сумму даже ни разу не всхлипнув.

Пока он это делает, мои юристы уже разобрались с остальными делами. Все свободны, в том числе и Мелкий.

Напоследочек господин Юто, правда, отмачивает свой любимый номер.

— Детектив, — говорит он. — Не хотите приобрести для сотрудников бильярдный стол? Со скидкой отдадим. Очень помогает расслабиться после рабочего дня. И сплачивает коллектив.

И нашу роскошную визитку с церемонным поклоном протягивает.

Легавый только и смог, что сцепить зубы покрепче и желваками поиграть. Но визитку берет и в папочку свою демонстративно кладет. Типа, к делу приобщает.

— Еще увидимся, госпожа Ямада. Берегите себя, — прощается он, сверкая глазами.

Я иду впереди, прикрыв зад клатчем, следом плетется Мелкий, а на пятки ему наступает опечаленный Жмот. На часах — два ночи. Может и впрямь, отправиться сейчас в клуб, пропустить пару коктейлей для успокоения нервов?

Ли ждет нас возле лимузина. А рядом с ним крутится «виновник торжества» — ронин. Помогает зеркальце протирать, мать его.

— Чуваки, — говорю я им всем, замершим в поклоне. — Просто… проваливайте.

И больше ничего не говорю. Ну почему, почему мои самые близкие люди такие редкостные придурки?

Квартиру я купила себе сама в подарок на двадцатипятилетие. И так как точной даты своего рождения я не знаю (и никто не знает), то просто выбрала подходящий день и поехала в риэлторскую контору (там до сих пор помнят мой чемоданчик с наличкой). Открыла каталог и показала на самый дорогой и шикарный жилой комплекс. И не потому, что там певцы, актеры и политики квартир накупили. Если по карте смотреть, то этот дом находится на максимальном расстоянии от родового гнезда, а значит, и от дядюшки Кенты тоже. Вот и вся главная причина. Риэлторша сначала побледнела (я ей честно рассказала, кто я такая и свою фамилию назвала), затем посмотрела на денежки, потом на Мелкого, и рьяно взялась за дело. Через месяц я въехала в апартаменты на 25-м этаже. Точнее говоря, мы въехали: я и мой ками. Ну как мой… Мне принадлежит деревце-сокан, а ками в нем живет.

Как-то я мимо цветочного магазина шла и в витрине его увидела. Маленький такой облезлый кедр. Думала, дерево хозяйское, а оно продавалось. Вот, думаю, удача привалила. Это ж такая редкость: найти бесхозного ками! Купила, не торгуясь. Радовалась еще. Это же не просто кедр оказался, а самый последний росток от древа Бодхидхармы. Так, по крайней мере, утверждает мой ками Сяомэй. Он приврать большой мастер, но насчет своего дерева — никогда.

Возвращаюсь я, стало быть, домой, на мой 25-й этаж, злая, со жвачкой на заднице и насквозь провонявшая ароматами полицейского участка. А у меня посредине гостиной сидит призрак.

— Сяомэй, какого хрена?

Но ками, который обычно, что твой пес цепной, и близко никакую потустороннюю сущность не подпустит, обернулся палочником и прикидывается сухой веточкой.

И добро бы какого-нибудь героя древности (они прикольные) в гости пригласил, а то ведь братца Чэня нематериальную сущность (такую же стремную, каким и был покойный кланник).

— Чо тебе надо? — говорю, быстро раздеваясь. — Выкладывай и уматывай обратно.

— Бесстыдница! — визжит призрак.

— Ты все равно уже мертвый, — отвечаю и топаю в ванную. — Потерпишь.

Ванная у меня большая, очень большая. С душевой, похожей на кабину космического корабля, джакузи, биде и прочими прибамбасами. Это потому, что у меня комплексы и детская травма. Если бы у вас долгие годы из удобств были железный ночной горшок и пластмассовый таз, вы бы при первой возможности золотой унитаз купили. Мне так врач-психотерапевт объяснил. Я ему верю.

Лежу в джакузи, пузырьки приятно щекочут спину, на щеки намазала крем из бриллиантовой перхоти цилиня[2]… Шучу, конечно. Но стоит эта хрень примерно столько же, и такая же несуществующая, как сказочная тварь. Если бы из людей вдруг исчез весь азарт, и они перестали бы играть на деньги, то я бы из нашего клана сделала косметическую фирму. Прибыль та же, и за такое мошенничество не сажают. Красота!

Так вот, пока я нежусь в пузырьках и омолаживаю лицо, призрак братца Чэня вьется над джакузи, словно черный ворон над полем битвы.

— Ну, — спрашиваю, — насмотрелся на мои сиськи? Говори зачем явился.

— Дались мне твои сиськи. Вообще-то, я поблагодарить пришел, — говорит Чэнь. — За то, что нашла моего убийцу и… это… как бы отомстила за мою безвременную смерть. Черт! С твоей стороны, Рин, неэтично и даже грубо принимать меня в такой обстановке, но ты никогда не отличалась деликатностью, поэтому — прощаю.

А ведь точно, его же в ванне взорвали! Это я не подумала.

— Излагай короче, братишка. При жизни ты был менее болтлив.

С призраками нельзя цацкаться, они только силу понимают. Собственно, как и живые люди. Только живые не могут вселиться в тебя и пожрать душу.

— Ты мне теперь не хозяйка, знаешь ли, — фыркает Чэнь. — Сколько захочу, столько и буду говорить. Хоть до самого утра.

Да, призраки тоже умеют хамить. Как был наглой скотиной, так и остался.

Пока я волосы намыливаю, призрак в унитаз нырнул (видимо, всю жизнь мечтал узнать как там всё устроено), потом из биде вынырнул. Он, что, терпение мое испытывает?

— Чэнь, я жду.

Тот устраивается на подставке для полотенец, словно кот на трибуне, и говорит:

— Понимаешь, у меня сын остался.

Я не удивлена. Чэнь ни одной юбки не пропустил и, понятное дело, наплодил потомства на зависть кроликам. А так как кланник жениться не может, то все эти детишки, какие есть, незаконнорожденные. Я сама такая.

— Парень вообще обо мне ничего не знает, даже не догадывается, что я его отец. Был.

Обычное дело, что уж там. Такое родство далеко не всем по вкусу.

— Я втихаря ему помогал, конечно. Чем мог. И когда тот в университете учился, и потом. Но сын об этом не знает.

Что-то какое-то долгое предисловие получается. Неспроста это.

— Понимаешь, Рин… он — полицейский, — выдавливает наконец из себя призрак. — Детектив.

А вот это номер!

— На хорошем счету парень, честный и принципиальный. Умный и красивый, — тараторит мертвый гангстер, в общей сложности отсидевший по тюрьмам половину своей неправедной жизни. — Его фамилия Дайити. По матери. Зовут Хиро…

Я едва в собственной ванне не утонула.

— Чэнь, да ты ваще… Ну… блин…

У меня приличных слов не хватает. И не потому, что у старого бандита не может случиться сын-легавый (в жизни всё случается). А из-за того, что всего час тому назад я имела беседу с детективом Дайити и честно любовалась его смазливой мордашкой. Видать, он в мать пошел, так как Чэнева красота, она на любителя была. Чем он этих женщин брал? Хотя…

— Он сейчас как раз расследует твою смерть, — рассказываю я.

Уж не знаю, повод ли это для отцовской гордости или нет, но совпадение удивительное. Или не совпадение?

— Обещался вызвать меня на официальный допрос. Привет ему с того света передать? Вот он обрадуется.

И нервно хихикаю, воображая себе эту сцену.

— В этом вся проблема, — призрак упорно игнорирует мои подколки. — Поганец Фу так всё устроил, что подозрения падут на «драконов». Я-то уж точно знаю. Теперь.

— Да и пусть себе падают. Нам это только на руку.

— Нельзя, чтобы Хиро сшибся с Кохеем…

Был бы Чэнь живым, точно всхлипнул от полноты чувств.

— С наследником «драконов», что ли? — переспрашиваю я осторожно.

Странно это как-то звучит.

— С ним, — обреченно вздыхает призрак. — Кончится всё плохо. Для них, для обоих. Я не хочу ни того, ни другого потерять. Предок должен заботиться о потомках.