Витька Макаров вторую неделю гостил у деда в военном городке. Сегодня ему исполнилось тринадцать лот. И тетя Вера сказала племяннику, когда тот собрался на рыбалку:

– Ты про день рождения не забыл, Витюша?

– А что мне в этом дне, тетя Вера? – беспечно отозвался юный Макаров. – Я ведь сейчас не дома…

– Тем более, – вмешался дед.

Иван Егорович вышел из кабинета, где по утрам писал воспоминания о войне. На отставном генерал-лейтенанте была спортивная куртка и не первого срока носки форменные брюки с широкими лампасами.

Тем более, Виктор, – сказал старший Макаров.- Дом твой далеко отсюда, это верно, только мы и здесь праздник для тебя устроим. Тетя Вера пирогов напечет, самовар поставим. Я уже и шишек для него припас. А ты друзей своих пригласи, которые из городка, шимолинских… Ну, тех хотя бы, с кем рыбачить ходишь. Соображаешь?

Соображаю, товарищ генерал – бойко ответил Витька и заторопился со сборами, поскольку уже разда вался под балконом негромкий посвист. Это закадычный друг его и спутник в летних забавах Толик Зюганов, сын прапорщика с первого этажа, сигнал подавал.

Получив от Веры Ивановны строгий наказ прибыть к обеду, Витька схватил удочки и был таков.

О возвращении к обеду ребята и не думали. Собираясь на рыбалку, мальчишки запаслись добрыми ломтями хлеба, переложили их приличной толщины кружками колбасы и сыром. Анатолий прихватил и редиски с зеленым луком, пяток ранних огурчиков: выделил из тех овощей, что принес вечером с небольшого огородика. Обитатели военного городка в Шимолине поднимали к жизни заброшенные клочки земли в округе, в свободное время возились на грядках, удивляя небывалыми урожаями местных жителей.

Ребята миновали контрольно-пропускной пункт и дождались автобуса, который шел от пригородной железнодорожной платформы Кустово. Отсюда до реки было минут пятнадцать – двадцать езды.

От знакомого моста через реку рыболовы ушли вверх по течению, пересекли зеленый луг, где вольно паслись табуны конезавода, обогнули излучину и оказались в сосновом бору. Еще немного – и вот они, заветные Толииы места. Зюганов знал здесь такие клевые заводи… Тут они и бросили якорь, как объявил торжественно Витька Макаров. Он едва ли не с пеленок бредил морем, огорчая деда Ивана, мечтавшего о продолжении ракетной династии.

Ничего, товарищ генерал, – успокаивал внук старшего Макарова, – ты шибко не переживай… У меня вон брательник Юраш подрастает. Его и отправим в ракетное училище. А я капитаном буду, дальнего плавания. Да и зачем нам столько ракетчиков? Мы ведь договор с американцами собираемся подписать… Сокращаться будем, дедушка!

А космос? – не унимался отставной генерал. – Неужели тебя на Марс не тянет?

Не тянет, – сокрушенно признавался Витька. Ему и деда было жалко, и с мечтой расставаться не хотелось. – Мне на острова Фиджи надо попасть. Исландию хочу посмотреть, гейзеры там всякие… И еще в Рио-деЖанейро…

Тоже мне – Остап Бендер, – сердился дед, но быстро переводил разговор на другую тему, надеясь, что успеет еще переубедить внука до окончания им школы, б

Словом, бросили рыболовы якорь, устроились со стоянкой и закинули удочки, каждый но две штуки.

И начался этот день, первый день июля, когда Витьке Макарову исполнилось тринадцать лет. Попервости имениннику везло. Клев шел неплохо, парень надергал с пяток подлещиков и полудюжину окуньков, а потом рыбацкий фарт ему изменил, перешел к Толе Зюганову, который, изловчившись, исправно тянул из реки рыбу.

Утренний улов они съели за обедом, сварив из рыбы уху. Оставшиеся рыбешки, крепко посолив, насадили на прутики, изжарили в пламени костра.

После трапезы купались, потом принялись ловить снопа. Но для Макарова клев будто отрезало. Не ловилась рыба – и все тут. Пора было собираться восвояси, но как заявишься домой с пустыми руками?

– Посидим еще, – сказал Витька приятелю, который старался не смотреть на погруженный в воду кукан собственного улова. Толику было неловко перед невезучим другом. Он и поделился бы с ним добычей, по был уверен: Макаров никогда не возьмет у него рыбу.

А время приближалось уже к четырем часам пополудни.

И вдруг…

– Клюет! – придушенно прошептал Анатолий, который ловить уже перестал и смирно сидел за спиной Макарова. – Клюет, Витюха…

Красно-белый поплавок испуганно дрогнул, его повело в сторону, потом неотвратимо потянуло вниз.

– Ух ты! – свистяще произнес Толик Зюганов, увидев, как снова резко дернулся, основательно нырнул и пошел вправо поплавок. – Слабину дай, слабину! Леску оборвет…

Ошеломленный рыболов яростно глянул на товарища, метнувшегося к нему, а сам, перехватив удилище руками, сделал три шага вперед и ступил в воду.

Рыба остановилась, будто раздумывая, как ей поступать дальше. Витька Макаров решил воспользоваться передышкой. Пятясь, он вышел на берег и осторожно, мало-помалу принялся подтягивать добычу к себе. Но едва рыба ощутила, как натянулась леска, она резко рванулась по дну, надеясь, видимо, спрятаться там от опасности под первой же попавшейся корягой.

– Уйдет! – теперь уже не шепотом, а во весь голос заорал Толик Зюганов.

Удилище выгнулось дугой, и теперь Макаров испугался уже не за леску, а за длинную бамбуковую тростину: выдержит ли она такую нагрузку.

И Витька снова шагнул в реку. Он зашел в воду по пояс в напряженно следил за тем, как леска описывает на водной поверхности почти идеальную окружность.