Лейтенант собрал сведения и составил список тридцати человек — отличившихся на производстве рабочих, техников и инженеров, которые совершили поездку по Болгарии в одном из заводских автобусов, побывали в Пловдиве, Тырнове, Коларовграде, Русе, Плевене и посетили в этих городах некоторые заводы. Огнянова озадачило, что в пропуске, выданном на заводе сельскохозяйственных машин в Русе, было написано: инженер Михайлов с группой из 30 человек с завода № 36. Выходило, что посетителей было всего 31: Михайлов плюс 30 человек; но возможно, в пропуске была ошибка, и их было всего 30, включая руководителя группы.

Подполковник велел проверить на заводе № 36, сколько именно человек участвовало в поездке.

Теперь он быстро стал отдавать новые распоряжения.

— Вы, капитан Везнев, продолжайте работу по установлению самоличности убитого и проверьте данные по паспорту. Не забывайте, что убитый был левша, он держал папиросы в левой руке, и что у него на груди татуировка — две буквы. А я во второй половине дня проеду в Русе и оттуда — в Коларовград. На обратном пути поищу микрофотоаппарат.

— А моя задача? — нерешительно задал вопрос Косев.

— Вы поедете со мной!

Лейтенант радостно улыбнулся.

Дежурный на заводе сельскохозяйственных машин в Русе, маленький старичок в высокой барашковой шапке и в очках, с длинными седыми усами, долго рассматривал паспорт, поданный ему человеком в кожаной куртке.

— Что такое? Может быть, уже слишком поздно? — нагнулся к окошечку подполковник Огнянов.

— Тебя я пущу хоть в полночь, без паспорта, — посмотрел на него дежурный.

— Почему?

— Потому что знаю тебя.

В голосе старика была легкая дрожь.

— Здесь, отец, дело не в знакомстве.

— Как дело не в знакомстве, Боян?

«Боян» была партизанская кличка Огнянова.

Он присмотрелся к старичку:

— Дед Петр!

Конечно, это был он. Огнянов хорошо знал старика. Их связывали давние, дорогие обоим воспоминания. Зимой 1944 года Боян и двое других партизан были тяжело ранены в перестрелке. Почти целый месяц они отлеживались в селе Кричим, в доме деда Петра. Старик ухаживал за всеми тремя, как за родными детьми, скрывая тщательно от них, какие опасности ему угрожали и каких трудов ему стоило добывать пищу и лекарства для раненых. Когда, выздоровев, они вернулись в отряд, с ними пошли в партизаны и двое старших сыновей Петра, а три месяца спустя оба они были убиты в сражении с жандармским отрядом.

Огнянов быстро прошел во двор и открыл двери кабинки проходной. Он обнялся с дедом, встретившим его на пороге. Дед разрыдался: он вспомнил об убитых сыновьях.

— Что ты здесь делаешь? — спросил подполковник, когда старик успокоился.

— Работаю. Мой сын, самый младший, поступил на завод. Я остался совсем один. Дай, думаю, и я пойду, чего мне сидеть бобылем дома. Ну и дали мне работу. А ты чего сюда, верно, по делу?

— Да вот, кажется, дело, по которому я приехал, начнется с тебя, — засмеялся Огнянов.

— С меня? Как так с меня?

— Ты выписал этот пропуск?

Подполковник подал ему корешок пропуска от 22 февраля.

Старик долго рассматривал через очки.

— Да, я.

— Ну, так слушай, дед Петр. Тут к вам приезжала большая группа людей с другого завода. Было это в воскресенье, 22 февраля. Приехали они на желтом автобусе, человек тридцать.

— В какой день, не помню, а группу помню. Наш один инженер их привел.

— В пропуске ты написал, что приехало 30 человек.

— Да столько их было.

— Точно? Ты уверен?

— Да уж верное дело.

— Вместе с руководителем, всего тридцать?

— Нет, руководитель сверх того. Я записал его имя.

— А ты их всех хорошенько пересчитал?

— Да как же можно без этого? — обиделся старик. — Известно, пересчитал. Для этого я тут и поставлен. Один хлопец, строптивый этакий, упрямился: лучше, говорит, пересчитай нам ноги и раздели на два. Ну, да я тоже за словом в карман не полезу. — Нельзя, говорю, так счет не выйдет. — Почему? — А потому, отвечаю, что на тебя четыре ноги причитается, да еще и с копытами. А когда выходили, опять я их пересчитал. Хотел показать мальцу, как службу надо справлять.

— Так… А сейчас можно войти? Вместе с товарищем… — и Огнянов показал рукой на Косева, ждавшего снаружи.

— Иди, Боян, для тебя всегда открыто.

Директор завода сердечно принял гостей.

Все же кроме того, что ему рассказал дед Петр, ничего существенного Огнянов не мог узнать. Он выяснил, что 22 февраля директор завода дал разрешение группе работников завода № 36 посетить некоторые цехи. Инженеру Тодорову было поручено принять и сопровождать группу. Огнянов попросил вызвать инженера, но тот оказался в заграничной командировке.

Однако вечером, совсем неожиданно, Огнянов узнал нечто весьма важное.

Он пошел вместе с Косевым в маленькую квартирку деда Петра. Там был и сын старика. В этом рослом юноше с умными глазами и несколько покатыми плечами Огнянов с трудом узнал мальчика, который когда-то, десять с лишним лет назад, бессменно дежурил у окна, охраняя странных гостей — трех перевязанных дядей, прятавшихся у них в сарае. Косев же тотчас узнал в нем Петрова, комсорга механического цеха, с которым познакомился два дня назад.

Как будто продолжая тогдашний разговор, лейтенант прямо спросил Петрова.

— Были вы на заводе, когда приходила большая группа работников другого завода в сопровождении инженера Тодорова?

Да, был. Петров хорошо помнил это посещение. Он помнил, что один из посетителей, который последним вошел в цех, перед тем, как уйти, остановился у крайнего станка и что-то написал на клочке бумаги. При этом он как будто делал какой-то подсчет и затем проверил его.

— Каким способом проверил? — вмешался в разговор Огнянов.

— На логарифмической линейке.

— Что, тебе приходилось с ней работать, раз ты узнал ее?

— Да как же, ведь он учится на инженера… только заочно! — гордо отозвался дед Петр.

— Как выглядел человек с линейкой? — продолжал расспрашивать Огнянов.

Петров призадумался.

— Правду сказать, не припомню. Не обратил внимания.

Огнянов и Косев переглянулись.

В Коларовград они приехали к полудню.

Огнянов молчал почти всю дорогу. Только где-то возле Осенца, когда машина спустилась в долину реки Лом, он обвел взглядом зеленые холмы и тихо проронил:

— Да, стоят того!

— Кто стоит, товарищ подполковник?

— И наш народ, и наша земля! Действительно заслуживают того, чтобы стоять у них на страже. Какая красота эти зеленые поля, бесчисленные арыки, луга! А прелесть весны!..

Лейтенант не произнес ни звука. Он был удивлен словами начальника, так как предполагал, что тот всецело поглощен мыслями о заводе № 36.

Из города они немедленно проехали на завод автотракторных частей. Их провели к директору. Из-за стола приподнялся высокий, энергичный человек, сравнительно молодой.

— Подполковник Огнянов, из госбезопасности, — представился вошедший.

По лицу директора пробежала тень удивления.

— Но вы говорили…

— Да, — приветливо усмехнулся Огнянов, — по телефону я ничего другого не мог сказать.

Действительно, он утром из Русе предупредил, что приедет инспектор из Министерства тяжелой промышленности. Оттого-то директор ожидал совсем другого гостя.

Не теряя времени, Огнянов приступил к делу.

— В некоторых цехах вашего завода, — спокойно сказал он, — иностранными агентами были сделаны фотоснимки.

— Странно! У нас нет никаких тайн, прятать нечего, но все-таки меня это удивляет, — растерянно возразил директор.

— Почему удивляет?

— Потому что приняты меры против проникновения посторонних. Завод у нас новый, по последнему слову техники…

— Но как-никак, посторонние люди проникли и даже снимки сделали. Два снимка попали в наши руки.

Директор смущенно закусил губу. Слова подполковника заставили его задуматься.