Генерал-майор Рейнгард Гелен — начальник отдела нацистской военной разведки, именуемого «Иностранные армии Востока» — еще в сорок четвертом году пришел к выводу, что гибель Третьего рейха близка и неизбежна. В панической сумятице, царившей в Германии того времени, он был одним из немногих, кто не потерял головы перед грозящим возмездием и начал действовать.

Гелен разрабатывает план создания «вервольфа»[1] и ухода наиболее перспективных сотрудников в глубокое подполье. План удостаивается похвалы Гиммлера, докладывается Гитлеру: его создателю жалуют чин генерал-лейтенанта.

По этому плану, в условиях строжайшей тайны, была спешно изготовлена многокилометровая микрофотопленка картотеки агентуры руководимого Геленом отдела. Ее упаковали в металлические кассеты и тщательно запаяли.

Темной февральской ночью сорок пятого года, под аккомпанемент артиллерийской канонады, из небольшого городка Цоссен под Берлином, где дислоцировался штаб сухопутных сил вермахта, вышло три крытых грузовика, сопровождаемых бронемашиной. Секретный транспорт без труда преодолел горную с частыми перевалами дорогу и добрался до местечка Мисбах в Верхней Баварии. Грузовики и бронемашину отпустили. Люди, похожие, судя по костюмам, на альпинистов, взвалили на плечи тяжелые рюкзаки и тотчас отправились в горы.

Ненастной грозовой ночью путешественники достигли горного приюта — хижины, именуемой Элендслам[2]. Здесь глава группы, — а это был не кто иной, как Рейнгард Гелен, — сопровождаемый двумя помощниками и эсэсовцами-охранниками, убрали металлические кассеты в продолговатый ящик и замуровали его в заранее подготовленный тайник. За поздним ужином, как потом стало известно, охранники «неожиданно» почувствовали себя плохо и вскоре скончались. Их трупы были сброшены в пропасть…

В Элендсламе оставшиеся в живых «туристы» находились больше двух месяцев, радио давало им возможность быть в курсе событий. Когда же стало ясно, что военные действия прекратились, Гелен приказал своим сообщникам спускаться с гор и сдаваться в плен… Но… только американцам. Сам же он и несколько особо доверенных сотрудников покинули горное убежище несколькими днями позже. Оказавшись в расположении моторизованного полка седьмой американской армии, Гелен потребовал, чтобы его тотчас отвезли к командованию части, а когда эта встреча произошла, попросил без промедления передать его руководству американской разведки.

Ждать не пришлось, Гелену предоставили машину и эскорт военной полиции, которой был дан категорический приказ выполнять все распоряжения таинственного немца.

И вот — последний этап эстафеты: Гелен принят генералом Патерсоном — видным руководителем Си-Ай-Си — американской контрразведки, обеспечивающей безопасность американской армии в Германии.

— Я надеюсь, господин Гелен, вы не испытывали в пути затруднений? — спросил американец немецкого коллегу.

— Спасибо, господин генерал, все было абсолютно благополучно.

— Ну, что ж, прекрасно. Отдохните, я не буду беспокоить вас. А позже поговорим.

— Искренне благодарю за участие, за то, что вы приютили нас. При возможности передайте президенту Трумэну нашу глубокую признательность. Мы знаем и помним, что именно он сказал: «Если мы увидим, что побеждают русские, то поможем немцам».

— Увы, — развел руками Патерсон, — поверьте, то, что произошло после Сталинградской битвы, а затем в конце войны, не входило в наши планы…

На следующее утро, узнав о высокопоставленном «пленнике», в Висбаден прибыл главный резидент ОСС[3] в Европе (впоследствии шеф ЦРУ) Аллен Даллес. Это ускорило ход событий. В тот же день Гелен и несколько его ближайших сотрудников с наиболее ценными разделами фильмотеки фашистской агентуры специальным самолетом были отправлены в Вашингтон.

И снова — теплая встреча. В весьма узком кругу руководителей американской разведки, а именно: главы американской стратегической разведки генерала Уильяма Донована, его заместителя генерала Магрудера, теоретика американской разведки профессора Шермона Кента и некоторых других лиц Гелен доложил о своих «сокровищах» и буквально ослепил новых хозяев широтой профессиональных познаний и обилием информации о Советском Союзе. Резюмируя свой доклад, Гелен предложил создать крупные резидентуры для разведывательной работы и организации саботажа в Восточной Европе, по добыванию, обработке сведений, касающихся СССР.

Боссы американской разведки могли только мечтать о таком предложении и без долгих размышлений пошли навстречу пожеланиям набивавшего себе цену немецкого генерала.

А у того были свои условия и среди прочих такие:

— Личный состав и, прежде всего, руководящие кадры создаваемой службы комплектуют только из немцев. Исключение — осведомители и агенты, вербуемые в странах — объектах.

— Ни Гелену, ни любому его сотруднику ни прямо, ни косвенно не поручаются задачи, направленные против «германских интересов», причем интересы эти определяются самим Геленом.

— Как только Западная Германия станет независимым государством и обретет суверенитет, Гелен и его аппарат перейдет на службу новому германскому государству.

Так в те дни, когда главы четырех великих держав во дворце Цецилиенхсф в Потсдаме сели за круглый стол, чтобы раз и навсегда покончить с фашизмом, разметать вечно тлеющий очаг войны в Европе, в Вашингтоне с ведома одного из членов большой четверки президента Америки Гарри Трумэна был сделан первый шаг к началу холодной войны и еще войны невидимой, тайной, направленной против Советского Союза и стран, которые были намерены идти дорогой социализма. Некоторые матерые нацисты получили возможность не только уйти от возмездия, но и действовать. Впрочем, действовать несмотря на оговорки Гелена, не только по его указанию.

— Я пригласил вас, чтобы узнать, как вы отдохнули. Готовы ли вы ехать в Брюссель?

— Благодарю, генерал. Готов. Сельская идиллия, копание в земле, конечно, прекрасно укрепляют нервы, но, признаюсь, последние дни я уже жил предстоящим делом… Хотелось сесть в машину и примчаться в Ренсбург[4].

— Значит, вы готовы? Это приятно слышать. Уверен в ваших будущих успехах. Я имею в виду ваш опыт и то, что вы уже бывали там. Это было…

— Летом пятьдесят шестого года, вместе с покойным канцлером. Русские были чрезвычайно гостеприимны. Нам отвели одну из лучших московских гостиниц — «Советскую». Нас «угостили» «Лебединым озером» и поездками по городу. Впрочем, мы имели возможность совершать и пешие прогулки, что было крайне полезно…

— А как ваш язык? Я имею в виду русский.

— Та поездка порадовала меня. Я сходил за прибалта. Однако воспользоваться пребыванием в Москве для более основательной работы не удалось. Полагали, что нас обложила русская контрразведка. Свыше приказали быть предельно осторожными. В основном мне тогда вменили в обязанность контролировать деятельность офицеров управления A-I и А-III.

— Теперь вы будете выступать, так сказать, в новом качестве. Прежде всего полная самостоятельность и совершенно ясная цель. Я не знакомился с деталями, но кажется, к объекту, который интересует наших атлантических компаньонов, у вас определились удобные подходы.

— Это верно. Кое-что успел сделать мой агент.

— Да, да, я смотрел ваш доклад. А как вы решили туда добираться?