Но что за груз могли нести бандиты? Неужели действительно ценности? Может, это и держит всю шайку вместе, как магнит, а может…

Арсений Петришин так и не сомкнул глаз за сорок минут отдыха. Он лежал на скамье, на постеленном старушкой кожухе, заложив руки за голову.

За окном надвигалась тихая ночь, наполненная ароматами ранней весны. Однако не могла быть спокойной эта ночь, пока где-то рядом в лесу бродила шайка Гандзи.

3

Под утро с севера надвинулась туча, притушила свет луны. Исчезли синеватые тени. Деревья и отроги скал утратили загадочность очертаний, окунулись в темень.

Петришин взглянул на зеленоватый циферблат часов. Десять минут четвертого. И, словно успокаивая лейтенанта, из ночи донесся крик совы. Кузьмин подавал сигнал — все готово: пограничники цепью залегли над склонами яра справа и слева, ожидая команды, чтобы ударить свинцом в непроглядную пропасть внизу.

В двадцати метрах впереди начинался пологий спуск к яру. Лейтенант напрягал зрение, прислушивался. Где-то здесь должны были притаиться бандитские часовые, прикрывая подход к убежищу шайки. Подозрительным казался старый сарай, что темнел невдалеке. Петришин давно заметил под стеной сарая что-то похожее на темную человеческую фигуру. Теперь он ждал. Если там бандитский пост — отсюда в яр не проникнуть внезапно. Неосторожное движение, шум, и выстрел часового расколет ночь, поднимет банду на ноги. Выход бандитам из яра лейтенант оставил один: на противоположном конце, у дороги. Там встретят их пулеметами. А здесь, на пологом спуске, надо действовать тихо и осторожно, чтобы не вспугнуть, не дать опомниться Гандзе.

Темная фигура у сарая зашевелилась, сдвинулась с места. Сомнений теперь не было — часовой…

Петришин слегка толкнул в плечо солдата, лежавшего рядом. Тот кивнул головой, приподнялся на локтях, прижал к плечу приклад автомата.

Лейтенант пополз. Он продвигался медленно, сантиметр за сантиметром ощупывая перед собой траву. Пальцами вытянутых рук отодвигал в сторону сухие листья и хворост. До сарая оставалось с десяток шагов. Часовой стоял, прислонясь плечом к дереву, покачивал зажатой под рукой винтовкой. Его силуэт теперь четко выделялся на фоне неба, будто нарисованный черной тушью.

Петришин считал секунды. Бандит отступил от дерева, пошел в сторону, тихо замурлыкал песню. Лейтенант уже лежал у самого сарая. За деревянной стеной слышался храп. Сколько их было там, он не знал, но и они не подозревали, что рядом пограничники. Пост спал, оставив бодрствовать одного, того, что с винтовкой.

Выждав, пока часовой повернется спиной к нему, Петришин мягко, неслышно вскочил на ноги, замер на миг и, почувствовав вдруг необыкновенную легкость в теле, стремительно шагнул вперед, сверху вниз ударил тяжелой рукояткой пистолета. Ощутив под ладонью колючую щетину усов, он зажал бандиту рот, еще раз взмахнул рукой. Часовой обмяк и выпустил винтовку…

Ефрейтор Гейко и рядовой Коцюба лежали в ровике, около вывернутого из земли корневища старой сосны, настороженно прислушивались к шорохам на шоссе. Глухая, ненаезженная дорога полукругом огибала Гнилой Яр.

Гейко и Коцюбе командир приказал проверять каждого, кто будет проходить или проезжать по этому пустынному шляху. Но на дороге никто не появлялся.

С гор, не видимых в темноте, тянуло прохладой. Земля дышала влагой росяных трав. Над головой шелестели грабы, во сне попискивали птицы. Даже не верилось, что где-то здесь, почти рядом, притаился враг, что до бандитов рукой подать. Вон там, между двумя скалами, где дорога круто поворачивает в лес, начинаются густые заросли кустарника. Туда нацелен ствол Коцюбинского пулемета, туда обращены взоры пограничников. А вокруг — хоть глаз коли — черная темень.

Коцюба расправил под собой шинель, удобнее устроил пулемет меж корневищем, положил рядом запасные диски.

— Собрался здесь неделю жить, что ли? — шепотом спросил Гейко, и Коцюба по тону догадался, что ефрейтор в этот миг покровительственно улыбается в темноте. Уже немолодой, по-хозяйски неторопливый, Коцюба всего лишь месяц как стал пограничником. Воевал в саперной части, под Тернополем был тяжело ранен, после госпиталя его направили в пограничный отряд. Во взвод Петришина бывший сапер принес с собой фронтовую привычку всюду устраиваться как следует, с рассудительностью бывалого солдата.

А Гейко был непоседливым и горячим. Ему не терпелось узнать, что происходит в эти минуты над обрывом оврага, где растаяла, замерла цепь бойцов. Гейко знал, что ему и неразговорчивому Коцюбе да еще двум пограничникам, которые залегли с пулеметом левее, под скалой, придется завершать операцию. И все же ефрейтору казалось, что главные события развернутся не здесь, у дороги, а в том конце яра, где остался лейтенант Петришин, или наверху, куда увел свою группу старшина Кузьмин. Гейко хотелось поделиться мыслями с товарищем, но Коцюба тихо произнес:

— Не шуми, ефрейтор. Наше дело — молчать. Они близко. Это тебе не шутки.

— Знаю, что близко. Ну и что? Банда как банда, и не таких видали. А ты, Коцюба, наверное, в таком деле впервые? Может, тебе страшно, а, старина?

— Подожди, храбрец, — солдат приподнялся. — Слышишь?

Где-то близко загудел мотор, блеснул на миг свет подфарников и тут же погас. С лица Гейко слетела улыбка, он положил руки на автомат. Машина шла на подъем, приближаясь к пограничникам.

Гейко подхватил ППШ, вышел на дорогу. Тяжелый «студебеккер» скрипнул тормозами и остановился.

Коцюбе изо рва было хорошо видно, как вспыхнул в руке ефрейтора фонарик, светлое пятно скользнуло по кабине, выхватило из ночного мрака широкое лицо водителя, его квадратный подбородок, низко надвинутую на лоб пилотку. Рядом с ним в кабине сидел еще один — в плащ-палатке, в офицерской фуражке.

— Пограничный патруль. Прошу предъявить документы! — негромко сказал Гейко.

Водитель молча высунул из кабины руку, подал бумаги. Ефрейтор просмотрел их и, возвращая, посоветовал.

— Не задерживайтесь. Приготовьте на всякий случай оружие. Здесь небезопасно.

Через несколько минут «студебеккер» исчез в темноте.

— Что за машина? — поинтересовался Коцюба.

— Из полка связи, едут в продсклад. А документы имеются по всей форме.

— Погоди, — привстал Коцюба. — Из полка связи? Почему же на офицере… Ты не обратил внимания, какой околыш на его фуражке? Разве не красный, не пехотный? Документы у офицера ты проверил?

Гейко не успел ответить ему. Над яром заплясали, замигали быстрые вспышки, треск автоматных очередей распорол тишину. Вразнобой загремели выстрелы из винтовок, и сразу же, один за другим, встряхнули воздух взрывы гранат.

Гейко вскинул свой ППШ.

— Не спеши, не время, — остановил Коцюба. — Подпустим… Вон они, видишь? Спокойно, ефрейтор, спокойно!

Из яра на дорогу выскакивали темные призраки. Засада слева у скалы ударила по ним длинной очередью. Призраки метнулись в сторону и, набегая на Коцюбу и Гейко, превращались в орущую разношерстную толпу людей.

Пулемет Коцюбы мелко задрожал, заглушая сухой треск автомата ефрейтора. В траву посыпались теплые стреляные гильзы, запахло порохом.

Несколько бандитов остались лежать на земле темными кочками, остальные хлынули назад к яру.

— За мной, вперед! — послышался далекий голос лейтенанта Петришина. Гейко вскочил на ноги, Коцюба дернул его за полу шинели.

— Ложись!

Опомнившись, ефрейтор упал, тихо ругая себя, что не удержался, бросился на голос командира, хотя ему и Коцюбе было приказано оставаться в засаде до конца операции.

Он вовремя прижался к земле. Тонко свистнули пули, сшибая над головой ветки, от ствола поваленной сосны отлетела труха. Снова на шоссе замелькали темные фигуры. Бандиты бежали пригибаясь, силясь быстрее миновать открытое место, уйти в лес.

Твердый приклад ручного пулемета словно сросся с плечом Коцюбы. Нажимая на спуск, он посылал короткие очереди, не жалея патронов. Зло захлебывался пулемет соседей под скалой. Под перекрестным огнем бандиты залегли, прижались к бровке шоссе, вяло отстреливались.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: