Для успешного осуществления поставленной ОГПУ цели следовало учесть особенности характера этого человека, главной чертой которого было чудовищное честолюбие. И вот под руководством Дзержинского и Менжинского была разработана умная и очень тонкая комбинация, получившая название «Синдикат». Было решено создать видимость существования в нашей стране широко разветвленной подпольной антисоветской организации, объединяющей многих авторитетных и достаточно широко известных людей. Савинкову же нужно было внушить, что без его личного руководства подполье не сможет действовать.

В ОГПУ не было недостатка в тонких умах, уже блестяще проявивших себя в ряде сложных дел, в том числе и в деле «Трест». Но для посылки к Савинкову, для поездок за границу нужны были люди, не только обладающие исключительными личными качествами. Их положение в органах должно было быть менее заметным, чем положение таких людей, как Л. Артузов, В. Стырне, Р. Пиляр, С. Пузицкий и некоторые другие руководящие работники. Дзержинский и Меижииский остановили свой выбор на двух людях: Андрее Павловиче Федорове и Григории Сергеевиче Сыроежкине. Они начали игру; их целью было заставить такого опытного конспиратора, как Савинков, полностью поверить в существование большой антисоветской организации, которая только и ждет, чтобы он взял в свои руки бразды правления. Андрей Федоров и Григории Сыроежкин под видом членов этой подпольной организации ездили за границу.

Шли недели, месяцы напряженной, очень сложной работы. Обоим нужно было тщательно контролировать каждый свой шаг. Будет правильнее сказать, что Федоров и Сыроежкин перешли на нелегальное положение, они не появлялись в здании ОГПУ, им было запрещено встречаться с товарищами, не посвященными в дело «Синдикат», они не жили на своих квартирах и имели документы на другие фамилии и имена.

С годами, когда о деле этом можно было говорить в прошедшем времени, рассказы о Федорове и Сыроежкине обросли чуть ли не легендами. Знал об этом и автор этих строк. Когда же судьба свела меня с Григорием Сыроежкиным в Испании, мне очень захотелось узнать хоть что-нибудь об этом деле из уст одного из главных его участников. Но не в правилах этого человека было рассказывать о себе. И я надеялся на какой-то исключительный случай, на подходящую обстановку и, вооружившись терпением, ждал. И вот такой случай представился.

Григорий рассказал мне один эпизод, кстати, по-разному описанный в книгах писателей В. Ардаматского, Т. Гладкова и М. Смирнова. Теперь, наверное, трудно установить, какая из версий более верная. Здесь же я изложу этот эпизод, как слышал о нем из уст самого Григория, а спустя более двадцати лет его мне подтвердил полковник Александр Тимошков, соратник Сыроежкина по работе в Китае.

Однажды вечером мы вернулись в Мадрид с очередной рискованной операции. В нашем отеле «Гэйлорд» был редкий день, когда подавали горячую воду. Разморенные усталостью и горячей ванной, мы рано легли. Григорий покрякивал от удовольствия, растирая руками свою атлетическую грудь. Потом прилег, с наслаждением вытянулся под одеялом и, похоже, задремал.

— Гриша, расскажи о том, как ты с Андреем Федоровым привез Савинкова, — неожиданно для себя отважился попросить я.

Он с удивлением и, как мне показалось, недовольно посмотрел на меня.

— Ну, чего рассказывать… Ну, было дело… Мало ли их было и еще будет… Это длинная истории. Давай спать! А? — И он повернулся к стене, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Но через минуту вдруг повернулся ко мне и сел на постели.

Должно быть, у меня был уж очень смущенный вид, потому что Григорий засмеялся и сказал:

— Ладно уж. Так и быть, расскажу, а то ты не отстанешь от меня… Я уж вижу. По прямо тебе скажу, что обо всем деле рассказывать долго, да и всего я не знаю. Андрей мне тоже всего не рассказывал, а его доклады начальству я не видел… Ей-богу, это очень длинная история. Может, в другой раз?

Но я уже решил быть настойчивым:

— Нет, Гриша, раз согласился — рассказывай!

— Ну и репей же ты, — усмехнувшись, пробурчал он.

Свой рассказ он начал так, как будто я уже многое знал, без вступления или объяснений.

— Перешел я польскую границу под видом «Зеленого». Так тогда на Украине и в Белоруссии называли бандитские формирования. Явился на польскую заставу, так, мол, и так, ищу связи с эсерами, Конечно, офицер разведки не поверил мне сразу на слово. Польские разведчики — народ хитрый и опытный. Отправили меня в Вильно и поместили в гостинице. Чувствую, что поляк не доверяют мне, проверяют. Каждый день офицеры-разведчики устраивают попойки. Они рассчитывали, что я проболтаюсь в пьяном виде. Делав вид, что совсем пьян я рассказал им страшную историю, как красные уничтожили всю мою кулацкую семью, и, поверишь, плакал перед ними настоящими слезами, при этом Гриша беззвучно рассмеялся. — И откуда только слезы брались? Ведь я никогда в жизни не плакал! Офицеры обещали мне помочь установить связь с эсерами.

В ожидании связи живу себе в гостинице, ем, пью за их счет, гуляю по городу. Однажды иду, и вдруг бросается ко мне какой-то тип. Гляжу, мой старый сослуживец по трибуналу в 1918 году, поляк Стржелкевский. Подлец, вор, пьяница и перебежчик. В Польше он обосновался с 1922 года. Он знал, что я работал в ЧК. Конечно я тоже «обрадовался» встрече. Вспомнили прошлое. Я рассказал ему наскоро состряпанную историю что вот, мол, порвал с Советской властью, разочаровался решил уйти к «зеленым»… Выпили, как полагается и условились о следующей встрече. Но я не питал никаких иллюзий на тот счет, что он не донесет в полицию.

На следующий день сижу утром в ресторане гостиницы. Завтракаю. Вижу, как какой-то тип наблюдает за мной через просветы в матовом стекле двери.

«Что за черт? — думаю. — Надо выяснить, в чем тут дело».

Поднимаюсь со своего места и иду к двери, распахиваю ее и хватаю шпика за грудки. «Ты что за мной шпионишь?» А он как заверещит! «Я, — говорит, — не шпион, а здешний парикмахер. Только что брил двух полицейских и слышал, как они говорили, что будут арестовывать большевика-чекиста. Вот я и хотел на этого чекиста посмотреть».

Что делать? Вышел я из ресторана на улицу, и тут меня арестовала полиция. Привезли в участок. Вижу там за столом сидит мой «сослуживец». Прохожу мимо него и спрашиваю: «Что, доволен?» — «Да, доволен» — отвечает.

Я отказался отвечать полицейским и потребовал позвать знакомого мне офицера разведки. Когда тот приехал, я сказал, что «сослуживец» — пьяница, кокаинщик хочет свести со мной личные счеты. Понимаешь, попал в точку! Здесь этот тип тоже успел проявить себя с самой худшей стороны. И мне поверяли. Привезли опять в гостиницу, но наблюдение не сняли. Шпики, как тени, всюду ходили за мной. Тогда я устроил офицеру бурную сцену: «Если не верите, сажайте в тюрьму. В таких условиях работать не буду!». Представь себе, подействовало!

Гриша сделал паузу, закурил, посмотрел на часы и совсем уже другим тоном сказал:

— Чувствовал, опасность усиливается с каждым днем. Хотелось все бросить и бежать без оглядки… — Сыроежкин помолчал, словно вспоминая что-то. — Спустя несколько дней направляют меня в Варшаву. Там я встретился с доверенными людьми Савинкова, передал им «донесение» от «организации». Они расспрашивали меня, проверяли. Ох и хитрые же были его люди! Но при всей их настороженности чем-то я им понравился, и поверили они мне. Просили провести в Советский Союз их эмиссара. Я отвечаю, что смогу провести. Давайте вашего человека, пусть пойдет со мной, проверит сам, убедится, что я говорю правду. Польская разведка тоже хотела переговорить со мной. Ну что ж, поговорил я с ними, дал «ценную информацию», а затем пошел с эмиссаром. В Москве показали ему «организацию», присутствовал он на ее заседании, слушал всякие споры и высказывания. Все сошло в лучшем виде, и эмиссар, убежденный в наличии крепкой организации, вернулся в Варшаву… После этого уж Савинков не сомневался и решил сам поехать в Москву…